Хлоя услышала это первой.
Хрусть. Хрусть. Хрусть.
Звук был тих и так далек, что поначалу она едва заметила его. Просто еще один из ничего не значащих шумов леса, что доносились до ее слуха, пока они шли вдоль ручья. Но она уже научилась не поддаваться побуждению что-то пропустить, принять как должное, ведь подобная неосторожность могла закончиться очень и очень плохо. Поэтому она продолжала прислушиваться, и чем больше напрягала слух, тем этот звук становился громче, отчетливей.
Хрусть. Хрусть.
Трах.
Существо приближалось.
Хлоя подняла руку и дотронулась до плеча брата, остановив его:
– Паркер?
– Что?
– Ты это слышал?
Паркер запрокинул голову и прислушался к шелесту листьев под ветром. Хлоя тоже прислушалась, и ей показалось, что журчание ручья смолкло, ветер стих. Она надеялась, что этот звук просто почудился ей, что на самом деле его не было…
Трах. Трах. ТРАХ.
Паркер выпрямился, сбросил рюкзаки на землю и завертел головой, словно охваченный паникой зверь.
ТРАХ. ТРАХ.
Звук раздавался опять и опять, с каждым разом все громче.
Затем, когда им начало казаться, что сейчас звук обрушится на них во всей полноте, все стихло. Деревья впереди разошлись, и из сумрака вышла она – омерзительная нежить.
– О боже… – закашлялся Паркер. – О боже…
Тот, кто прежде был Адамом, был перемазан кровью Ники, давно высохшей и превратившейся во что-то вроде мерзкой слоящейся ржавчины. Хлоя ясно видела переплетение его вен и артерий, пульсирующих под слоем губчатой плоти, похожей на свернувшееся молоко. Одежда превратилась в лохмотья, едва прикрывающие тело – все какое-то изломанное и растянутое, как будто оно попало в машинку для растягивания тянучек. Ноги искривились колесом, ступни были ободраны и кровоточили. Жилистые руки свисали ниже колен и почти касались земли, заканчиваясь когтистыми лапами, с которых была содрана плоть. Лицо уже почти не походило на человеческое – губы, тонкие и бледные, как рыбье брюхо, были растянуты почти до ушей, образуя жуткий оскал; нос превратился в высохший, смятый огрызок того, чем он был прежде; глаза стали черными, как уголь, и сидели теперь так глубоко, что казалось, вряд ли он может что-то видеть. На испещренном пятнами черепе сохранилось лишь несколько прядей волос, растущих там и сям.
Ни Хлоя, ни Паркер не шевелились. Они почти перестали дышать. Хлоя уже видела, каким стал Адам, но то существо, которое охотилось за ними во мраке ночи, все же было не таким жутким, как это чудовище, царапающее землю своими окровавленными когтями.
Паркер вышел вперед и достал из-за пояса черный топор, а свободной рукой протянул Хлое револьвер. Интересно, успела подумать она, что ей делать с этим оружием? Она же никогда в жизни не стреляла.
– Просто держись подальше, хорошо? – тихо сказал ее брат. – Если что-то пойдет не так, стреляй в него, пока в барабане не закончатся патроны. Там должно было остаться четыре. Ты меня поняла?
Адам стремительно бросился вперед, похожий на пятно на фоне белесых деревьев, и она едва успела отскочить в сторону, когда Паркер зарычал и кинулся навстречу зверю.
Они уже делали это прежде – дрались. Но это была другая драка.
У Паркера закружилась голова, когда они врезались друг в друга, а Адам-нежить заскреб землю, чтобы устоять на ногах, шипя и щелкая зубами. Он попытался ударить Паркера в пах ногой-костью, но Паркер отскочил, и удар не попал в цель. Секунду спустя Адам бросился на Паркера снова, еще быстрее, и на этот раз Паркер был готов. В живот нежити с чавкающим звуком прилетел огромный кулак. Существо завопило и упало на землю, а Паркер попятился, перекладывая черный топор из руки в руку перед собой.
– Пожалуйста, не делай этого, – проговорил он. – Адам, пожалуйста.
На миг в глазах нежити забрезжило что-то смутно похожее на узнавание, но затем существо вскочило на ноги и ринулось на Паркера, выбросив вперед когтистые лапы, словно ножи.
Паркер сделал шаг назад, собираясь увернуться, но Адам-нежить опередил его. Взревев, он всадил свои когти под ребра Паркера, пронзая мягкую плоть.
Боль пришла сразу и была адской; по накалу ее превосходило только омерзение от того, что когти чудовища проникли в мясо под его кожей. Сознание Паркера заорало: убериегоубериегоубериегопожалуйстапростоубериегоматьтвою. Сквозь боль и нарастающий шум в ушах он почувствовал, как по животу текут горячие ручьи и скапливаются на поясе джинсов. Топор выпал из его руки, будто знал, что больше не может быть ему полезен, ибо теперь Паркеру хотелось только одного – оторвать от себя эту тварь. В каком-то первобытном исступлении он изо всех сил молотил Адама по позвоночнику, пока тот не завизжал и не отцепился от него, чтобы напасть снова.
Паркер не стал терять ни секунды. Бросившись вперед, как полузащитник в американском футболе, он что есть силы двинул Адама-нежить плечом, а затем исхитрился поднять его в воздух, чувствуя, как острые когти взрезают ему плечи и спину. Они оба упали на землю, впечатавшись в нее с такой силой, что у Паркера сотрясся череп. И покатились, лупя друг друга окровавленными руками.
Кое-как оторвав от себя Адама, Паркер быстро пополз туда, где он выронил топор, теперь уже точно надеясь пустить его в ход. Но Адам снова оказался проворнее – набросился на него сзади и вонзил когти в спину так глубоко, что Паркер почувствовал, как они шевелятся внутри его тела, словно голодные черви. Он завопил, попытался откатиться в сторону, и это ему удалось. Схватив топор онемевшими от паники пальцами, он рубанул по чему-то податливо мягкому. Послышался визг, и когти выскользнули из его плоти. Крепко сжав топор, Паркер поднялся на ватные ноги. В нескольких футах от него Адам-нежить ощупывал глубокую рубленую рану, которую топор Паркера проделал на предплечье. С лезвия к ногам Паркера стекала темно-багровая кровь.
Осмелев от адреналина, Паркер подступил к существу. Адам-нежить попытался снова достать его, но Паркер отскочил и опять бросился вперед, занеся топор над головой и вопя, как варвар. Он почувствовал, как лезвие погружается в плоть чудовища, но не смог удержать равновесия, и они оба рухнули в ручей. Черный топор по-прежнему был зажат в руке Паркера, но ледяная вода сковала его движения. Воспользовавшись этим, Адам-нежить, мерзко рыгнув, обрушился на грудь Паркера и припечатал его к дну ручья. Одной рукой он вырвал топор из онемевших пальцев и занес вторую, чтобы прикончить жертву.
Но тут где-то вдалеке послышался гром, и тело Адама неожиданно дернулось в сторону – раз, другой, третий. Получив шанс, Паркер собрал всю свою силу и всадил кулак в ребра твари.
Не почувствовав сопротивления, он стряхнул с себя бьющееся в конвульсиях тело, выполз на берег ручья и увидел Хлою, стоящую над ними с опущенным пистолетом.
– Хлоя… – потрясенно выдохнул он.
Хлоя снова подняла револьвер, прицелилась, нажала на спусковой крючок и проделала кровавую дыру в горле Адама-нежити. Дернувшись в последний раз, Адам застыл.
Хлоя протянула револьвер Паркеру:
– У тебя есть еще патроны?
Он отрицательно покачал головой, пытаясь восстановить дыхание.
– Ты хочешь оставить его у себя? – Ее голос был ледяным.
Паркер секунду подумал, затем вздохнул:
– Нет.
– Вот и славно, – сказала Хлоя и бросила револьвер на землю. – А теперь давай уберемся отсюда, о’кей?
Паркер кивнул и начал подниматься с земли:
– Да, конечно. Само собой.
– Тогда иди впереди.
18
Они шли по берегу ручья на восток или, по крайней мере, туда, где, как думал Паркер, находился восток. Сначала Паркер решил, что это тот ручей, который привел его к озеру в самом начале. Но нет, это был другой ручей – тот впадал в озеро, а этот, судя по направлению течения, вытекал из него. Им то и дело приходилось огибать белесые деревья и упавшие стволы, но, тем не менее, Паркер чувствовал, что они идут, куда надо.
Когда ему хватило духу, он отодвинул мокрые лохмотья, чтобы осмотреть порезы на своем животе. До спины ему было не дотянуться. Неровные, все еще кровившие, они наискосок пересекали кожу. И они были глубокими. После того как они заживут, на их месте останутся шрамы.
Оторвав от футболки полоску ткани, Паркер прижал ее к ранам, пытаясь остановить кровотечение.
– Ты как? – спросила Хлоя.
Паркер вытер еще одну струйку крови, скатившуюся к волоскам паха. Кажется, кровотечение мало-помалу прекращалось.
– Со мной будет все нормально, – ответил он. – А как ты?
Хлоя засмеялась:
– Не знаю. Вряд ли я прямо сейчас упаду и умру… ну хоть что-то.
В конце концов ручей привел их к краю невысокой – футов девять или десять – скалы, с которой низвергался водопад. Внизу поток расширялся, затем несся дальше, причем было видно, что течение там намного сильнее. Вокруг скалы росли все те же белесые деревья, похожие на призраки. Паркер уже не сомневался в том, что эти деревья связаны с Мэри Кейн. Она была частью этого леса, и она порождала сущности, которые спали меж корней этих деревьев. Все земли Пайн-Бэрренс представляли собой экосистему страха и безнадежности. Но они выберутся отсюда. Глядя на ручей, превращающийся в реку, Паркер ощутил некоторое облегчение. Наверняка они уже близко – ближе, чем прежде.
Хлоя подковыляла к обрыву, и Паркер посмотрел в небо, пытаясь определить угол наклона солнца и прикинуть, сколько у них осталось времени до наступления темноты.
– Что теперь? – крикнула Хлоя, стараясь перекричать шум водопада. – Мы пойдем в сторону или вниз?
– Думаю, нам надо спуститься, – ответил Паркер. – Если мы спустимся, то сможем пойти по течению до самого конца. Поток выведет нас из этого леса, если, конечно, не повернет обратно, чтобы завести еще глубже.
Хлоя повернулась к нему, опираясь на свой костыль:
– Разве с ручьями и реками такое бывает? Разве они могут повернуть обратно?