горный массив Кели по дороге на Нарвик, через Швецию, и с другой стороны, через Скиботн в Норвегии до Кясиварси, и по дороге двинутся сюда. Финны поднимутся из Соданкюля через Йесио и Киттиля. Это моя идея, на учениях опробовали, и хорошо все вышло. Помнишь те учения? Ты сражался с парнями-минометчиками на «чертовом поле» в Потсурайсвара. Надо признать, отлично справился!
Когда через несколько дней тюрьма была готова, приятели еще раз проверили ее на прочность. Майор заканчивал отделку, заколачивая досками отверстие для сбрасывания навоза, однако, по мнению Ойвы Юнтунена, обшивка была недостаточно крепкой.
– Отверстие нужно забрать решеткой. Когда будешь в деревне, купи арматуру в полтора дюйма и мощные шпингалеты.
Майор с отвращением взглянул на отверстие:
– Ты же не думаешь, что я через дырку для говна стану лезть? – вспылил он.
Однако Ойва Юнтунен не сдавался:
– В приступе золотой лихорадки полезешь в любую дырку. Решетку обязательно. Тебя сетка для кур не удержит. И тяжелые петли на внешнюю дверь, и самый тяжелый навесной замок. И чтобы никаких запасных ключей, имей в виду!
Майор с ненавистью взглянул на товарища, но спорить не стал. К списку строительных материалов он добавил замки и решетку. На следующее утро Ойва Юнтунен дал Ремесу пачку банкнот и велел не экономить на стройматериалах:
– Купи все по высшему классу. Дешевые доски я не приму.
Оставшись один, Ойва Юнтунен высвистел Пятихатку. Когда лисенок прибежал во двор, Ойва кинул ему купленную Ремесом искусственную кость. Лисенок с недоверием ее обнюхал и, все же посчитав интересной, принял. С искусственной костью в зубах Пятихатка радостно бросился в лес. Его хвост при этом красиво развевался на осеннем ветру.
Глава 15
Из Киттиля Майор Ремес отправил в Стокгольм телеграмму Стиккану. Он наговорил текст в соответствии с тем, что написал Ойва Юнтунен:
«Привет, Стиккан! Я временно залег на дно, меня не найти. Присматривай за Сиирой, если его выпустят из Лонгхольмена. Проституткам страстный привет от старого Ойвы».
Ремес записал себе телефон и адрес Стиккана. Согласно визитке, которую дал ему Ойва, Стиккан владел в Стокгольме фирмой «Взрослая жизнь». Она занималась продажей видеокассет, иллюстрированных изданий, организацией кабаре и арендой жилья, а также специализировалась на финских саунах и массаже. Майор полагал, что неплохо было бы познакомиться с этим Стикканом, уж больно интересные дела он вел.
Затем майор позвонил жене в Испанию, и ему пришлось выслушать рассказ о том, что у нее кончаются деньги. Ремес отправил жене полторы тысячи марок из денег Ойвы Юнтунена. Совесть на это никак не среагировала. Он позвонил младшей дочери и услышал, что та на прошлой неделе обвенчалась. Майор и ей отправил денег Ойвы и тоже без малейшего угрызения совести. В графе для сообщений на бланке перевода он написал:
«С этого момента рассчитывай только на себя. С приветом. Папка».
Наконец майор Ремес поехал на пилораму Киттиля. Там накупил кучу строганных досок и планок. В хозяйственных магазинах приобрел все необходимое для ремонта: обои, краски, гвозди и решетки, прочные петли и огромный навесной замок для дверей тюрьмы.
К вечеру он добрался до отеля «Левитунтури», где решил поесть и выпить. В ресторане он напился, как в лучшие времена, и поспорил с какими-то столичными пацифистами из профсоюза. В результате майор устроил махалово огрубевшими кулаками, что в свою очередь вызвало сильный шум, гам, звон стекла и женский визг. На место скандала вызвали полицию. Ремеса выдворили из ресторана и увезли в кутузку в Киттиля, где он провел унылую ночь. Майор проснулся под утро, продрогший, на бетонном полу, во время снятия показаний признал себя виновным во всем, был оштрафован, сел в такси и помчался в Пулью. Груз со строительным материалом уже поджидал похмельного вояку. Возвращение в Куопсувара радовало Ремеса, хотя там тоже была кутузка.
«Водка не для меня… те, кому можно пить, не пьют, а мы, кому нельзя, пьем. Почему все так устроено?» – думал он с раскаянием, когда такси въезжало в Пулью. На прицепе трактора Ремес дотрясся до Куопсувара, время от времени он блевал желчью, вытирал влажные глаза, но в целом почувствовал себя лучше. Наконец мучительная дорога осталась позади, Ремес разгрузился и заплатил грузчикам. Сам, покачиваясь, отправился докладывать Ойве Юнтунену о приезде. Майор Ремес тихонько начал устанавливать решетку на люк для сброса навоза. Слесарной ножовкой он отпилил от арматуры прутья по размеру, установил их на шпингалеты. Гул и грохот эхом разносились по горам – это офицер с похмелья строил себе тюрьму.
Закончив работу, Ойва Юнтунен испытал конструкцию на прочность при помощи березового полена метровой длины. Только искры летели в разные стороны, когда он ударял им по стали. Металл выдержал. С внутренней стороны решетки майор застеклил отверстие, чтобы в кутузке зимой было не так холодно. К дверям конюшни шурупами привинтили крепкие петли, прикрепили тяжелый навесной замок. Когда тюрьма была готова, Ойва Юнтунен насыпал в стойло старого сена и предложил майору прилечь. Затем закрыл наружную дверь и положил ключи в карман. Если бы у Ремеса и были запасные ключи, он все равно не смог бы ими воспользоваться, так как замок висел снаружи.
Ойва пошел к лисьей норе. Вскоре он вернулся, заглянув в навозный люк, проверил, что майор надежно заперт, и отнес золото в дом. Ойва не спешил выпускать приятеля, ведь по тому, как долго находился в заточении, Ремес мог определить, насколько далеко пришлось Ойве идти к кладу. В этом Ойва товарищу помогать не собирался. Он плюхнулся на кровать и проспал, наверное, часа два. Только после этого он выпустил майора из тюрьмы. Ремес протирал глаза: он тоже проспал все время, пока пребывал в заточении.
Совместными усилиями они обработали золото. Крупные куски благородного металла раскрошили на мелкие частички и фрагменты покрупнее, которые потом заботливо собрали в бутылочку. Сначала на почтовых весах взвесили пустой пузырек, а затем вместе с золотом. Так получили чистый вес металла. На этот раз Ойва набрал неполных шестьсот граммов – примерно на тридцать пять тысяч марок. Ойва запер золото в шкаф кассира и хорошенько припрятал ключи.
– Его можно продать Киандеру позже. А пока займись ремонтом, – сказал Ойва Юнтунен.
Несколько недель майор приколачивал деревянные доски к стенам и потолку комнаты начальства. Кухню и поварскую он оклеил красивыми обоями в цветочек. Ойва Юнтунен участия в ремонтных работах не принимал – он ограничился тем, что давал указания и весело поддерживал беседу. Когда обшивали потолок, Ойва беспрестанно жаловался, что ему пришлось держать доски: один майор с этой работой не справился бы.
Ослепительно-белая обшивка очень украсила дом. В банном котле грелась вода для мытья, каменка, когда на нее плескали жидкостью, призывно шипела. На пол постелили ковер с восточным орнаментом, на окна повесили красивые занавески, на кровати бросили пружинные матрацы и покрыли новыми простынями в синюю клетку. Изба стала похожа на человеческое жилище. В конюшне вырабатывал электроэнергию дизельный генератор. На сосне перед домом майор пристроил фонарь, а в помещениях повсюду развесил светильники. Двухконфорочную электроплитку установили на печку, теперь на ней майорские кушанья закипали почти моментально.
В конце сентября Ойва Юнтунен отправил майора в Рованиеми продать золото и закупить еще вещей. Теперь, когда они в Куопсувара провели электричество, можно было приобрести всякую необходимую в домашнем обиходе бытовую технику.
– Первым делом купи стереосистему и видео, – инструктировал Ойва Юнтунен. – Телевизор купи обязательно с пультом. Не экономь, возьми все самое лучшее.
В Рованиеми майор продал золото, получил от Киандера тридцать пять тысяч марок и, как обычно, поселился в отеле «Похьянхови». Приняв душ, майор отправился по магазинам. Впервые в жизни он чувствовал себя богатым человеком.
Обуреваемый страстью приобретательства, майор выбирал радиоприемники, примерял спортивные костюмы, и все, что он покупал, было высшего качества. Даже финский нож, который он повесил на пояс, был с рукояткой из карельской березы и лезвием из лучшей стали. Видеомагнитофоны и телевизоры были с пультами, а проигрыватели и магнитофоны – с автоматической системой «хай-фай». Майор пачками брал пластинки и кассеты, в основном марши и рок. Он купил парочку видеокассет про войну, фильм «Эммануэль» для Ойвы и «Черную Эммануэль» для себя.
Для себя майор также прикупил и горный мопед, который, как он думал, пригодится ему для поездок на рыбалку. Важное приобретение – увлажнитель воздуха, не говоря уже о телескопе и барометре. В книжном магазине он набрал двухметровую стопку романов в красивых дорогих обложках, не забыв прихватить также сборник псалмов и календарь рыболова на следующий год.
В перерывах майор Ремес заглядывал в ресторан и накатывал по маленькой.
Ойве Юнтунену Ремес хотел купить водяной матрац с термостатом, но потом отказался от этой идеи из-за сложностей со сборкой и ограничениями энергоконтроля. Зато приобрел велосипед-тренажер и штангу с дисками – против зимней вялости. Небольшая электродрель и электрофреза тоже были нужны, как и кухонный комбайн, в котором можно было что-то взбивать, перемешивать, перемалывать, измельчать и крошить. Две пары слаломных лыж с палками и ботинками – Ремес, разумеется, их тоже взял. Телевизионная приставка, в которой Король обезьян сражался со слонами, тоже перешла майору, как и утюг и цифровой карманный калькулятор.
Время от времени приходилось заглядывать в кабак.
Майор взял не глядя фарфоровый сервиз на двенадцать персон и хрустальные рюмки. Столовые приборы, конечно же, он решил взять только из серебра, а подсвечники – из золота. У Киандера ему повезло отхватить две серебренные ночные вазы. Мышеловки – исключительно из хромированной жести.
Вечером, посмотрев два раза «Черную Эммануэль», Ремес надумал позвонить в Стокгольм Стиккану. Он дозвонился, передал привет от Ойвы и заказал в Лапландию двух проституток. Майор пообещал оставить им у портье «Похьянхови» денег на дорожные расходы и письменные указания, чтобы девушки смогли легко добраться от Рованиеми до места. Он предупредил Стиккана, чтобы тот ни в коем случае не проболтался о том, где прячется Ойва Юнтунен. Стиккан пообещал уладить женский вопрос в кратчайший срок. Однако гости будут не так скоро, поскольку в это время года у проституток в Стокгольме пик сезона и готовых на путешествия не так легко найти. Кроме того, Стиккану не хотелось отправлять старому другу и его товарищу всякую шваль, раз уж они заказывают шлюх из самой Швеции.