Наска быстро покинула деревню. Она шла на север, в сторону Пелтовуома. Как только деревня исчезла из виду, она ринулась в лес. Наска решила больше никогда не показываться людям на глаза. Теперь ее уже с солдатами ищут! Уму непостижимо! Какое такое преступление она совершила, что за ней послали целую армию?
Наска была уверена: солдаты ищут людей не потому, что им делать нечего. Если им дали задание и если уж они найдут, кого искали, пиши пропало. Так и с Киурелием вышло, много с кем. Одних потом расстреливали на месте, других сначала вели в тюрьму и убивали после страшных пыток – и то не всегда. Никто живым не ушел из лап военных, если на дело посылали солдат. Наска Мошникофф твердо решила, что лучше она умрет в тайге, чем будет исколота солдатскими штыками.
– У них еще и пограничные собаки… они враз сожрут, овчарки эти. Финны-то, ой, какие жестокие люди, – ворчала Наска, бредя на запад по горным склонам Исо-Айхкиселькя. Шел снег, кот пробирался в нем едва-едва, снег уже был ему по брюхо. Поднималась метель, и Ермак это чувствовал. Он грустно мяукнул, Наска его пожалела. Она решила идти, пока, ноги несут, а там будет видно, где Пресвятая Богородица дарует вечный покой своей рабе и невинному коту. Наска несколько раз истово перекрестилась.
В гостеприимном доме в Пулью дед с бабкой гадали, кто была их странная ночная гостья. Они сравнили приметы с приметами старухи саами и решили, что, скорее всего, это и есть та самая женщина. Особенно подозрительным было то, что старуха путешествовала со старым котом. Обычно странники не ходят с домашними животными, даже православные саами. Жена сказала, что где-то слышала историю, как один мужик расхаживал по Финляндии с зайцем, но тут совсем другой случай[4].
– Заяц – это еще куда не шло, но кот?! Не позвонить ли нам в Киттиля?
Так полиция Киттиля узнала о пропавшей старухе. Поиски незамедлительно были переориентированы на окрестности деревни Пулью. Самолеты и вертолеты задействовать не удалось из-за метели, но военных туда перебросили. В поисках участвовали те же солдаты срочной службы, что летом под крики майора Ремеса бегали по окрестностям Потсурайсвара, Сиеттеля и Юха-Вайнан Маа. Возвращение в эти глухие заснеженные места пехоту не особо радовало. Никто не верил, что столетняя старуха выживет в таких условиях.
Одна из поисковых групп наткнулась на избушку в Куопсувара. Из бани в клубе пара выскочили два голых мужика, один молодой и худощавый, второй плотный и солидный, причем этот еще и орал. Мужики отнеслись к гостям холодно. Не согласились, чтобы отряд у них заночевал. Когда горластый мужчина постарше оделся, оказалось, что он был офицером в звании майора. А когда майор отдает приказ, лейтенант строит отряд и исчезает, невзирая на метель.
Поиски были прекращены ввиду их безрезультатности. В подавленном настроении подразделения притопали в Пулью, где их погрузили в армейские грузовики и отправили в Соданкюля.
Наска Мошникофф обогнула Сиеттелеселькя и пришла в Юха-Вайнан Маа. Она несла Ермака на плечах – он не мог больше идти по глубокому снегу. Жирный старый котяра весил изрядно, но была от него и польза: пушистый теплый зверь не давал разыграться старухиному ревматизму. К вою пурги примешивалось тихое урчание Ермака.
Добравшись до южного склона Юха-Вайнан Маа, Наска разглядела сквозь метель солдат, которые тащили за собой корыто. Она рухнула в сугроб и подождала, пока солдаты пройдут. Наска не собиралась сдаваться на милость армии. Лучше умереть. Киурелия вот убили, но Наска умнее!
Глава 18
Ойва Юнтунен и майор Ремес смотрели в окно на разыгравшуюся вьюгу. Значит, в бурю пропала без вести старушка… Может, надо что-то предпринять?
Мужчины по новейшему транзистору слушали вечерние новости. Узнали, что пропавшая женщина была старейшей в мире представительницей колтта-саами. Описали ее приметы. В программе «Зеркало дня» брали интервью у заведующего отделом социальной защиты коммуны Инари, который дал заключение о состоянии здоровья Наски Мошникофф. По его мнению, физически женщина в довольно хорошей форме, соответствующей возрасту, но относительно психического здоровья он не мог дать никаких гарантий. Заведующий отделом высказал догадку, что женщина страдает параноидальным старческим слабоумием, такое в ее возрасте не удивительно.
Руководивший поисками капитан пехотной бригады из Соданкюля считал, что старушку вряд ли найдут живой.
– При таком раскладе даже специально обученный финский партизан в метель погибнет, если из снаряжения у него будет только плед. В соответствии с имеющимися у нас данными, у пропавшей не было с собой инструментов для разжигания костра, не говоря уже о топоре, спальном мешке, продовольствии и штормовом фонарике.
– Вы предполагаете, что старейшая в мире женщина-саами погибла в тайге? – спросил репортер у капитана.
– Конечно, мы надеемся на лучшее, но, с учетом сложившихся обстоятельств, шансов почти нет. Как знать, может, все обошлось бы, если бы эта женщина получила основательную партизанскую подготовку в пехотной бригаде Соданкюля, но таковой у нее не имеется, да хотя бы из-за ее возраста и пола… И еще добавлю: если ты умеешь только носки вязать да кота гладить, ты в тайге не выживешь.
Ремес затопил печь. Мужчины решили, что завтра с рассветом, если буря стихнет, они прочешут окрестные леса. Может, хоть тело найдут.
«Если удастся заманить Пятихатку с собой, он наверняка учует труп», – размышлял Ойва Юнтунен.
А Наска Мошникофф тем временем гладила кота где-то в непроглядной снежной пелене в Юха-Вайнан Маа. Ураганный ветер дул с востока, однако Наска сумела перебраться на западный склон сопки, где порывы были слабее. Правда, снег валил так густо, что старушке приходилось постоянно отряхивать плед, чтобы не оказаться навечно погребенной под сугробом вместе с котом. Наска намеревалась посидеть немножко и снова продолжить путь.
Небывалые физические нагрузки сломали ощущение реальности у бедной саамской старушки: она вернулась во времена своей молодости, представляя, что идет в саамское селение Суонъйели, где они жили раньше, и сейчас как раз спускалась с родной сопки, где кормила оленей. Дома, в землянке, ждали дети и Киурелий, который мог быть и выпимши. Но скоро Наска будет в тепле, и от этого настроение ее улучшилось.
Наска вдруг очень удивилась: почему у нее с собой на оленьем выгоне кот? У них же не было кота. Да еще и знакомый какой-то кот, вон как урчит!
Нет, здесь оставаться не стоило. Наска поплотнее завернулась в плед и пошла по направлению к дому – к Киурелию и детям. Кота она взяла с собой – какая разница, чей кот! Раз уж привязался, пусть идет, да и веселее с котом добирать остаток пути, чем одной. Только следует поторапливаться, а то уже совсем стемнело. Еще ведь детям и Киурелию надо поесть приготовить.
Бредя по снегу, Наска пыталась вспомнить, осталась ли у них на столбе в кладовке мороженная щука? Ходил ли Киурелий утром проверять сети? Рыбу-то быстро разморозить… мясо, конечно, тоже растает и сварится, если поставить котел на треногу и как следует развести огонь… При такой пурге дым будет хорошо уходить.
Потом показались огни Суоникюля. Ох, какие яркие! Опять небось мужики на площади костер разожгли! Водки им, что ли, привезли из России? Наска Мошникофф ввалилась во двор домика лесорубов.
Ей показалось, что она все-таки ошиблась. Здесь гудел какой-то мотор, уж не спятила ли она, часом, что все это значит?
У Ойвы Юнтунена и майора Ремеса в конюшне гудел генератор. В комнате начальства ярко горели электрические лампочки. Облепленная снегом старушка удивленно озиралась. Неужели она добралась до Салмиярви? А то, может, до Нижнего монастыря в Печенге? Наска перекрестилась: это огромное здание точно монастырь! Ну и что, ладно, с монахами она всегда находила общий язык.
Наска постучалась в двери. Ойва Юнтунен буркнул майору, тот вылез из постели и пошлепал в прихожую.
Наска вошла в избу. С ног до головы она была покрыта снегом и сосульками. Старушка напоминала маленькую злую ведьму. Майор Ремес отшатнулся от незваной гостьи – к таким встречам их в военной академии не готовили! Ойва Юнтунен встал с постели и подошел посмотреть на вошедшую.
Стряхнув с гостьи снег, майор Ремес удостоверился, что перед ним все-таки человек, да еще и женщина. И кот! Оба старые и замерзшие. У старушки явно крыша поехала. Она схватила Ойву Юнтунена за руку и принялась ему втолковывать:
– Киурелий, не бей! Поднялась страшная пурга, я не смогла раньше…
Наске казалось, что она по ошибке забрела в монастырь – такое здесь все было красивое и блестящее. Откуда-то лилась чудесная музыка, пел великолепный голос. И действительно, из стереоустановки раздавалась песня шведской группы «АББА».
Наска со страхом и любовью смотрела на супруга. Вот он, ее дорогой Киурелий, одет по-господски, бороду сбрил, на ногах роскошные ботинки. Однако Киурелий не подал руки, а пригласил сесть. Затем второй мужчина, большой чернобородый монах, взял кота. Спросили, как ее зовут.
Майор Ремес предположил, что это и есть та самая пропавшая саамская бабушка. Вот чудеса-то, жива еще!
– Киурелий!.. Наска я, что ты ерунду-то спрашиваешь? Дети где?
Мужчины видели, что бабушка не в себе. Ей было холодно, она дрожала и несла невесть что. Майор Ремес осторожно поднял ее на руки и отнес на свою кровать. Он снял с нее крохотной старушки верхнюю одежду и укрыл крохотное тело теплыми пледами. Затем он погасил ночник и отправился на кухню греть мясной бульон. Ойва Юнтунен нашел в аптечке градусник. Он сунул его гостье под мышку. Ну и морщинистая же! Через несколько минут Ремес принес мясной бульон. Заодно проверили градусник: он показывал тридцать пять и девять. Температура угрожающе падала. Ойва Юнтунен принялся растирать старушку, чтобы восстановить замедленное кровообращение. Та похихикивала, как будто стыдилась, что ее так тискали.