— Пойдем. — Мел потянула меня за руку.
— Пойдем.
Эта девушка, Юми, должна была прийти сюда днем — ночью она бы в это место просто не добралась. Исходя из того, что она принесла с собой книгу, она была как раз из числа тех сомневающихся, о которых говорил Томо. Она все еще размышляла о том, стоит ли убивать себя, убеждала себя, что это необходимо. И о чем она думала, сидя здесь? О том, что можно развернуться, пойти домой, а в понедельник с утра явиться на работу? О том, будут ли горевать ее родители? О тех проблемах, которые привели ее сюда? Что это были за проблемы? Ей было, черт возьми, всего двадцать один год!
Трусы и лифчик.
Зачем?
Затем, развивал я мысль, что она была не до конца уверена в своем решении и заботилась о гигиене до самой последней минуты? Звучит странно. Это все равно что беспокоиться о воспалившихся гландах, стоя перед расстрельной командой. А что насчет зубной пасты, расчески, помады? Опять же, гигиена? Беспокойство о своем внешнем виде? Или я не мог оценить символику действий? Почистить зубы, накрасить губы, причесаться — эти действия она механически производила каждое утро. Возможно, она хотела повторить все свои утренние ритуалы, чтобы напоследок насладиться приятными мелочами жизни. И, если я прав, — плакала ли она, пока чистила зубы в последний раз? Гневалась ли, размазывая губную помаду? Жалела ли себя, укладывая волосы? Или же она смеялась, потому что наконец нашла способ убежать от своей боли?
Возможно, что я все упрощаю. Но так уж привык понимать смерть, вгоняя ее в рамки рационального.
Я повернулся спиной к найденным вещам. Не помню, как долго я так стоял: тридцать секунд или две минуты, пока не заметил, что Мел вглядывается в гущу леса.
— Ты слышал это?
Я весь напрягся. Фраза «Ты слышал это?» — звучит отнюдь не очень безобидно, когда ты находишься посреди леса, на поляне, где кто-то погиб.
— Что? — спросил я мягко.
— Мне показалось, там что-то…
Я прислушался, но не смог уловить ни шороха.
— Надо позвать остальных, — сказал Нил.
— Согласен. Мел?
— Да? — Она обернулась ко мне.
— Можешь позвонить Джону Скотту и позвать ребят сюда?
— Сюда?
— Ну, поглядеть на находку.
— На находку?
— Я думаю, что он, Бен и Нина не прочь увидеть все это.
— А, хорошо. Погоди, у меня же телефона теперь нет. Дай мне свой, я знаю его номер.
Я наморщил лоб. Она помнит номер Джона Скотта наизусть?
Что за фокусы?!
Я молча протянул ей свой телефон.
Мелинда стала набирать номер.
8
— Алло, Джон? Это я. — Мел спросила его, как далеко они ушли, несколько раз попросив повторить — кажется, покрытие было так себе. Потом объяснила, что именно мы обнаружили.
Мелинда объяснила, каким путем идти, и предупредила о кратере, в который провалилась. Прежде чем повесить трубку, она подробно пересказала все произошедшее, изрядно увлекшись.
— Они нашли что-нибудь? — спросил я.
Мел кивнула.
— Он сказал, они нашли переноску.
— Что?!
— Ну, такую штуку для переноски собак, если тебе надо доставить пса к ветеринару, например.
— Собаку внутри они тоже нашли?
— Я не спросила. Сомневаюсь, Джон бы точно сказал.
— Зачем кто-то привез сюда собаку? — удивился Томо.
— Потому что не хотел умирать в одиночестве? — предположил Нил.
— Это уже убийство с самоубийством, если он укокошил своего питомца!
Хм… Неужели кто-то придушил своего четвероногого друга, прежде чем умереть самому? Или он просто хотел, чтобы кто-нибудь составил ему компанию в последние минуты жизни? В конце концов, не бегает ли по лесу одичавшая псина, питаясь мелкими грызунами и, возможно, человеческими трупами?
Я отогнал от себя эти мысли и спросил:
— Так что мы будем делать? Пройдет час или полтора, пока они доберутся сюда.
— Я все еще хочу найти какого-нибудь мертвого отморозка, — сказал Томо.
Я удивленно вскинул брови.
— Тебе этой поляны недостаточно?
— Не, чувак.
— Ну тогда иди ищи. Я собираюсь посидеть здесь.
— Я тоже, — добавила Мел.
— Нил? — протянул Томо. — Ты же пойдешь?
— Не думаю, приятель.
— Да ладно, чувак. Я не пойду один. Вдруг я потеряюсь и умру? Ты будешь виноват.
Нил отрицательно покачал головой.
— Ну, чувак? Пойдем, ненадолго.
— Я тебе сказал, нет.
— Ты опять трусишь!
— Томо, еще раз…
— Хорошо, хорошо! Я вообще молчу. Ну пойдем!
— Нет.
— Пожалуйста.
— Нет.
— Пожалуйста!
— Томо, черт тебя дери!
— Пожалуйста?
Нил тяжело вздохнул.
— Так ты идешь?
— А ты заткнешься тогда?
— Можешь считать, что я рыба.
Нил попросил присмотреть за рюкзаком, и они вдвоем скрылись в зарослях.
— Давай отойдем немного, — попросил я Мел, показывая на край поляны.
Мы отошли на почтительное расстояние от нашей находки и бухнулись на ровный участок земли под раскидистым кедром.
Некоторое время мы молчали, рассматривая крону над головами. Мне хотелось поговорить о Юми, женщине, вещи которой мы нашли, но я не знал, с чего начать.
Я не хотел опошлять то, что мы пережили. А ведь найти вещи погибшего человека так, как мы их нашли, — нетронутые и раскиданные по поляне — странный опыт, и мне хотелось, чтобы в моих словах не было легковесности.
Мел спросила:
— Ты помнишь, как мы познакомились?
Она застала меня врасплох.
— Ну да, конечно. На работе.
— Помнишь Элизу?
— Ну?
— Она была в твоей компании.
— Моей компании?
— Ну ты понимаешь, о чем я.
Я действительно понимал. Как в любом сообществе коллег или соседей, в нашей школе формировались отдельные группки людей. Одна «компания», используя терминологию Мелинды, состояла из взрослых, в основном женатых преподавателей, вроде Нила, такие обычно держались обособленно. Другая компания состояла из веселых парней слегка за тридцать. Их было четверо, и они постоянно сыпали искрометными историями о своих ночных похождениях: русские проститутки, бары с трансвеститами и уличные потасовки с другими экспатами были стандартными элементами их рассказов. Это были веселые дружелюбные ребята, и я проводил с ними много времени. То, что Мел называла моей компанией, состояло из недавних выпускников, решивших попутешествовать по миру пару лет. Кроме меня, здесь был Дерек Миллер из Канады и три девушки: Дженнифер, Карен и Элиза. Мел всегда была слегка в стороне. Дерек ее обожал, а девушки не жаловали.
В последнюю компанию (если это вообще можно было назвать компанией, поскольку ее члены были сплошь отшельники) входили чудаки и ботаники. Я не люблю ни то ни другое определение, но мне не подобрать лучшего для некоторых маргинальных персонажей, с которыми нам приходилось работать вместе. Вот, например, Брендан Кристофсон, он же Блейд. Да, он взял себе псевдоним в середине учебного года и назвался Блейдом, видимо, в честь героя фильма «Блейд — убийца вампиров» с Уэсли Снайпсом в главной роли. Он носил длинные черные волосы, частенько, когда был не на работе, надевал берет или яркую бандану и ботинки на толстенной платформе, а еще навешивал на себя больше цепей, чем молодой Кит Ричардс. Он говорил женственным голосом, а из-за тяжелого аромата черного лака, которым были покрыты его ногти, в учительской невозможно было дышать.
То, что в нашей школе среди преподавателей был столь высок процент бренданов, по всей видимости, можно объяснить экзотичностью Японии, в которой любой чокнутый мог с гордостью нести свое боевое знамя, а также мифом о том, что на островах любой белый воспринимался как героический бог викингов. Все почему-то думали, что самый забитый ботаник по приезде в Японию автоматически превращается в харизматичного плейбоя, вроде увешанного гроздьями девиц Рока Хадсона.
— А что с Элизой? — спросил я, заинтересовавшись, куда Мелинду приведет это путешествие по закоулкам памяти.
— Ты ей нравился.
— Я в курсе.
— А почему ты с ней не встречался?
Не ожидаешь услышать подобный вопрос от своей девушки, не правда ли? Пытаясь понять, как ответить, я протянул:
— Потому что…
— Потому что что?
— Не знаю. Она меня не привлекала.
— Она ведь хорошенькая.
— Она очень громкая. — Элиза происходила из маленького городишки на западе Австралии, и у нее напрочь отсутствовал регулятор громкости. С деревенской простотой она поражала слушателя сотней децибел своего громового голоса, мучительно растягивая гласные.
— О да, она была такая громкая! — согласилась Мел.
— И… — добавил я.
— И?
— Я встретил тебя.
Хоть я и не видел лица Мел — мы так и лежали бок о бок, рассматривая ветки над нами, — я почувствовал, что она улыбнулась. Это был правильный ответ. К тому же я не погрешил против истины. Через пару недель после подписания контракта, в один из понедельников, я зашел в учительскую и увидел новую преподавательницу, поглощенную изучением пособия. Я помню, Дерек отвел меня тогда в сторону и скорчил многозначительную мину. Самое смешное, что Мел стала моей девушкой, а Дерек, несмотря ни на что, моим лучшим другом.
В следующие несколько дней я пытался заговорить с Мел при малейшей возможности, что оказалось не так просто: как новичок, она вся углубилась в изучение книг, системы и всего процесса обучения в школе. Элиза заметила эти попытки, что вызвало перемены в ее поведении. Во-первых, она прекратила флиртовать со мной, хотя до этого делала это с утра до ночи. Во-вторых, она невзлюбила Мелинду, они даже ни разу не поговорили за те два года, пока Элиза не вернулась в родную Австралию. Поэтому Мел так толком и не влилась в нашу компанию.
— Она была сучкой, — промолвила Мел.
— Это ты была сучкой!
— Я?
— Ты помнишь, как я в первый раз пригласил тебя в бар? Когда мы садились на электричку после работы.
— И что?
— Ты помнишь, что ты мне тогда сказала?