— Что ты от меня хочешь? Чтобы я ей ответил? И что я должен был ей сказать? «Привет, Шелли! Как делишки?» Тогда произошло бы то же самое, что и сейчас. А я хотел этого избежать.
— Ты бы не взбесил меня так.
Вот это уже чушь собачья. Мел очень болезненно реагировала на любое упоминание о Шелли с тех пор, как наткнулась на откровенные фото моей бывшей у меня в компьютере. Это произошло в день шестимесячного юбилея нашего знакомства. Она выбирала совместные снимки, чтобы распечатать и сделать из них праздничный плакат, как нечаянно наткнулась на эти фотографии.
Я напрочь забыл об их существовании и без возражений удалил папку. Но после того случая Мел всегда ревниво вспыхивала не только при любом упоминании Шелли, но даже если речь заходила о моих днях в колледже. Эта тема касалась той части моей жизни, в которой Мел не было и о которой она знала очень мало.
А когда мы в прошлом году сидели в ресторане, справляя мой день рождения, у меня зазвонил телефон. Номер был незнакомый, и я спокойно ответил на звонок, думая, что это кто-то из родственников. Оказалось, что это Шелли.
Она взялась будто из ниоткуда, мы не разговаривали до этого несколько лет, и я позволил себе проговорить с ней около десяти минут. Я объяснил Мелинде, кто звонил, она мгновенно помрачнела, и остаток вечера оказался испорчен.
— Мы можем отложить этот разговор? — спросил я устало.
— Нет.
— Ты думаешь, я завел интрижку за океаном?
— Я хочу знать, почему она опять тебе звонит.
— Откуда я знаю? Я же не ответил.
— Скажи мне правду, Итан!
— Тогда она позвонила мне, чтобы поздравить с днем рождения. И позвонила сейчас. Второй раз. Всё.
— Она тебе писала?
Я уставился на Мел. Что она знает? Кажется, гораздо больше, чем показывает.
— Ты у меня в телефоне копалась?
— На прошлой неделе пришла эсэмэска, — рассказала Мел. — Ты в это время был в душе, перед работой. Предыдущей ночью ты допоздна тусовался у Бэки. Я решила, что это мистер Куросава интересуется твоим самочувствием. Поэтому я решила ответить за тебя. Знаешь, что я прочитала?
Я знал, что она могла там прочитать.
— Ты неправильно поняла, — сказал я.
— Я правильно поняла!
— Да ты не знаешь ничего! — Я замотал головой. — Не могу поверить, что ты копалась в моем телефоне. Ты и почту мою читаешь?
— Я тебе объяснила, почему я прочитала это. И не пытайся переводить стрелки!
Нил прочистил горло.
— Может, прогуляемся?
— Нет, — ответил я. — Я прогуляюсь один.
Я встал и, схватив фонарик, пошел прочь от костра.
Никто не пытался меня остановить.
13
Я не утруждал себя поиском веревки. Я просто удалился в чащу подальше от костра. Гнев победил все страхи, я и думать забыл про всех призраков и медведей. Я перебирал в уме произошедшее и ругал себя за то, как повел себя. Наконец я набрел на какой-то большой валун и уселся на него. Вдалеке мерцал оранжевый огонек костра.
Шелли…
Господи милосердный!
Хотя ферма моих родителей располагалась всего лишь в двадцати минутах езды от Мэдисона, в первый год обучения я предпочел поселиться в общежитии, чтобы завести побольше знакомств и вкусить всех прелестей кампуса. Я прибился к компании тусовщиков и осел в напоминающей свинарник комнате на третьем этаже здания, заселенного такими же любителями выпивки и вечеринок. Однако такой образ жизни угрожал тем, что мой средний балл опустится ниже критической отметки. Поэтому летом, перед началом старшего курса, я переместился в другое общежитие, разделив комнату с более тихим приятелем.
Я встретил Шелли в небольшом магазинчике, расположенном через улицу от меня. Она вошла после меня: темные очки, легкое летнее платье с умопомрачительным декольте, длинные загорелые ноги в сандалиях на высокой платформе. Она прошла мимо меня в облаке парфюма. Я не мог отвести от нее взгляда, пока она шла к холодильнику, а затем выбирала упаковку мороженого.
Вдруг Джордж, хозяин магазина, воскликнул:
— Итан, иди сюда, быстрей!
Я подошел к кассе и увидел, как через открытую по обычаю в летние месяцы дверь с улицы деловито входила утка в сопровождении четырех еще совсем маленьких, желтых птенцов. Оказавшись внутри, утиное семейство начало сновать по магазину, от полки к полке, без всякой видимой цели.
— Наверное, с реки пришли, — заключил Джордж. — Заблудились и ко мне завернули.
Я открыл пачку картофельных чипсов, которую собирался купить, и высыпал несколько ломтиков на пол. Птичье семейство сразу смело угощение.
— Классная идея, Итан! Вот, дай им еще хлеба!
Джордж позвонил своим знакомым из местной газеты, и через десять минут фотограф из «Кэпитал Таймс» снимал утят, а заодно и нас. Мы с Шелли разговорились и обменялись номерами телефонов. В тот же вечер мы встретились в баре. Еще через два дня пошли в другой бар. На следующие выходные состоялся поход в ресторан, в понедельник — на парковый фестиваль. Через неделю уже стало понятно, что мы с ней встречаемся.
Я испытывал двойственные чувства. С Шелли было весело, но неумолимо приближался новый семестр, и я вовсе не был уверен, что хочу становиться бойфрендом очередной тусовщицы из женского студенческого клуба. Я уже имел опыт отношений с несколькими подобными особами и знал, к чему это ведет: вечеринка, винная дегустация, вечеринка, торжественный бал, вечеринка, университетская дискотека, еще вечеринка. Ровным счетом все то, от чего я пытался себя оградить.
Но, так или иначе, с Шелли было комфортно, а после смерти Гэри она заботилась обо мне несколько месяцев. Мы закончили учебу, нашли работу в Чикаго и стали жить вместе. Все вокруг считали нас идеальной парой все, кроме меня. Я чувствовал себя загнанным в угол. Белкой в колесе. Мне казалось, я пытаюсь играть чужую роль. Воздушные поцелуи, модные шмотки, кокаин, которого было больше, чем марихуаны в колледже, — все это было не для меня. Я не хотел ничего этого.
Потом Шелли начала говорить о женитьбе. Это переполнило чашу моего терпения: я представил, как всю жизнь работаю в одной компании, общаюсь с одними и теми же людьми, занимаюсь всякой ерундой, и все это повторяется годами, десятилетиями (только уже при наличии детей). И я понял, что мне нужно делать ноги.
К тому моменту я накопил несколько тысяч долларов. Этого было бы достаточно для отличных каникул, но пара недель на карибских пляжах меня не устраивали. Почему-то мне казалось, что Индия больше подходит для того, чтобы начать жизнь с нуля. Там все дешево, а страна настолько огромна, что я мог легко затеряться в ней на целый год. Была, правда, и проблема: я все же нуждался в каком-то заработке, но в Индии самой доступной работой для европейца была работа менеджером в колл-центре. Я не имел для нее ни навыков, ни желания. Тогда я обратил свой взор на Дальний Восток и обнаружил, что преподаватели английского там в большой цене.
Оглядываясь назад, сейчас я понимаю, что это был самый верный шаг. В конце концов, иначе бы я никогда не встретил Мел. Всего после пары месяцев в Японии меня уже не мучила тоска, оставшаяся после гибели Гэри, я стал гораздо спокойнее. С каждым днем моя прежняя жизнь все больше отдалялась от меня.
Хотя, если честно, как ни старайся, прошлое всегда найдет способ тебя догнать.
Сказать, что я был удивлен звонку Шелли две недели назад, значит ничего не сказать. Мы не общались со времен моего бегства из Чикаго. Так что в тот момент, когда я услышал в трубке: «Привет, Итан! Это я! Как поживаешь?», я не сразу понял, кто со мной разговаривает. Я нес какую-то вежливую бессмыслицу, пока вдруг меня не осенило. Она спросила, как мне Япония, как еда, как культура. Встречаюсь ли я с какой-нибудь симпатичной японочкой. На последний вопрос я ответил отрицательно. Мне стоило рассказать о Мелинде. Если бы я это сделал, Шелли вряд ли позвонила бы еще раз и я не оказался бы в той затруднительной ситуации, в которой сейчас нахожусь. Однако я не сказал ничего о своей девушке. В конце концов, Шелли это не касается.
Я достаточно долго не прерывал беседу, потому что все ждал от нее каких-нибудь серьезных новостей. Умер общий друг? Она забеременела? Но прошло десять минут, и она бросила на прощанье: «Ну хорошо, Итан! Мне нужно бежать. Пока!» Так закончился наш на редкость бессмысленный разговор.
Через несколько дней она прислала мне письмо по электронной почте, три или четыре длинных абзаца соплей по поводу того, как она скучает, как много обо мне думает в последнее время и как вспоминает о всяких вещах, которые мы творили вместе.
Она не написала о том, что хочет продолжить наши отношения, но намек был прозрачен. Мне показалось ее признание по меньшей мере странным, особенно если учесть, что я находился на противоположной стороне земного шара. Чего она ожидала? Что я примчусь к ней в Чикаго? Или что она сама прилетит сюда? Письмо заканчивалось патетичным «Скучаю, твоя Шелли».
Я страшно переживал, потому что Мел могла увидеть это письмо. Что она могла бы подумать? И почему она до сих пор ничего мне не сказала? Благородно учла презумпцию невиновности? Решила подождать, пока я не получу следующую весточку? Очевидно, она следила за моей реакцией. Ждала возможности подловить, как она в итоге и сделала.
С такими тяжелыми мыслями я направился обратно к лагерю, готовясь к тяжелому разговору.
14
Я настолько сосредоточился на том, чтобы не наткнуться на дерево и не упасть в какую-нибудь яму, что не заметил огонька сигареты, покуда не оказался в трех метрах от него. Темная фигура сидела под деревом. Я не мог понять, кто это. Кто из нашей компании еще курил, кроме Джона Скотта? Я уже было приготовился обогнуть ее, как услышал голос Нины:
— Итан?
Я подошел ближе. Она сидела, обняв колени руками, и курила вовсе не сигарету — запах был едкий и резкий.
— Привет, — сказал я.
Она молча протянула мне косяк. Я, на секунду замешкавшись, взял его двумя пальцами. В последний раз я курил траву еще в Штатах. Здесь, в Японии, достать марихуану было не проще, чем грибы. Но, кажется, это было ровно то, что мне сейчас требовалось.