— Ты думаешь, это было весело?
— Выглядело так, будто ты с ним танцуешь. Танцуешь с висельником. Так мне показалось. А потом ты повернулся к нам, и тебя вырвало.
— Бена так накрыло из-за трупа?
— Ты когда-нибудь пробовал грибы?
— Ага.
— А теперь представь, что ты на грибах и вдруг видишь труп. Тем более такой, как там. Я думаю, я бы так же себя вела. Так что там с крестами?
— Они были сделаны из палок. Как минимум дюжина свисала с веток. — Я помедлил. — И они качались.
— Качались?
— Туда-сюда. Так, будто их ветром качало. Но казалось, что там не было ветра.
Нина рассердилась.
— Итан, ты меня пытаешься напугать?
— Нет, я…
— Очередные сказки про привидения?
— Это ровно то, что я увидел. — Я пожал плечами. — Не знаю. Может, там и был ветер.
— Достаточно сильный, чтобы раскачать кресты? Ты бы его почувствовал.
— Другого объяснения нет.
— Есть. Ты просто не хочешь себе в этом признаваться. — Нина достала из кармана куртки маленький фотоаппарат и протянула мне. — Я тебе одну фотку хочу показать.
Я включил камеру и запустил режим просмотра. Вот снимок, где Томо, Нил, Джон Скотт и Мел сидят у костра.
— Ты вот про эту фотку говоришь? — уточнил я.
— Да, про нее.
— Когда ты ее сделала?
— Недавно, пока тебя не было.
— И что с ней?
— Увидишь.
Я присмотрелся к фотографии. Из потухающего костра поднимается столб дыма, закрывая значительную часть снимка с правой стороны. И в нем что-то… непохожее на дым. Очертания слишком четкие, узнаваемые, и цвет немного другой, чуть светлее, почти белый.
— Нашел, да? — уточнила Нина.
— Ты думаешь, это призрак?
— Понятия не имею. А как ты думаешь?
Я почувствовал, как по спине прошел холодок, будто кто-то царапнул меня по шее. Качающиеся распятия, а теперь это?
— Я не верю в привидения, — сказал я.
— И что это тогда?
У меня не было ответа. Я увеличил фото, чтобы рассмотреть силуэт. Чем дольше я вглядывался, тем больше мне казалось, что я могу даже рассмотреть смутные черты лица.
— Отблеск света? — предположил я.
— Ночь на дворе, Итан.
— Грязь на объективе?
— Я много снимала, посмотри. Эта штука на единственном фото.
Я начал листать снимки. Много фотографий леса, включая собачью переноску и некоторые из знаков на дороге. Гора Фудзи через покрытое мелкими капельками окно поезда. Бронзовая статуя Хатико на станции Сибуя, где любят назначать свидания парочки.
Нина голышом.
Она стоит в комнате лицом к большому зеркалу. Белое полотенце на голове, спина и верхняя часть ягодиц попали в кадр.
Мне следовало выключить камеру. Но я продолжил листать. Опять Нина, в этот раз идущая по направлению к фотографу, с явным намерением прервать съемку. Этот снимок уже не оставлял места для полета фантазии.
На следующем — Нина в нижнем белье, расчесывающая волосы. После этого трап возле самолета в аэропорту.
Я вернулся к фотографии с лагерным костром и предполагаемым призраком. Откашлявшись, я признался:
— Да, я не знаю, что с этим делать.
— Ты видишь, это не грязь на объективе.
Я вернул ей камеру.
— Нет…
— Но ты считаешь, должно быть рациональное объяснение.
— А ты так не думаешь?
— Может быть. А может, и нет. Меня слишком накрыло сейчас, чтобы думать о рациональных объяснениях.
Я вспомнил свои ощущения, когда днем мы свернули с основной тропы на боковую тропинку. Тогда мне мерещились тени во всех изгибах стволов и сплетениях корней.
— Мы проецируем наши страхи.
— Это как?
— Ну, это можно сравнить с тем, что ты вдруг видишь очертания жирафа или слона в форме облака. Хотя их там нет. Но ты хочешь их там увидеть и поэтому видишь.
— То есть ты проецировал, когда видел эти распятия?
— Не знаю. — Я пожал плечами. — Но думаю, что да.
— Ты знаешь, Итан, — произнесла Нина с обезоруживающей улыбкой, — мне кажется, что из тебя никудышный врун.
Мы с Ниной проболтали еще с полчаса. Я не спрашивал ее о тех снимках, где она была запечатлена обнаженной, и она не упоминала о них. Очень может быть, что она вообще про них не знала.
Тут у меня зазвонил телефон.
Я стал копаться в кармане, кляня себя за то, что не выключил его. Если Мел подумает, что я ушел в лес, чтобы поговорить с Шелли, — мне конец. Я посмотрел на экран и засомневался, стоит ли отвечать. Номер не определялся.
Я нажал на кнопку приема вызова.
— Алло?
Тишина.
— Алло!
Скрипучий голос:
— Зачем вы пришли в мой лес?
В какой-то момент я даже вздохнуть не мог, не то что ответить. Потом я сообразил: это же Дерек. Должно быть, он пытается разыграть меня.
— Иди к черту, Миллер, — ответил я. — Я знаю, что это ты.
— Зачем вы пришли в мой лес-с-с-с-с-с?
Это не Дерек, это вообще не похоже на его голос.
— Кто это? — сердито воскликнул я.
Короткие гудки.
Похолодев от ужаса, я уставился на свой мобильный.
— Кто это был? — напряженно спросила Нина.
— Это… друг.
— Ты спросил, кто это?
— Он пытался меня напугать.
— Что он сказал?
— Он спросил, зачем я пришел в его лес.
— Боже правый, Итан! Ты уверен, что это был твой друг?
— Кто это еще мог быть?
— Проверь номер.
— Не могу, не определился номер.
— Ты узнал его голос?
— Нет, он… он изменил его.
— Как он звучал?
— Как будто говорит японец.
— Страшно?
— Ага.
— Как японское привидение?
— И какой голос у японского привидения?
— Это не смешно.
— Я в курсе. Я ему задницу надеру, когда встречу.
— Ты зря, Итан. Очень зря.
— Нина, все в порядке. Успокойся.
— Уверен, что это звонил твой друг?
— Абсолютно.
— Перезвони ему.
— Я не могу перезвонить на неопределившийся номер.
— Позвони ему на обычный.
Я кивнул, набирая номер. После семи гудков я отключился.
— Видишь? — обратился я к Нине, — Он знает, что я все понял. И не берет трубку.
— Надеюсь, что ты прав.
— Кто это еще мог быть?
— Может, это действительно был…
— Нет, Нина, не был.
Глаза у меня стали сухими и чесались от действия травы, а розыгрыш Дерека напугал так, что я мгновенно протрезвел. Я попрощался с Ниной и побрел к лагерю. От костра остались еле тлеющие угли, и все разошлись по палаткам. Я огляделся в поисках Джона Скотта, размышляя, где он улегся на ночь, но его нигде не было видно.
Я положил телефон в рюкзак Мел, чтобы не раздавить ночью, и заполз в палатку в надежде, что Мел не заметит запаха марихуаны. Она лежала у дальней стенки, накрывшись водонепроницаемым спасательным одеялом для чрезвычайных ситуаций. Я никогда такими не пользовался, поэтому понятия не имел, насколько они держат тепло. Я разулся, поднял край одеяла и лег рядом, помня о том, что лучше сейчас не обнимать Мел.
— Мел, — окликнул я тихо.
Она промолчала.
— Ты не спишь?
— Нет.
— Я хотел объяснить про Шелли.
— Не произноси ее имя.
— Я хотел объяснить про нее…
— Не сейчас.
— Это важно.
— Я не хочу это слышать.
— А когда?
Ответа не последовало.
— Мел?
— Спокойной ночи.
По крайней мере, я попытался. Продолжать я не стал, чтобы не оказаться изгнанным на улицу. Я повернулся, пытаясь устроиться покомфортнее. Земля была твердой. И одеяло совсем не грело.
Я абсолютно не чувствовал желания спать. Лежа в темноте, я раздумывал над нашими с Мелиндой отношениями и удивлялся, почему все так легко покатилось под откос. Еще раз мысленно проиграв весь наш предыдущий разговор, я заставил себя прекратить думать об этом. Утром все уладится, сказал я себе.
Мои мысли обратились к Нине. Я не мог избавиться от ощущения, что она знала о тех снимках в своем фотоаппарате, помнила о них и хотела, чтобы я их увидел.
Но зачем?
У меня разыгралась фантазия. Мы вдвоем под деревом, курим анашу. Она передает мне камеру, и я вижу снимки. Однако в этот раз я обратил на них внимание.
— Что ты скажешь, Итан? — спрашивает она.
— У тебя красивое тело.
— Тебе нравится моя грудь?
— Она классная.
— Хочешь увидеть ее в реальности?
Она встает и увлекает меня глубже в лес, где мы начинаем раздевать друг друга. Сняв с нее все, я обнаруживаю, что под одеждой скрывалось сухое, разлагающееся тело, только кости, проступающие через посеревшую дряблую кожу…
Я открыл глаза. Я находился в состоянии между сном и явью, проплывая через этот обманчивый, изменяющийся мир. Хотя я глядел на темный купол палатки, я ясно видел труп повесившегося мужчины. Холодный, липкий ужас охватил меня, будто смерть преследовала меня даже здесь. Мне хотелось обнять Мел, прижаться к ней, почувствовать ее тепло. Но я не мог. Мы были в глупой ссоре по поводу несуществующей измены.
Я закрыл глаза и повернулся на бок.
Утро наступит еще не скоро.
15
Мы на общей кухне нашего гестхауса в Синагаве. Я стою возле плиты, готовлю завтрак для себя и Гэри. Яйца в сковородке взбиты, как Гэри любит, бекон обжарен до хруста. Гэри восседает за столом: черные кудри, прямой нос, зеленые блестящие глаза. На нем бело-красная форма «Медведей Хэрши», на груди надпись «Капитан», на спине — его номер «14». Он даже надел коньки, лезвия на них защищены резиновыми накладками. Мы часто так делали в детстве: надевали перед игрой или тренировкой всю амуницию еще дома. Тогда наш отец, часто страдающий по выходным похмельем, мог поспать на полчаса дольше.
— Почему ты оделся, Гэри? — удивляюсь я. — Ты так не делал со времен юниорской лиги.
— У меня тренировка сегодня утром, старина.
— Но почему ты не переоденешься в спорткомплексе?
Он нахмурился.
— Я опаздываю.
— Да какая разница? Это ж тренировка.
— Нет, старина. Я опаздываю в другое место.
— Куда?