Джон Скотт вышагивал из стороны в сторону с сигаретой в руке, лицо его застыло, словно маска. Скорее всего, он размышлял о том, к каким последствиям для него приведет смерть Бена. Ему было о чем подумать — его положение казалось серьезным.
Спустя пять минут, пока продолжалась эта странная сцена, больше похожая на игру актеров на подмостках, я почувствовал, что нужно как-то прервать молчание.
— Мне очень жаль, Нина, я… — Это прозвучало отнюдь не воодушевляюще, и я, покачав головой, проглотил остаток фразы.
— Я не верю, что он мог сделать это! — взвыла Нина, отирая с лица слезы. — Он ведь был счастлив. Почему он это сделал?
Я ждал, что Джон Скотт что-то ответит. Поняв, что тот игнорирует вопрос, я обернулся к нему.
— Что? — спросил он изменившимся голосом.
— Почему Бен сделал это?
— Откуда, черт возьми, я могу знать?!
— Ты это серьезно?.. Ты серьезно?! — Я бы не сорвался, если б этот упрямый осел показал хоть какое-то сожаление. Но он не сожалел. Ни капли.
— Вот только не рассказывай мне, что он повесился из-за грибов!
— Его крыло весь вечер, — ответил я. — Потом он ушел в лес в одиночку и покончил с собой. Какое еще тут может быть объяснение?
— Никто никогда не вешался, будучи под грибами.
— Очевидно, что теперь повесился!
— Это не из-за грибов, — с вызовом бросил Джон Скотт.
— А из-за чего же тогда? Просто подумал: пойду-ка я самоубьюсь? Вот так по приколу?
Брови у Джона Скотта собрались над переносицей, глаза метали молнии. Он непроизвольно сжал кулаки, будто намереваясь броситься на меня.
— Я жаждал этого.
— Ты на меня хочешь это повесить? — прорычал он. — Ты реально хочешь на меня это повесить?
Мне даже не хотелось отвечать ему, так велико было омерзение. Я повернулся к Томо и сказал:
— Позвони в полицию.
— И что сказать?
— Скажи, что наш друг мертв. Им надо будет выехать сюда.
— И как они нас найдут?
Резонный вопрос. Нам следовало встретить полицейских на парковке.
Джон Скотт заявил:
— Мы скажем полиции, что Бен сам собрал грибы.
Нина посмотрела на него невидящими глазами и закричала, выйдя из ступора:
— Стом тапех![10] Ты их собрал!
— Какая разница? Зачем вовлекать в это кого-то из нас? Все равно уже ничего не изменить!
— Ты это сделал! И ты ответишь за это!
— Я не делал ничего! — Джон Скотт указал пальцем на тело Бена. — Это он повесился, я его не вешал!
— Я расскажу полиции, что ты это сделал! Я расскажу полиции, что это ты собрал грибы! Он даже не хотел их пробовать, но ты уговорил его! Это убийство!
Джон Скотт двинулся на Нину. Я вклинился между ними и с силой оттолкнул его. Потеряв равновесие, Джон Скотт упал на спину. Лишь секунду я наслаждался его растерянным выражением лица, в следующее мгновение он кинулся на меня, ударив головой в живот так, что у меня перехватило дыхание. Теперь уже я лежал на земле, а Джон восседал на мне. Получив удар локтем по лицу, я яростно двинул ему по челюсти так, что мой противник снова опрокинулся на землю. Я вскочил и занес кулак для удара, но увидел, что он почти потерял сознание. Я жаждал избить его за все: за то, что он спал с Мел, за то, что накормил Бена грибами, за то, что угрожал Нине. Но я не мог бить лежачего.
Я схватил его голову и надавил на затылок, вжимая его лицом в землю.
Все растерянно смотрели на меня.
— Он собирался ударить Нину, — объяснил я.
— Ни черта я не собирался, — прохрипел Джон Скотт.
— У тебя кровь течет. — Мел провела пальцем по моему правому виску.
Я отдернул голову.
— Я в порядке.
— У тебя кровь.
— Все хорошо.
Джон Скотт поднялся с земли, нетвердо держась на ногах. Мне показалось, что он хочет продолжить схватку. Но он обратился к Нине:
— Мое слово против твоего. Ты скажешь копам, что я накормил Бена грибами, а я скажу, что это ты.
Нина подняла руки.
— Да все тут знают, что это ты сделал!
Должно быть, Джон Скот почувствовал вкус крови, вытекающей из его губ. Он вскинул руку и тыльной стороной кисти отер раны.
— А кто был рядом? Только я, ты и Томо. Томо ведь не скажет ничего легавым, так, чувак?
— Оставь меня в покое, — отрезал Томо.
— Да ты сам рассказал всем, что это ты сделал! — взорвалась Нина.
— Чушь собачья! — Он обвел глазами всех нас: Мел, Томо, меня. Потом снова взглянул на мою девушку.
— Мел?
Она не смотрела на него.
— Что?
— Я говорил, что давал ему грибы?
Она покачала головой, закрыв глаза. Я не мог понять: таким образом она показывает, что встает на его сторону или что не хочет участвовать в споре.
— Господи! — Она отступила в сторону.
Я обнял Мел за плечо, давая понять, что не стоит слушать Джона Скотта.
— Вы не смеете вешать это на меня! — заорал Джон. — Томо! — Он протянул к нему руку ладонью вверх. — Томо, скажи!
— Я не знаю, чувак. Я не знаю.
— Это ты его убил! — закричала Нина. Она накинулась на Джона, колотя его в грудь своими миниатюрными кулачками. Он неуверенно поднял руки в вялой попытке защититься. В этот момент Джон Скотт выглядел столь беспомощно, что я впервые испытал к нему жалость.
Я попытался оттащить от него Нину, но это оказалось нелегкой задачей. Мне пришлось поднять ее в воздух, при этом она наносила довольно болезненные удары пяткой по моей голени. Когда я отпустил Нину, она обожгла меня яростным взглядом, потом села на землю и заплакала, уткнувшись лицом в колени.
Все неловко молчали. Джон Скотт коротко кивнул мне, и это меня заметно покоробило.
— Послушайте, — сказал я, чувствуя, что нужно отложить выяснение отношений на потом. — Давайте прекратим все это и подумаем, что делать дальше.
— Нам нужно сваливать отсюда, — ответила Мел. — И как можно быстрее.
— А тело Бена? Оставляем здесь или забираем?
— Мы не можем оставить его здесь, — твердо произнесла Нина.
— Как мы его унесем отсюда?
— Можно сделать носилки, — ответил Джон Скотт.
Мел задумалась, скрестив руки на груди.
— А мы таким образом не нарушим картину преступления, или как там говорят?
— Мы уже сняли его с дерева. Я не думаю, что сильно что-то изменится, если мы его унесем. Потом приведем полицию сюда.
Мел потемнела лицом и сжала губы, поняв, что нас ждет впереди. Вынести Бена из леса — это лишь начало. Дальше нас ждут бесконечные допросы, следствие, возможно временное заключение или суд. И все это на иностранном языке, в чужой стране.
— О господи, — пробормотала Мел. — О господи!
Разговор был окончен.
20
Если верить Джону Скотту, нам нужны были две прямые жерди и две куртки. Надо вывернуть куртки наизнанку так, чтобы рукава оставались внутри, и застегнуть их. Потом надорвать швы от ворота к плечам и, как нанизывают мясо на шампур, нанизать куртки одну за другой на жерди.
Я пожертвовал своей курткой. Было прохладно, но я понимал, что быстро согреюсь, когда мы начнем двигаться.
— Хорошо, — сказал он. — Нам нужна еще одна.
— И… — я выжидающе глядел на него.
— Чувак, у тебя не получится без ножа прорезать дырки в кожаной куртке.
— Я уверен, что получится.
— Ты можешь взять мою. — Нина начала стягивать с себя штормовку, под которой оказалась лишь тоненькая футболка.
— Ты замерзнешь, — заметил я.
— У меня свитер есть.
— Бери мою, — предложила Мел.
— Нет, Мел, подожди. Мы используем куртку Джона Скотта.
— Я тебе сказал уже…
— Чепуха! Я оторву рукава.
— Что ты за проблемы устраиваешь?
— А что у тебя за такая любовь к своей куртке?
— О чем ты, чувак?
— О твоей чертовой кожаной куртке! — и я попытался схватить его за грудки.
— Убери свои грабли от меня! — Джон оттолкнул мою руку.
— Дай сюда! — Я дернул его за лацкан куртки.
Джон ударил меня в лицо так, что я потерял равновесие. Успев схватиться за его карман в поисках опоры, я услышал треск разрываемого шва.
Я приземлился на копчик, от удара у меня искры брызнули из глаз. Тем не менее я был удовлетворен, увидев, как Джон Скотт недоверчиво изучает широкую полоску кожи, свободно болтающуюся у него на груди.
— Я ж тебе говорил, — прошамкал я, хотя челюсть почти не слушалась.
— Ты чертов ублюдок, — прошипел он.
Он хотел снова наброситься на меня, но Нина, Томо и Мел удержали его.
Я выплюнул сгусток крови и увидел на земле свой зуб.
Мел колдовала над моей разбитой губой, пока Джон Скотт возился с носилками. Кроме моей, он использовал куртку Бена, которая ему больше не понадобится. Нина и Томо сидели под деревом. Нил снова пропал в кустах.
— Что ты привязался к его куртке? — спросила Мел, отирая кровь у меня с лица. Руки у нее заметно дрожали.
— Дело не в куртке. Дело в том, что он спокойно позволил тебе и Нине пожертвовать своей одеждой, при этом у него и тени стыда на лице не было!
— Ты что-то уже говорил о его куртке вчера.
— В любом случае вопрос в нем, а не в куртке.
— Ты на нервах из-за Бена. И выпиваешь свою злость на Джона.
— Я в порядке.
— У тебя стадия отрицания.
— Отрицания, что Бен мертв?!
— Да.
Я пожал плечами. Я думал иначе, но мне хотелось сменить тему. Мне не нравилась игра Мелинды в психотерапевта. Было видно, как сильно она подавлена самоубийством нашего товарища, и ей не стоило бы сейчас давать советы о преодолении посттравматического синдрома.
— Вот так, — сказала Мел, убирая последнее пятно крови с моего подбородка. Она протянула мне футболку, которой стирала кровь. — Прижми это и подержи, пока кровотечение не остановится.
— Спасибо.
— А теперь я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
— Что?
— Извинись перед Джоном.
Я не поверил своим ушам.
— За что?!
— За то, что порвал его куртку.