Да, сказал я себе, мы определенно приняли правильное решение. Остаться на месте — это единственный возможный выход. Мел может обижаться на меня, но завтра она поймет мою правоту.
В руках у сидящих у костра я заметил бумажные стаканчики и в первую секунду задался вопросом, где они нашли воду. Потом, бросив беглый взгляд на Нила, удивился, почему ему не дали пить. Но все стало ясно, когда я наконец увидел бутылку виски, прислоненную к корню дерева.
— Какого черта вы тут делаете?
Джон Скотт прикончил содержимое своего стаканчика.
— Мы решили, что Нил не обидится на то, что мы немного ограбили его, учитывая его состояние.
— А вы не подумали о своем состоянии завтра?
— Чувак, я себя контролирую.
— Это диуретик.
— Диу… что? — удивился Томо.
— Тебе от этого захочется отлить, — объяснил Джон Скотт.
— Ой!
— Да, Томо, ой! — продолжал я. — Мы посреди леса, без воды.
— Полиция придет сюда завтра.
— Мы надеемся на это. Но смогут ли они нас найти?
— Хватит разыгрывать трагедию, — поморщился Джон Скотт.
— Всякое возможно.
Он пожал плечами.
— Если они нас не найдут и не пойдет дождь, мы все равно умрем через пару дней.
Словно бы для того, чтобы подчеркнуть свой железобетонный фатализм или покрасоваться передо мной своей самоуверенностью, он схватил бутылку и наполнил свой стаканчик. Отхлебнув немного, Джон Скотт вернулся к чтению комиксов.
— Хочешь? — спросил Томо.
— Нет, спасибо. И я думаю, что тебе лучше завязывать.
— Хорошо. Это последний. Хочешь почитать комиксы?
— Нет.
— Большие сиськи.
— Нет.
— Они там. В моем рюкзаке.
Какое-то время я продолжал разглядывать эту парочку. Они лениво потягивали виски и листали комиксы, будто маясь от безделья в выходной день. На ум приходило одно слово — идиоты!
Поскольку идти было особо некуда, а стоя здесь, я чувствовал себя и вовсе дураком, я сел возле костра и занялся осмотром руки. Нарывы давно лопнули, так что боль уже не была такой сильной. Ночь выдалась удивительно тихой, слышался только треск костра. Даже Нил замолк. Казалось, его страдания наконец закончились и он смог заснуть.
Ароматный дымок от костра раздражал вкусовые рецепторы. Я представил себе, как в огне жарится сарделька, темнеет, источает капельки жира… Я безвольно перевел взгляд на полупустую бутылку виски. Стопка горячительного не заменит еды, но поможет побороть чувство голода. А еще алкоголь слегка успокоит нервы, поможет не думать о кругах ада, которые нас ожидают завтра, о Бене. Стаканчик или даже два. Они не повредят. Возможно, помогут заснуть…
— А как мы организуем вахту? — спросил я, чтобы отвлечься.
— Ты ведь это несерьезно, да, чувак? — недоверчиво взглянул на меня Джон Скотт.
— Это не помешает.
— Не будь идиотом. — Джон Скотт понизил голос. — Нет никаких гребаных привидений.
— Может, и нет. Но кому-то надо присматривать за Нилом. И Беном.
— Беном?
— Ну, могут прийти животные и все такое.
— Вот черт! — Томо оторвался от комиксов.
— Хорошо. — Джон Скотт пожал плечами. — Тогда я первый.
— И когда ты начнешь?
— Прямо сейчас.
— Пошел ты…
— Что?
На часах было восемь с небольшим. Если Джон Скотт заступит на пост сейчас, то пойдет спать в одиннадцать. Ровно тогда, когда он и так отправился бы спать.
— Первая смена начнется в десять, каждая продлится два часа. Таким образом, мы закончим в четыре утра, то есть незадолго до рассвета.
— И что тогда? Ты хочешь дежурить первым?
— Будем тянуть палочки. Кто вытянет самую длинную — будет выбирать первым.
Я взял из кучи дров хворостину и поломал ее на три неравные части. На всякий случай я отвернулся от ребят и сровнял кончики конечно, Джон Скотт взрослый человек, но я ему не доверял: он мог подсмотреть, какая палочка какой длины.
Сначала тянул Томо, потом Джон Скотт. У Томо оказалась самая длинная палочка, у меня — самая короткая.
— Я хочу первое, — сказал Томо.
— Первое дежурство?
— Ага.
— Я тогда перехвачу смену до двух, — сказал Джон Скотт.
Я кивнул:
— Хорошо, Томо, разбудишь Джона в полночь.
— Естественно.
Томо прикончил содержимое своего стаканчика и бросил его в костер.
— Эй! У нас мало стаканчиков, Томо! Они понадобятся нам, чтобы собирать дождевую воду!
— Чува-а-ак, — протянул Джон Скотт.
— Что?
— Не разводи мыльную оперу! Мы в порядке. Это не необитаемый остров!
— Ты представляешь, насколько велик лес?
— И что? В самом худшем случае нам придется забраться на дерево, запомнить, где Фудзи, и следовать дорогой из желтого кирпича.
— Надеюсь, у тебя получится забраться на дерево.
Он фыркнул и снова углубился в изучение комиксов.
— Вы знаете, кого вы мне напоминаете? — спросил Томо. — Женатую пару. Все время ссоритесь, ругаетесь, деретесь. А я ваш ребенок и постоянно вас слушаю. И это травмирует мою психику.
— Этому тебя учат в твоей психологической школе?
— Естественно.
— Что, у тебя новое коронное выражение?
— Естественно!
Томо снял кепку. У него были растрепанные волосы, которые придавали ему сходство с эльфом. Над верхней губой и на щеках появилась щетина. Сейчас он напоминал мне подозреваемого в ожидании допроса. Железное спокойствие на лице, но внутри буря эмоций. Как и Джон Скотт, он был уверен, что утром нас найдет полиция, и не боялся голодной смерти в лесу. Мне кажется, он больше опасался тех разборок, что начнутся после того, как нас вызволят. В скором будущем его ждала работа в клинике, где-то в Сибуе. Но что будет, когда выяснится, что он ночевал в Аокигахаре в компании иностранцев, один из которых совершил самоубийство? Такое поведение не было образцом здравомыслия, которого ожидаешь от психотерапевта. Если о нашей экспедиции напишут в газетах, то его карьера окажется под угрозой, даже не начавшись.
— Эй, чувак, — обратился Томо к Джону Скотту. — У тебя сиги есть?
— Ты куришь, что ли?
— Типа после секса. Но сейчас потянуло.
Джон Скотт вынул сигарету из пачки и отдал ее Томо, потом вытащил еще одну для себя. Он протянул зажигалку Томо, затем прикурил сам. Откинувшись, он положил голову на рюкзак и уставился на кроны деревьев, выдыхая дым. Джон Скотт запаниковал только один раз — в тот момент, когда мы обнаружили Бена и когда он понял, что ему светит. С тех пор он продолжал держать себя в руках. Сейчас он словно сидел на скучной вечеринке в баре. То ли Джону хорошо удается сохранять лицо, то ли он не знаком с понятием эмпатии. Я не знал, доводилось ли ему убивать. Он был в командировке в Ираке, значит, с высокой степенью вероятности ему приходилось это делать. Возможно, он прикончил большое количество людей. В любом случае Джон Скотт встречался со смертью в том или ином виде.
— Ты был в Ираке? — спросил я его.
— На каникулах?
Да, черт подери, на каникулах! И чего я полез в этот разговор?
— Один раз, — ответил он, чуть помедлив.
— И как оно?
— Райское место. — Он затушил сигарету и тут же прикурил следующую. — И да, я убивал людей.
Я взглянул на Джона.
— Ты же это хотел узнать, так? Все именно об этом спрашивают.
— И многих? — спросил Томо.
— Двоих.
— Ты стрелял?
— Мое отделение патрулировало местность. Хамви, который шел первым, подорвался на мине. Это была ловушка. Мы попали под шквальный огонь. Я стрелял в ответ.
— Ты убил всех нападавших?
— Их было слишком много. Мы запросили помощь. «Черный ястреб» завис в пятистах метрах от нас, мы побежали к нему, стреляя во все, что двигалось.
— Страшно было? — спросил я. Мне действительно стало интересно.
— Да не успеваешь испугаться, — ответил он без напряжения.
— И когда это было?
— Несколько месяцев назад. — Он похлопал себя по левой ноге. — Схлопотал пулю чуть выше колена. Теперь сижу в Японии и не высовываюсь.
Джон Скотт вдруг выпрямился и посмотрел на нас с Томо с серьезным видом.
— Если кто-нибудь скажет, что я дал Бену грибы, — произнес он низким голосом, соответствующим важности заявления, — я, скорее всего, окажусь в здешней тюрьме.
Неожиданный поворот беседы застал меня врасплох.
— Это был идиотский поступок, я знаю, — продолжил Джон Скотт. — Я бы хотел все исправить. Но я не могу. И Бена не вернуть. Не впутывайте меня в это.
— Не имеет значения, что мы скажем, — ответил я. — Тебе следует поговорить с Ниной.
— Я поговорю. Завтра. Но ее будет легче уломать, если вы уже будете на моей стороне. Что скажете? Томо?
Томо промедлил.
— Я не знаю… Хорошо, чувак, я ничего не слышал.
Джон Скотт поглядел на меня.
Он, в общем, прав. Давать Бену грибы было большой ошибкой. Но можно считать это временным помутнением рассудка. Заслуживал ли он за это провести следующие семь или восемь лет в японской тюрьме?
— Чувак?
Я неопределенно пожал плечами.
Джон Скотт кивнул. Очевидно, даже такой ответ его устраивал.
Я не оборачиваюсь, но знаю, что они у меня за спиной. Всем знакомо это ощущение во сне. Я снова в пятом классе. Пацаны, преследующие меня — в седьмом или восьмом. Вожака стаи зовут Хьюберт Келли. Он живет на соседней улице, что означает постоянные встречи с ним по дороге из школы. Кроме этого, я знаю о нем лишь то, что он носит при себе пару бронзовых кастетов и любит издеваться над детьми помладше.
Больше года я с опаской ходил домой, не зная, ждет ли меня в этот раз расправа или нет. Важно было то, кто из нас идет впереди. Если Индюк Келли оказывался передо мной, я держался на расстоянии и оставался в безопасности. Время от времени он оборачивался, смотрел на меня, останавливался. Я тоже останавливался и стоял, не сводя с него глаз. Ему надоедало, и он продолжал путь. Все, однако, было иначе, когда он оказывался позади меня. В такие дни я постоянно был начеку. Тем не менее я был ребенком, часто погружался в грезы и понимал, что Келли приближается, лишь по звуку шагов за спиной. Индюк был гораздо старше меня, но при этом — медленный жирдяй. Я с легкостью убегал от него, если успевал вовремя стартовать. Даже если он меня нагонял, мне удавалось отделаться лишь парой синяков, ведь Келли не перед кем было красоваться в этот момент. Другое дело, если он прохлаждался с парой своих дружков — этих встреч я боялся больше всего. Оба — поджарые и быстрые, если им удавалось застигнуть меня врасплох, шансов убежать почти не оставалось. И они умели быть жестокими. Они садились на меня, били по лицу, рвали одежду. Когда я пытался ответить, они вмазывали мне так, что носом шла кровь.