Джон Скотт решил, что пора вооружаться, и соорудил для нас копья. Он сложил палатку Томо и разобрал алюминиевый каркас на отдельные части. Камнем он сплющил концы стоек, чтобы те стали острее, и, довольный, раздал оружие присутствующим. Я покрутил свой экземпляр в руке. Метр длиной, копье было пустое внутри и почти ничего не весило. Таким можно загарпунить рыбу, подумал я. Максимум белку. Но я решил промолчать. Джон Скотт гордился своим творением, и девушки стали чувствовать себя уверенней.
Наша вооруженная и взвинченная группка сгрудилась вокруг костра в ожидании прибытия полиции. Мел грызла ногти. Такое я замечал за ней всего лишь несколько раз, когда она была в состоянии крайнего стресса. Нина сидела молча. Джон Скотт курил сигарету одну за другой и ежеминутно выдавал на-гора бессмысленные фразы вроде: «Интересно, Томо успел увидеть лицо этого ублюдка?» или «Если я его встречу, я ему копье прямо в сердце загоню!»
Я же пытался понять, что именно произошло с Томо. Утром, когда раздались эти ужасающие вопли, Томо должен был проснуться. Скорее всего, тогда же он и пошел в лес, чтобы отлить. Убийца, которого я назвал Джоном Доу, зашел сзади и ударил его тупым тяжелым предметом по макушке. Только для того, чтобы справить нужду, Томо не нужно было отходить в заросли на сотню метров (а именно на таком расстоянии мы нашли тело). Значит, Джону Доу пришлось протащить его на себе, при этом не создавая лишнего шума. Томо имел рост среднестатистического японского мужчины. Значит, чтобы пронести на себе груз такого же веса, как ты сам, да еще в темноте, по пересеченной местности, Джон Доу должен был иметь гигантское телосложение и нечеловеческую силу. По крайней мере, он должен быть не ниже меня ростом и такого же веса.
Но за четыре года, проведенные в Японии, я встретил лишь одного японца выше себя ростом. Тот парень явно был аномалией и, скорее всего, страдал от гигантизма, будучи гораздо выше семи футов. Думаю, он работал где-то неподалеку от моей школы, потому что по утрам я часто замечал его в толпе близ станции. Несколько раз я встречал его гуляющим (точнее сказать, ковыляющим) рука об руку с хромым пареньком ростом не более четырех футов. Такое соседство противоположностей не могло быть простой случайностью, и я долго раздумывал над тем, как нашли друг друга эти два изгоя.
Так или иначе, среди японцев нашлось бы немного людей, способных пронести на себе Томо как мешок с мукой. Но, возможно, Джон Доу был из другой страны? Это маловероятно. Встреча в японском лесу с шестифутовым русским или датчанином, да еще и с маниакальными наклонностями, представлялась крайне маловероятной.
Мой взгляд упал на Нила. Почему он избежал гибели? В конце концов, он представлял собой самую легкую мишень. Он уже обездвижен и находился в стороне от нас. Так отчего Джон Доу обошел его стороной? Потому что Нил не опасен?
Или убийца оставлял самую легкую жертву на десерт?
— Ребята, вы вообще собирались дежурить, — внезапно нарушила тишину Мел. — Вы говорили, что будете подменять друг друга.
— Мы дежурили, — ответил я, уже зная, к чему это приведет.
— Так Томо убили в смену Джона?
— Нет, — ответил я. — В мою.
— И ты ничего не заметил?
— Я спал.
— Ты заснул?
— Меня никто не разбудил.
— И кто должен был тебя разбудить?
Я ничего не сказал, чтобы не обвинять Джона Скотта. Это было бы нечестно. Это я, а не он, придумал всю эту историю с дежурствами. Он не верил в призраков, так же как и я. Как глупо он должен был себя чувствовать, сидя в темноте в одиночестве, выглядывая среди деревьев воображаемых врагов! Я бы, наверное, тоже заснул после получаса такого сидения.
Девушки, однако, не желали проявлять снисхождение. Они пронзили Джона Скотта ледяными взглядами.
— Почему ты не разбудил Итана? — начала Нина.
Джон Скотт пожал плечами.
— Я уснул.
— Господи! Ты такой…
— Я полагаю, ты и это на меня хочешь повесить?
— Да не о тебе речь! — воскликнула Мел. — Томо погиб! Он мертв! Ты вообще понимаешь? Так трудно не поспать два часа?!
— Я что-то не заметил, чтобы ты вызывалась подежурить.
— Я бы не заснула!
— Мне плевать.
— Доплюешься!
— Я сказал, плевать!
— Черт, Джон, ты просто редкостный мудак!
Наконец-то, подумал я, Мел это поняла.
— Ты говорил, та женщина неудачно покончила с собой, — размышляла вслух Нина. — А что, если нет? Что, если ее убили, как Томо и Бена?
— Невозможно, — немедленно ответил Джон Скотт.
Прошло еще полчаса. Было девять двадцать четыре утра. Немного прояснилось, воздух стал чуть теплее. Но солнце все так же отказывалось показаться, небо оставалось унылым и серым.
— Почему нет? — не отступала Нина.
— Крики доносились издалека. Два-три километра, я бы сказал. Как бы он так быстро вернулся сюда в темноте?
— У нас был костер, он мог его видеть.
— Не с такого же расстояния. Он должен был идти в полной темноте.
— Значит, он может так ходить.
Джон Скотт хмыкнул.
— Хорошо, возможно, — согласился он. — Но давай пройдемся по фактам. Две ночи назад он убил Бена. Это значит, что он был где-то поблизости. Таким образом, между той ночью и сегодняшним утром он должен был скитаться по лесу в поисках новой жертвы, по счастливой случайности найти ту женщину, убить ее, а потом вернуться к нашему лагерю и укокошить Томо, и все это в течение пары часов. Так, что ли? Это же нереально сделать за одну ночь!
— Почему мы? — задумчиво произнесла Мел. — Почему он преследует нас?
— Потому что мы другие, — сказал он спокойно.
— В смысле?
— Мы иностранцы. Может, ему захотелось перемен.
— Перемен чего?
— Ну, передохнуть от убийств японцев.
— Ты думаешь, он тут постоянно кого-то вешает?
— Люди, которые убивают без причины, — вступил я, — они больные. У них проблемы. Они не могут контролировать свои желания. Представь себя на его месте. Что лучше: шататься в поисках потенциальной жертвы по Токио, где велик риск попасться, или же устроить рабочее место в лесу, где и так есть постоянный поток жертв и где никто не удивляется, когда находит мертвеца? Никто не заподозрит, что это убийство, не начнет расследование. И ты всегда вне подозрений.
— Ты думаешь, он серийный убийца?
— А что, может, ты и прав, — отозвался Джон Скотт. — Чуваку плевать, что его жертвы и так намеревались покончить с собой. Он просто хочет почувствовать адреналин, забирая их жизни. Может быть… Может, он даже следит за парковкой. Выбирает себе добычу и идет за ней.
— Звучит страшно, — сказала Мел.
— А возможно, — продолжил развивать мысль Джон Скотт, — он сам явился сюда, чтобы покончить с собой. Решил повеситься, а потом передумал, но возвращаться в человеческое общество не захотел, поэтому теперь вешает других.
Видя, что девушки начинают нервничать, я решил закончить беседу.
— Кто бы он ни был, он трус, нападающий только по ночам. Но сегодня нас уже здесь не будет.
Следующие два часа тянулись мучительно медленно. Большую часть времени я занимал себя мыслями о хоккейной команде «чикагских ястребов», которые не брали кубок Стэнли с тысяча девятьсот шестьдесят первого года, но являлись тем не менее иконой для меня на протяжении всего детства. Когда мне было одиннадцать, отец порадовал нас с Гэри билетами на матч с монреальцами. Шел восемьдесят восьмой год, «Ястребы» все еще играли на старой ледовой арене, более известной как «Сумасшедший дом на Мэдисон». Кажется, я провел даже больше времени, наблюдая за бушевавшими фанатами, чем за игроками на льду, и мне навсегда врезались в память запахи прокисшего пива и пота, которыми были пропитаны трибуны, рев толпы, раздававшийся, когда «Ястребы» забивали, от которого трясся весь стадион, и мелодия на волынках в коротких перерывах.
Я решил проведать Нила. Резко поднявшись, я чуть не упал, потеряв равновесие.
— Нил, старина, тебе лучше?
Он попытался облизать губы, но слюны не было.
— Томо? — спросил он глухим шепотом.
— Тебе надо что-нибудь? — спросил я, проигнорировав его вопрос.
— Томо? — с трудом повторил Нил. Наверное, у него распух язык, потому что это прозвучало как «домо».
Я покачал головой.
— Что слу-чи-лось?
— Полиция скоро прибудет. Через час или два. Мы готовимся уходить. Ты хочешь в туалет?
Нил кивнул, и я помог ему подняться. Он неуклюже, как маленький ребенок, зашел в лес, согнулся. Нил больше не блевал и не стонал, но было видно, что состояние его тяжелое, возможно, критическое.
Он оперся о дерево и непослушными пальцами расстегнул ширинку. Мы не отошли и десятка метров от лагеря, но я даже здесь чувствовал себя как под прицелом и внимательно осматривал окружающий лес. Казалось, что параноик Джон Доу вот-вот выскочит на нас из кустов и атакует. Мысленно я подгонял Нила. Наконец я услышал слабое журчание, затем Нил встал и застегнул штаны. Он не справлял нужду со вчерашнего дня, то ли оттого, что в кишках уже ничего не осталось, то ли по причине запора от обезвоживания.
Я проводил его обратно к спальному мешку, укрыл и вернулся к костру.
— Как он? — спросила Мел.
— Ты бы не спрашивала, если бы хоть раз проверила сама, — отрезал я.
— Я подходила к нему, — оправдывалась Мел. — Несколько раз подходила. Но я просто не могу уже смотреть на него. Кажется, он почти на том свете, — добавила она приглушенным голосом.
— Да, я… Прости, — ответил я, проведя рукой по волосам. Они были жесткие и грязные. Головная боль, преследовавшая меня с предыдущей ночи, стала пульсирующей, от нее уже невозможно было отвлечься. Конечно, это не прибавляло позитивного настроя. — Его серьезно подкосило отравление, — более дружелюбно сказал я. — Но кризис уже миновал. Он быстро придет в себя, когда доберется до еды и воды.
— Может, Каори тоже позвонила в полицию?
— Каори? — я нахмурился, пытаясь вспомнить, о ком речь.
— Его жена.
— А, ну да, — кивнул я, все еще не понимая, о чем говорит Мел. Почему Каори вдруг придет в голову звонить в полицию? Вдруг я понял, что мне уже трудно логически размышлять.