— Раз плюнуть, — ответил я, сидя на ветке и болтая ногами.
— Ты увидел Фудзи?
— Там. — Я указал рукой на соседнюю массивную ель, которую выбрал в качестве ориентира, когда был наверху.
— Отлично, Итан! — крикнула Нина.
Я сполз с ветки, повисел еще несколько секунд, держась за нее руками, и спрыгнул. Ноги, непослушные от перенапряжения и нервов, отказали, и я упал на колени, затем перекатился на бок и на спину. Я лежал и вдыхал запах прошлогодних листьев. Никогда еще меня так не радовало ощущение твердой земли подо мной.
— Если Фудзи там, тогда парковка… — Мел задумалась и повернулась в предполагаемом направлении. — Там!
— Погоди, — ответил я. — Я еще кое-что видел.
Девушки удивленно уставились на меня. Джон Скотт приподнялся на локтях.
— Дым, — пояснил я. — В паре километров отсюда.
— Дым? — спросила Нина. — Лесной пожар?
Я покачал головой:
— Нет, костер.
— Где? — быстро спросила Мел.
— Там. — Я показал в сторону, противоположную горе.
— Кто там, по-твоему… — Она осеклась.
— Может, это просто туристы.
— Туристы не настолько тупые, чтобы шляться по этому лесу.
— Мы же шляемся.
— Мы тупые.
— Это может быть кто-то… — Джон Скотт начал фразу, потом замолчал. Было видно, что говорить ему трудно. — Кто-то, кто пришел покончить с собой.
— Какая разница, кто это? — спросила Нина. — Мы же не собираемся проверять?
— Я был бы не прочь узнать.
Мел посмотрела на меня как на умалишенного.
— Итан, у нас своих проблем по горло. Мы не можем ходить по лесу и отговаривать кого-то от суицида.
— У него наверняка с собой телефон.
Тишина.
— Мы сможем держать его включенным, пока полиция не проследит звонок, — развил я мысль. — Это будет гораздо быстрее, чем выбираться отсюда, а потом возвращаться. Я уж молчу о том, что нам не придется никого оставлять здесь. Джон Скотт присмотрит за Нилом. Мы сгоняем за телефоном и вернемся.
— А что, если у него нет телефона, кто бы это ни был? — спросила Мел.
— В Японии у всех есть телефоны, будь это турист или самоубийца, он наверняка притащил с собой трубку, чтобы позвонить, если вдруг потеряется или передумает расставаться с жизнью. А если это наш приятель, убивший Томо и Бена, тогда у него наши телефоны, не так ли?
— Ага, и ты просто попросишь у него: уважаемый, верните нам наши сотовые, мне надо позвонить, я собираюсь доложить в полицию, что вы убили наших друзей, так, что ли? — съязвила Мел.
— Нас больше. Он один, а нас трое. У нас есть копья. И он нас не ждет.
— А если у него пистолет? — усомнилась Нина.
— Оружие в Японии вне закона, и его очень трудно достать. Кроме того, если б у него был пистолет, он бы приперся и перестрелял нас, как зайцев. То, что он прячется и нападает по ночам, говорит в пользу того, что он безоружен.
— Действуйте, — пробормотал Джон Скотт.
Девушки обменялись взглядами, полными смеси страха и стойкости.
— Действуйте, — повторил Джон.
— Хорошо, — ответила Мел.
— Хорошо, — помедлив, добавила Нина.
Девушки поцеловали Джона Скотта на прощание и сказали, что мы скоро вернемся. Я не хотел жать ему руку, в такой ситуации это выглядело бы странно.
— Держи хвост пистолетом, — сказал я. Это прозвучало чересчур напыщенно и дешево.
Затем мы двинулись в направлении костра, не думая о том, что это может оказаться дорога в один конец, откуда никто из нас не вернется.
32
Хотя Томо и Бен разлагались, укрытые спальными мешками, Нил находился на грани жизни и смерти, а Джон Скотт мог лишиться ноги или умереть от потери крови… Хотя мы по-прежнему находились в ловушке в самом страшном месте, которое я когда-либо видел в своей жизни… Хотя и положение наше, в которое мы сами себя загнали, было отчаянным, в душе у меня загорелась слабая искорка надежды. Мы двигались. Мы наконец-то двигались! Сорок восемь часов мы находились на одном месте. Сорок восемь часов вынужденного безделья могут свести с ума кого угодно. Добавьте отсутствие воды и пищи, не говоря уж обо всем том, что произошло с нами за это время, и можете смело сдавать любого в психушку. Я был измотан, раздражен, обезвожен, напуган… Еще одна ночь, проведенная в размышлениях о смерти и выглядывании убийц среди ветвей — и я бы перешел грань. Движение — это благо. Оно давало надежду. У нас был план, мы шли, чтобы осуществить его. Кошмар близился к завершению.
Неверный свет, пробивающийся сквозь густую крону, казался потусторонним. Пространство возле земли было наполнено ускользающими тенями и густой зеленью. Не уверен, было ли это на самом деле или лишь в моем воображении, но в этом месте лес будто бы стал еще гуще, стволы деревьев стояли так плотно, что нам приходилось выписывать зигзаги, чтобы обойти их. Мы шли сквозь густую траву, заросли папоротника, колючих кустов, и порой растительность оказывалась настолько густой, что мы, воздев руки вверх, преодолевали ее, как бурный речной поток.
Чем дальше мы продвигались, тем более суровым становился пейзаж. Вот мы миновали лиану, толщиной с мою ногу. Она оплела деревце и, задушив его, висела теперь гигантской спиралью в воздухе. Средних размеров сосна росла в форме подковы, будто за несколько лет своей жизни она решила послать ко всем чертям окружающий ее мир и вернуться под землю, откуда появилась. Лес был полон сушняка, который лежал под ногами и висел в кронах, застряв между ветвями. Невозможно было понять, где заканчивается одно дерево и начинается другое.
Каждую пару минут мы останавливались и раскладывали на земле крест из пары толстых веток, чтобы по этим меткам найти путь обратно.
Поразительное ощущение полной оторванности от мира, пребывания в запретной стране настолько овладело нами, что находка в виде еще одной ленты застала нас врасплох. Она была голубого цвета и тянулась перпендикулярно нашему движению. Мы обменялись парой реплик по поводу ленты, но продолжили путь. Мы были обязаны выполнить задачу, времени на рефлексию не было.
Я стал обдумывать предстоящую встречу. Задача теперь казалась сложнее, чем представлялась мне ранее. Издалека сложно будет определить, является ли человек у костра безобидным туристом, самоубийцей или же хладнокровным маньяком. Это значило, что мы не сможем попросту подкрасться к нему, пока он спит, и размозжить ему череп. Сначала нужно понять, кто это, для этого необходимо поговорить с ним, и здесь может заключаться большая проблема. Во-первых, кто бы ни был этот человек, он может испугаться и убежать. Во-вторых, если он, конечно, не носит футболку с надписью «Поприветствуй аокигахарского маньяка», как мы узнаем, преступник он или нет? А если он откажется с нами общаться, сможем ли мы его обыскать?
Ответ — да, сможем. Именно это мы и сделаем. К черту права человека — мы на военном положении!
После пяти вечера солнце, скрытое пеленой облаков, стало клониться к закату, и в лесу начало стремительно темнеть. Мы прошли, как я предполагал, больше трех километров. Три километра за два часа. До чайного клипера нам, конечно, далеко, но, учитывая ландшафт, скорость казалась приемлемой. Если мои расчеты верны, то до костра нам оставалось не более полутора километров. Я тревожился по этому поводу, ведь скоро нам придется передвигаться в полной темноте. А если мы сбились с пути? Или костер уже окажется покинутым? У нас не будет ориентира в виде яркого пламени. Придется разворачиваться и, не солоно хлебавши и истратив несколько часов драгоценного времени, идти назад к Джону Скотту и Нилу.
Я запретил себе думать об этом. Мы приняли решение и теперь должны добиться результата.
Мы обязаны добиться результата.
Я поднял две большие палки, выложил ими на земле крест и присел на корточки. Вскоре меня нагнали Мел и Нина. Девушки подошли, тяжело дыша.
— Мы должны быть уже близко, — подбодрил я их.
— Как думаешь, сколько осталось? — спросила Мел.
— С километр, наверное. Когда мы дойдем до стоянки, будет уже темно. Но это нам только на руку. Нас будет труднее увидеть, а вот костер послужит хорошим ориентиром.
— Я та-ак хочу пить! — пожаловалась Нина.
— Там должна быть вода, — ответил я. — Но, слушайте, теперь нам нужно передвигаться как можно тише. Старайтесь производить поменьше шума.
— То есть мы собираемся просто застать его врасплох? — уточнила Мел.
— Когда мы подберемся поближе и сможем его рассмотреть, мы окликнем его. Или подождем, пока чувак заберется в палатку и окружим ее.
— Как мы узнаем, что это убийца?
— Надеюсь, что мы сможем это определить.
— М-да… И это наш план? — с сомнением в голосе протянула Мел.
— Мы его допросим. Будем следить за его реакцией.
— Он может оказаться хорошим актером.
— Если это просто случайный встречный, он запросто одолжит нам телефон.
— А если он откажется?
— Тогда это, вероятно, убийца, и я его обыщу. А вы вдвоем следите, чтобы он не сбежал. Поняли?
Девушки энергично закивали, и мы продолжили путь. Тени удлинялись и сгущались, подстегивая мое воображение. А буквально через несколько минут они слились и растворились в густой ночной темноте. Я уже был способен видеть не больше, чем на метр. Фонарик мог выдать нас, но без него дальнейшее продвижение было невозможным.
Я достал фонарь из кармана и направил луч света вперед. Даже при освещении густые заросли не позволяли нам двигаться быстро. Я переборол желание идти напролом, чтобы не создавать лишнего шума, и еще раз напомнил Мел и Нине о том, что нужно смотреть под ноги и не наступать на сухие ветки.
Вдруг Нина подала голос:
— Что это? Вот там, чуть справа.
Я вернул круг света от фонаря туда, куда он случайно упал мгновением раньше.
— Видишь?
— Вижу что?
Она показала на какое-то цветное пятно в семи метрах от нас. Через несколько секунд я, кажется, различил букетик цветов, отмечающий еще одно место гибели.
— Пойдем. Мы должны спешить.