Где-то впереди начала кричать Мел.
33
Я бежал, не обращая внимания на ветки, свет фонарика метался передо мной обезумевшим насекомым. Я не чувствовал боль ни от царапин, ни от раны на спине.
Мел продолжала кричать, и я старался не думать о том, что с ней происходит.
Я не знал, как долго бежал и насколько далеко был от преследователей. Это бы потребовало каких-то прикидок и вычислений, анализа. Ничего этого в моей голове не осталось, я был слишком взвинчен.
Никогда в жизни я не испытывал такого отчаянья. Если бы путь мне преградил каньон с отвесными стенами, я бы не раздумывая прыгнул, ибо единственной мыслью, которая несла меня вперед, было: «Найди Мел!» И где-то на периферии сознания, как многократно повторяющаяся бегущая строка в выпуске новостей, крутилась другая мысль: «Их много, они ее убьют, их много, они ее убьют…»
Я мог принять свою смерть. Я мог представить, как я падаю на землю, как эти подростки окружают меня, разбивают камнями мою голову, как сознание уплывает в темноту… Я мог это принять с бесстрастием нигилиста, поскольку я всегда сознавал свою смертность, я понимал, что однажды наступит день, и меня не станет. Но я никогда не думал о том, что Мел может умереть. Ни разу в жизни. Я всегда знал ее такой: молодой, красивой и полной жизни. Она не могла умереть. Это было для меня непостижимо.
Как это могло происходить сейчас?!
Я понял, что молюсь, молюсь о том, чтобы найти Мел, чтобы она была цела и невредима, чтобы мы выбрались отсюда. Я не понимал, кому молюсь, но я молился чему-то большему, чем я.
И вдруг мне открылась сцена прямиком из ада: кишащая масса серых комбинезонов, смешенье рук и ног, как в футбольной заварухе. И ноги Мел, торчащие где-то внизу, бьющие в пустоту.
Один из атакующих подошел к клубку тел и поднял над головой огромный булыжник.
На секунду толпа расступилась, и я увидал лицо Мел, ее взгляд, полный ужаса и отчаяния.
— Стоять! — Охваченный яростью, я на всем бегу ворвался прямо в центр толпы. Я был готов уничтожить каждого из них, размазать до кровавой каши каждого сукина сына или же погибнуть.
Но они все разбежались, лишь увидав меня, мгновенно растворились среди деревьев, и на поляне осталась только сжавшаяся в комок Мел.
Я схватил ее обеими руками. Она кричала и отбивалась.
— Мел, это я! — заорал я.
Она посмотрела на меня стеклянными глазами.
Я тащил ее, не выбирая направления, пока она не пришла в себя и не смогла передвигаться самостоятельно. Мы бежали, размахивая руками, на подгибающихся ногах, словно два перепуганных ребенка, улепетывающих от злой собаки.
Но вскоре мы уже еле передвигались, тяжело дыша и пошатываясь, будто пробирались через снежные завалы. Останавливаться было нельзя. Даже если сейчас нам удалось убежать, эти подростки снова могут нас найти. Они…
Вдалеке я заметил тусклый огонек, то появляющийся, то исчезающий за деревьями.
Неужели костер?
— Смотри! — радостно воскликнула Мел.
— Я вижу!
Мы прибавил и шагу.
34
Я ошибся: не было ни костра, ни палатки, ни туристов. Самоубийц и маньяка тоже не оказалось. Перед нами предстал старый, грубо сколоченный домик. Я как-то разом охватил взглядом всю картину: обшарпанная скамья у крыльца, колода с вбитым сверху колуном, пила, прислоненная к аккуратно сложенной поленнице. В следующий миг мы уже поднимались по ступеням. Мел, не задумываясь, кто мог находиться внутри, начала колотить кулаком по двери. Я хотел было дернуть за ручку, но тут нам открыли.
На пороге стоял свежевыбритый мужчина лет пятидесяти. На нем были штаны цвета хаки с коричневым кожаным ремнем и рубашка горчичного цвета. Он поднял удивленно седые брови и произнес что-то по-японски. Наверное, спросил, кто мы такие.
Я протолкнул Мел внутрь и вошел следом.
Внутри сторожки все было по-спартански, в воздухе витала смесь запахов воска, креозота и копоти. Кроме потертого стола и двух стульев, в комнате из обстановки была только дровяная печь. На полке имелся небольшой запас еды, в основном лапша быстрого приготовления и консервы. На тумбочке громоздились кастрюля, сковорода и несколько тарелок, с гвоздиков, вбитых в стену, свисали веник и какие-то тряпки. Умывальник и запас воды, видимо, были где-то снаружи. Никакого светильника или розетки. Все источники света, на который мы шли, — это открытая конфорка в печке и несколько толстых свечей.
Я подошел к окну, но ничего не смог рассмотреть, кроме отражающихся в стекле красных мерцающих огоньков.
Хозяин явно пребывал в замешательстве. Вряд ли ему приходилось принимать здесь незнакомцев, не говоря уже о паре ошалевших иностранцев, ведущих себя так, будто они только что увидели дьявола.
— Говорите по-английски? — Я провел трясущейся рукой по сухим губам, пытаясь успокоить дыхание, и постоянно оглядывался на дверь.
Мел, рухнув на один из стульев, обхватила голову руками и стеклянным взглядом уставилась в пол.
— Английский? — повторил я нетерпеливо. — Вы говорите по-английски?
Он несколько раз моргнул.
— Да… нет. Сукоши. — Он показал большим и указательным пальцем: чуть-чуть. Мужчина стоял, чуть наклонившись, и я не мог понять, боится он или так приветствует нас.
— Там… там люди в лесу! Они напали на нас!
— Люди? — переспросил хозяин.
— Дети! — воскликнула Мел, не отрывая глаз от пола.
— Дети?
— Куча людей. Белые лица, длинные волосы. Они напали на нас. Наши друзья еще там. Они ранены. Нам нужен телефон. У вас есть телефон?
— Телефон?
— Телефон! Нам нужно позвонить в полицию.
— Полиция?
Что, черт подери, с этим мужиком?
Я схватил его за грудки и закричал:
— Где твой телефон, черт возьми?!
— Телефон? Нет телефон.
Я с недоверием посмотрел на него. Потом вспомнил, что я, вообще-то, понятия не имею, кто он и что делает здесь. Я ослабил хватку и отступил на два шага назад. Рассмотрел его одежду. Что это, униформа или нет?
— Вы лесник? Егерь?
— Лес, лес, хаи. — Хозяин растерянно улыбнулся.
— Как вы держите связь?
Он непонимающе смотрел на меня.
— Связь? База? Другие лесники!
Он покачал головой.
Я огляделся. Напротив печи была еще одна дверь. Я распахнул ее, обнаружив за ней спаленку. На маленьком столике возле широкой кровати лежала рация.
Я почувствовал, что готов от счастья расцеловать этого японца.
— Эй! Идите сюда! — позвал я.
Мел и хозяин сторожки зашли в спальню.
— Уоки-токи! — радостно закричала Мел.
Я схватил хозяина за руку и заговорил:
— Нам нужна помощь, вызывайте базу!
— Помощь, хаи.
— Скажите, что наши друзья погибли.
— Друзья?
— Томодаши, мертвы. — Я провел ребром ладони по горлу. — Звоните, хорошо?
Я изобразил большим пальцем и мизинцем телефон.
— Вызовите базу, помощь!
— Я вызовите?
— Ты, черт бы тебя побрал, хоть одно слово понял из того, что я сказал?!
Он посмотрел на меня пустым взглядом.
Изрыгая проклятия, я схватил устройство, решив, что сам свяжусь с базой и что принявший вызов сможет сделать больше, чем просто повторять за мной каждое слово, как попугай.
Лесник перехватил мою руку.
— Я звонить. Помощь, да? О'кей?
— Да-да-да! — Я радостно протянул ему рацию. — Давай!
Он повернул тумблер питания, вдавил кнопку вызова и что-то сказал по-японски. Отпустил кнопку и подождал. Сквозь треск и шипение послышался чей-то ответ.
Мел рассмеялась от радости.
Лесник и диспетчер общались меньше минуты. Я напряженно слушал, но не различил ни единого знакомого слова, которое бы могло навести меня на мысль, о чем они говорят. Наконец он положил рацию обратно на стол и кивнул нам.
— Помощь, да.
— Через сколько? — быстро спросила Мел.
— Сколько?
Я похлопал себя по запястью.
— Время! Сколько?
Он показал один палец.
— Один час?
— Один час, хаи.
— Как они так быстро доберутся? Тут что, есть дорога? — удивилась Мел. — Спроси его, есть ли тут дорога.
Отворив верхний ящик тумбочки, я нашел небольшой блокнот и чертежный карандаш. Я нарисовал схему местности, включая гору Фудзи, город Кавагушико, озеро Сихо, лес и этот домик, который я обозначил крестиком.
Несколько минут мы перерисовывали ее и убеждались, что правильно друг друга понимаем, но в конце концов я уверился, что хижина соединяется с цивилизацией тропой и автомобильной дорогой.
Мы с Мел радостно обнялись, не обращая внимания на растерянный взгляд лесника.
35
— Нельзя возвращаться, — говорила мне Мел. — Вдруг они еще там?
Мы сидели у стола, рядом с теплой печкой. Лесник вышел, чтобы принести нам воды, которую, как я понял, он брал из ближайшего колодца. Я просил его не выходить из дома, но он настоял, и мне пришлось уступить. В конце концов, это его лес. Пока его не было, Мел отыскала аптечку и обрабатывала рану у меня на спине. К счастью, она оказалась неглубокой, хотя и болела нестерпимо.
— Мы не можем бросить там Нила и Джона Скотта, — ответил я.
— Полиция их отыщет.
— А если они не смогут их найти?
— Они пройдут по тем крестам, что мы оставили. А может, у них есть собаки. Тут же будет большая спасательная операция, ведь так?
— Мы не знаем, кто прибудет.
— Но лесники позвонят в полицию, а там уже знают, что мы потерялись. Они пошлют сюда всех, кого возможно.
— Надеюсь.
Мел нахмурилась:
— Ты чего?
— Что?
— Почему ты думаешь, что они не придут?
— Я такого не говорил.
— Ты очень неуверенно сказал.
— Извини, я… я просто задумался.
— О чем?
— О том, что это наконец окажется просто сном. Я все надеюсь, что сейчас проснусь — а мы сидим вокруг костра, и там будут Томо, Бен, и с ребятами все будет в порядке.