Но Нил — другое дело. Из него просто хлестала безумная энергия. Нил был похож на экзальтированного телеведущего из утреннего шоу для самых маленьких. На американском ТВ долгое время шла такая передача со священником-баптистом по имени Фред Роджерс в роли ведущего — поэтому мы и называли Нила «мистером Роджерсом». Из-за этой самоотдачи студенты очень любили его. Они знали, что Нил всегда выкладывается на все сто.
— Как думаешь, зря мы это затеяли? — спросил я, в основном для того, чтобы прервать его выступление.
Он взглянул на меня.
— Ночевать здесь?
— Да.
— Это ведь была твоя идея.
— Нет, израильтяне предложили.
— Но вы с Джоном Скоттом поддержали их. — Это показалось интересным.
— А теперь?
Я оглядел деревья вокруг.
— Все еще так кажется.
— Не хочешь вернуться назад?
— Ну мы ведь не первые, кто пришел в этот лес погулять. Тут есть тропы, в конце концов.
— Погулять — это понятно, но много ли людей остается на ночь?
— Кто ж знает?
— Думаешь, мы найдем тело?
— Не знаю. — Я пожал плечами. — Может статься.
— А тебе бы этого хотелось?
— Не уверен. Ну, короче, найдем так найдем.
Пока я обдумывал, насколько честен сам с собой в этой ситуации, до меня дошло, что мы, вообще говоря, могли провести время иначе: снять комнату в японском отельчике с татами на полу и ширмами вместо дверей. Я уверен, что Мел и Томо с радостью бы поддержали этот вариант. Про Нила нельзя было ничего утверждать, он был известным любителем сэкономить и мог предпочесть ночевку в лесу, просто чтобы не платить.
Я снова поглядел вперед. Мел все так же шла рядом с Джоном Скоттом. На ней была фиолетовая куртка и джинсы. Я носил такую же куртку, только черного цвета. Мы покупали их не для того, чтобы выглядеть милой парочкой, нет, просто в магазине одежды в Синдзюку проходила распродажа, а мы не взяли с собой теплых вещей, когда улетали в Японию. Когда едешь преподавать за границу, у тебя с собой лишь столько вещей, сколько умещается в чемодан.
Мел постоянно обращалась к Джону Скотту, и я гадал, о чем таком они разговаривают. Я даже смог уловить пару обрывков фраз, но не более.
Нил снова начал насвистывать. Я тут же спросил:
— Как дела у Каори?
— Она повезла дочку в Диснейленд.
— И сколько сейчас Аи?
— Четыре года.
— Готовите к школе?
— Не, она только в детский сад пошла.
Он кивнул в сторону Мел и Джона Скотта:
— Они знакомы?
Джон Скотт что-то сказал Мел, и она игриво толкнула его в плечо.
— Учились вместе в старших классах.
— Он тебе не нравится, да?
Хороший вопрос. Нравится ли мне Джон Скотт? Я заметил за собой плохую привычку быстро судить о людях и после придерживаться выбранной линии поведения, даже если мои суждения оказывались на поверку полностью ошибочными. Однако в случае Джона Скотта, мне кажется, все было очевидно: качок с языком без костей.
— Какая разница? — Я пожал плечами. — Я его не знаю.
Нил задумчиво кивнул, как будто я высказал какую-то глубокую мысль, и снова принялся насвистывать. Я не решился попросить его прекратить это.
Трое японцев шагали нам навстречу. Двое мужчин и одна женщина. Все трое в походной одежде и с зонтиками наперевес.
— Конишуа! — сказал Бен дружелюбно. — Конишуа!
Произношение у него было даже хуже моего. Японцы поприветствовали нас, улыбаясь и кланяясь в ответ.
— Как прошел ваш хайкинг?
Японцев вопрос явно смутил.
— Поход! — встрял я. — Хорошо?
Несколько утвердительных кивков.
— Э-э, сумимасэн? — Джон Скотт попытался сформулировать вопрос по-японски, но сдался и переключился на английский: — Мы ищем еще тропы. Не главную тропу. Вы понимаете?
Они не понимали. Более того, они явно были настроены продолжить свой путь.
Джон Скотт остановил их порыв возгласами:
— Хэй, стойте, стойте, стойте! — Он повернулся к Томо. — Переведешь им?
Томо не хотел это переводить.
— Чувак, — настаивал Джон Скотт, — просто спроси.
Томо перевел вопрос.
Старшего из троих японцев — голова белым-бела, усы и очки в золотой оправе — охватил ужас. Он возбужденно сказал что-то в ответ. Томо попытался ему ответить, подняв руки в примирительном жесте, но был тут же прерван. Мужчина начал кричать. Я видел слюну, брызгавшую из его рта. Каждый раз, когда Томо пытался успокоить старика, тот махал руками и кричал еще громче. Я наблюдал эту сцену в недоумении. Я редко видел, чтобы японцев что-то могло вывести из себя. У них даже поговорка есть: «Торчащий гвоздь получает молотком по голове». Жестко, правда? Это выражение для японца может означать что угодно, например: «Не покидай рабочее время раньше коллег», «Не принимай важные решения, не советуясь», «Никогда — никогда! — не опаздывай».
И «Не показывай своих эмоций».
А что происходило сейчас? Мужчина явно бился в истерике. Томо понял тщетность своих попыток успокоить его и замолчал. Я положил руку ему на плечо и повел его дальше по тропе. Остальные побрели за нами.
Джон Скотт спросил:
— И что с ним не так?
Томо покачал головой:
— Он говорит, что нас здесь не должно быть.
— А он тут что делает?
— Идет в лавовые и ледяные пещеры.
— А в чем проблема-то?
— Он думает, что мы ищем тело.
Старик продолжал кричать нам вслед.
— И что он говорит сейчас? — спросил я.
— Он звонит в полицию.
— Уходить с тропы незаконно?
— Не думаю. Он просто двинутый. Кого это может волновать?
— Пошел к черту, кемо сабе! — проорал Джон Скотт и яростно показал японцу средний палец.
— Эй, — осадил я его, — полегче.
— А что такого?
— Ты ведешь себя как мудак.
— От мудака слышу.
— Может, он и прав, — сказал я. — Может, нам не следует ставить здесь лагерь.
— Вот не втирай мне, ладно?! Это все потому, что мы не японцы. Мы гайдзины. Если бы мы не были иностранцами, он бы так на нас не сорвался. Расисты хреновы!
— Ты сейчас просто подтверждаешь их стереотипы о том, что все американцы хамят и ведут себя по-свински.
— А он подтверждает мои стереотипы! Свинья ксенофобская.
— Ты не у себя в стране.
— И что, это дает ему право вести себя как мудак?
— А ты знаешь, что «кемо сабе»[2] — это не японский?
— Да ну, и что это?
Я покачал головой и молча пошел дальше.
На заре моего пребывания в Японии я как-то сидел в ресторане с парой друзей. Предложением дня был алкогольный безлимит на водку, саке и коктейли всего за триста иен.
Подвох был в том, что нужно было успеть набраться за полчаса. Потом безлимит сгорал. И, будучи весьма нетренированными выпивохами, через час мы уже с трудом держались на ногах.
Когда я садился в электричку вместе со своим соседом по комнате, я громко разговаривал по телефону со своей бывшей, Шелли, которая случайно позвонила мне именно в этот момент. Мой сосед, рослый шотландец, сидел напротив меня, уставившись в стакан с ромом, украденный из бара, чтобы можно было продолжить пить и по пути домой.
Я не обращал внимания на японца рядом с нами, пока он не начал распекать меня по-японски. Я тогда не осознавал, как жутко нарушаю местный этикет, треплясь по телефону в электричке, и поэтому начал препираться с ним. Шотландец наблюдал за перепалкой, уставившись на нас немигающим взглядом, потом пробормотал что-то и выблевал все алкогольное содержимое своего желудка. К его чести, он сумел поймать большую часть в украденный стакан. Японец же пулей выскочил из поезда на ближайшей станции.
В тот момент я посчитал этого человека болваном, потому что он лез не в свое дело. Но утром, проспавшись, я осознал, что болваном в этой ситуации был я, поскольку наплевал на все нормы поведения, принятые в японском обществе. Он, наверное, принял меня за типичного гайдзина, да я, по сути, и был им. Был ли он ксенофобом? Я так не думаю. В Японии существует сложная система правил поведения в обществе. Японцы им строго следуют, а иностранцы частенько не имеют о них понятия. Поэтому иностранцев воспринимают иначе и по-другому с ними обращаются. Такова Япония. Нужно либо привыкнуть к этому, либо сменить страну.
Мы шли еще, наверное, минут десять, пока не наткнулись на то, что нам было нужно. Слева от основной тропы проход между двумя деревьями перегораживала натянутая веревка, на которой болталась табличка с надписью на английском: «Проход запрещен!» За этим препятствием убегала в чащу еле заметная стежка. По обе стороны от нее росли тоненькие молодые деревья, а сверху ветки, похожие на костлявые пальцы, сходились так плотно, что образовывали зловещий туннель.
Я вновь ощутил, что мне тут не по себе, и опять задумался, стоит ли нам здесь оставаться.
По Мел было видно, что она думает о том же. Она скрестила руки на груди, будто ей стало холодно, и произнесла:
— Только не говорите мне, что мы собираемся идти туда!
— Конечно туда, куда же еще? — сказал Бен.
— Почему мы не можем поставить палатки прямо здесь?
— Здесь скучно.
— Спасибо, мне веселья уже с головой хватает.
— Нас увидят люди.
— Кто? Мимо нас за все время только трое прошли.
— Мы пойдем по этой тропе, — сказал Бен. — Найдем хорошее местечко и встанем лагерем.
— Тот человек угрожал вызвать полицию, — напомнил Нил. — Что, если он действительно позвонит в участок и сюда придут копы? Мне не улыбается оказаться под арестом.
— Под арестом? За что? — удивился Джон Скотт. — За то, что мы сошли с тропы?
— Проход на частную территорию. Они видели наше снаряжение. Они способны сложить два и два.
— Это муниципальные земли.
— Эта табличка запрещает проход.
— Но тут не указано никакого наказания!
— А что здесь? — Мел показала на вторую табличку, поменьше. На ней что-то было написано иероглифами кандзи