Я закинул рюкзак на плечо.
— Спасибо… Джон.
— Давай. Сохраняй хладнокровие. И выбей дерьмо из этих ублюдков.
42
Освещая путь лучом фонарика, я старался передвигаться как можно быстрее в темном месиве из веток, кустов, корней и осколков магмы. Я понимал, что Мел ушла с Акирой против своей воли. Он увел ее насильно, упирающуюся и кричащую. Возможно, он ударил ее по голове — самый простой способ справиться с сопротивляющейся жертвой.
Джон Скотт сказал, что слышал крики, но неизвестно, когда это было: во время допроса Хироши и штурма нашего укрытия или позже, когда я валялся без сознания. Я надеялся, что Мел была в обморочном состоянии. Мне казалось, что это могло защитить ее, хотя бы в первое время. Не будет же он насиловать ее в таком положении? Или будет? По меньшей мере, будучи без сознания, она бы не осознавала, что ее украла и тащит в глубь Леса Самоубийц банда дикарей.
С Ниной, к сожалению, было по-другому. Я не сомневался, что отчаянный крик, услышанный нами десять минут назад, принадлежит именно ей. Так что случилось? Акира начал над ней измываться? Но в этом случае она должна была бы кричать, не останавливаясь, на протяжении всего процесса, да и некоторое время после, ведь так?
Я бежал уже двадцать минут. В легких, пострадавших от дыма и горячего воздуха, будто горел бензовоз, ноги, особенно бедра, немели от напряжения. Я вошел в какое-то медитативное состояние: правой, левой, выдох на третий шаг (осторожно, ветка!), повторяй… Я старался не размышлять над тем, сколько мне еще нужно пройти, не сбился ли я с пути. Подобные мысли приводят лишь к нерешительности, невозможности действовать. Единственной правильной стратегией было продолжать движение. Бежать до тех пор, пока я не найду Мел и Нину, бежать, не обращая внимания на боль.
Сколько? Сколько я уже двигался? Я потерял счет времени. Усталость валила меня с ног. Воздух жег глотку, мой вес словно вырос в два раза, я еле тащился, передвигая ноги, как зомби, на грани того, чтобы признать поражение. Мне надо было дождаться полиции, все организовать, а сейчас я заблудился и никому не могу помочь…
Следующий шаг был шагом в пропасть. Земля подо мной просто исчезла. Невыносимо долгую секунду я плыл в воздухе, ожидая неизбежной встречи с чем-то внизу. Когда я приземлился, было ощущение, словно меня с размаху ударили по морде сковородой. Из глаз посыпались звезды. Рот наполнился кровью, гораздо быстрее, чем тогда, когда я получил по носу от покойного теперь лесника. Я лежал на животе, в состоянии шока, лежал и харкал кровью, которая все лилась и лилась, соленая на вкус и тягучая, как сироп.
Темень вокруг была абсолютной. Я попытался открыть глаза. Нет, они уже открыты. Видимо, я упустил фонарик, из него вылетели батарейки, и вот теперь я остался без источника света.
Я попытался приподняться и тяжко застонал. Что-то было не так с левой рукой, в плече или предплечье, я не мог понять точно. Вся левая половина тела страшно болела. Я пошевелил правой рукой. Она работала. Я поднес ладонь к лицу. Все было в липкой крови. Я ощупал подбородок, онемелые и залитые кровью губы. Потом я обратил внимание на дыхание: оно было слишком громким и как будто доносящимся снаружи. Оно звучало так, будто дышал не я.
Я наполнил легкие воздухом и задержал выдох. Звук дыхания у меня под боком не прекратился.
Это не я дышу!
Я вскочил на ноги, здоровой рукой нащупав каменную стену позади. Я начал на ощупь передвигаться вдоль стены громадного кратера. Добравшись до места, подходящего для лазания, я забрался на широкий каменный выступ, не обращая внимания на острые камни, режущие ладонь и колени. Я все ждал, когда из темноты высунется рука и схватит меня за лодыжку.
Я продолжил карабкаться наверх. Нащупав наконец край кратера, я выполз из провала. Бросив взгляд вниз, я заметил большую черную тень рядом с местом, куда я приземлился.
Это просто олень. Олень, лежащий на боку.
Я с облегчением выдохнул.
Возможно, я спугнул его, и он упал в пропасть. А может, животное уже находилось в провале до моего падения.
Олень издал какой-то звук.
Я отошел от края провала и присел, прислонившись к дереву. Проверил левую руку. По крайней мере, она не сломана, как я боялся. Чувствительность быстро возвращалась. К сожалению, на этом хорошие новости заканчивались. Я выбился из сил. Я держался исключительно на силе воли, но сейчас потерял всякую собранность. Мои жалкие попытки прошли впустую. У меня больше нет никаких догадок относительно направления движения.
Я медленно погружался в пучину отчаяния. Я почувствовал, будто улетаю куда-то. Может, мне следует просто лечь, закрыть глаза и отключиться. Не будет больше боли. Не будет страданий. Мел больше нет, кого я обманываю, ее больше нет, мне никогда не отыскать ее.
Тишину ночи разорвал второй вопль.
В этом крике были мольба о помощи, страх, злость.
Стоя на коленях, я поднял голову.
Все затихло. Но кричали где-то поблизости.
Я отошел от дерева и тут же увяз в паутине, густой, липкой. Я в раздражении махал руками, пытаясь разорвать шелковые нити, но лишь натыкался на новые. Они были абсолютно невидимыми в темноте.
Откуда ее тут столько? Разве такое возможно? Или я тронулся головой? Стряхнув наконец паутину, я вдруг нащупал рукой что-то у себя на шее. Инстинктивно схватил находку, уже понимая, что это паук. Он был большой, волосатый и разбухший. Я с отвращением бросил его в темноту.
Еще пару минут спустя, когда я уже всерьез задумался, не послышался ли мне этот крик, я заметил отблески костра.
43
Я приближался с максимальной осторожностью, весь наэлектризованный страхом. Я боялся вовсе не Акиры с его дьявольским выводком, я боялся того, что мог увидеть. Я легко мог представить себе девушек безвольно свисающими с узловатого сука, словно две тряпичные куклы, которые раскачивает несуществующий ветер.
Я отогнал от себя пугающие образы и сосредоточился на костре. Рядом был виден лишь один черный силуэт. Я не понимал, что это значит.
Где все остальные?
Я притаился за деревом. Падая в кратер, я выронил копье, которое нес в руках, и теперь пришлось достать из рюкзака новое. В запасе оставались еще два. Я попробовал пальцем заостренный конец — острое. И все же эти палочки не придавали мне уверенности. Хироши не врал: Акира оказался действительно крепким орешком. Да и толпа его ублюдков была не слабого десятка. Я рассчитывал только на эффект неожиданности своего нападения, однако мое состояние было таким, что на меня сейчас не поставил бы ни один букмекер в Вегасе.
Я выглянул из-за дерева. Одинокая фигура не шевельнулась.
Я начал осторожно подкрадываться.
Постепенно начали проступать детали: над костром из толстых веток была прилажена тренога, на которой висел котелок с каким-то варевом. Человек возле костра мешал содержимое палкой. На нем был грязный белый халат с широкими рукавами.
Все мое естество говорило мне, что что-то идет неправильно. Я слышал крик Нины, он доносился отсюда. Тогда где она? Где Мел? Акира? Кто этот одинокий человек? Фигура слишком маленького роста и хрупкая для Акиры. Один из его детишек? Где тогда он сам?
Неожиданно я споткнулся обо что-то, отступил и замер. Человек у костра глядел точно в мою сторону.
Это была женщина. Ей было где-то около сорока.
Свет от костра не доходил до меня, так что она меня не видела. Тем не менее она слышала шорох и знала, что я здесь. Я напрягся, приготовившись действовать, если она поднимет тревогу. Но она ничего не делала, лишь глядела, причем прямо на меня. В конце концов я начал думать, что она все же видит меня.
Я поднял руки (глупый жест, ведь я был вооружен) и медленно приблизился. Через десять шагов тень перестала скрывать меня, и я вступил в круг света.
Теперь женщина точно должна была видеть меня. Но она никак не реагировала на мое появление. И тут я понял — у нее не было глаз. На месте глазных яблок лишь два впалых шрама. Меня пронзило мгновенное ощущение ужаса, тревоги и жалости. Я опустил руки.
— Сумимасен, — произнес я тихо. — Гомен насаи. — «Простите меня, я извиняюсь». Хотя это было абсолютно неуместно здесь, но я должен был что-то сказать.
Она не ответила.
— Эйго о анасимасу ка? — «Вы говорите по-английски?»
Я огляделся вокруг, подумав вдруг, что женщина могла меня отвлекать от готовящейся засады. Никого. Когда я снова повернулся к ней, женщина ковыряла палкой в котелке.
— Акира? — спросил я.
Она подняла голову.
— Акира, — уже тверже сказал я.
Она указала куда-то правой рукой. Я проследил направление и увидел в стороне от костра кратер, похожий на тот, в который я рухнул. Этот был гораздо меньшего размера, около трех метров в диаметре, и идеально круглой формы.
Это все-таки ловушка? Акира сидит в провале, готовясь к атаке?
Держа мое жалкое оружие над головой как метательный дротик, я приблизился к дыре.
Я замер в изумлении. Это был не просто кратер. Это был вход в пещеру, туннель, ведущий куда-то под землю, в кромешную темноту.
Неужели Акира с детьми живут в этой норе?
Я оглянулся, и кусочки пазла сложились в единую картинку. Эта женщина — одна из пленниц Акиры. Бедолага явилась в Аокигахару, чтобы найти успокоение, но взамен получила насилие, увечья и жизнь в рабстве. Было видно, что Акира сломал ее дух, она превратилась в бессловесное животное, неспособное самостоятельно мыслить или действовать, существующее лишь ради того, чтобы обслуживать Акиру и рожать ему детей.
Вот какая судьба была уготована Мел и Нине!
Меня накрыло лихорадочное возбуждение. Я начал спуск по россыпи камней, ведущих в подземные покои. Оказавшись у входа в пещеру, я увидел оранжевые отблески света.
Они живут здесь. Они живут под землей, как крысы.
Я вошел внутрь. Воздух был холодный, влажный и застоявшийся. Я ничего не видел, даже своих собственных рук. Подняв ладонь, я коснулся потолка. Пальцы скользнули по гладкому камню, испещренному кавернами. Пещера была образована расплавленной магмой.