Давид спрыгнул со стремянки и обошел туши.
Подошел к загону, куда временно помещали Гринча подышать свежим морозным воздухом. Поросенок потерся о ногу Давида. Дощатая дверь в загон была заперта. Давид присел на корточки и погладил просунутый ему пятачок поросенка.
– И речи не может быть, чтобы принести тебя в жертву, малыш, – прошептал он. – Мои дочь и жена тебя усыновили, так что ты останешься с нами до конца, идет?
Потом он быстро пошел ко входу в шале. Кэти с Кларой лепили снеговика, который был еще в самом начале своего жизненного пути – в виде беловатой кучи. Аделина, чуть вдалеке, отпиливала ветки, забивала гвозди, рубила топором, она была полна решимости построить домик для черного дрозда. По возвращении с прогулки под заинтересованным взглядом птицы обе женщины друг с другом не разговаривали. И узнать почему, не представлялось возможным.
Войдя в лабораторию, Давид вздрогнул. В углу сидел Дофр, в белой рубашке и брюках цвета мокрого асфальта, в руках он держал страницы текста.
– Я… Я думал, вы отдыхаете! – удивился Давид.
Дофр подъехал к письменному столу, казалось, он впервые чувствовал себя смущенным.
– Ты меня застукал с поличным! Я не заметил, как ты ушел с места исследований! Я знал, что ты собирался делать замеры, и явился сюда, чтобы… как бы выразиться…
– Прочитать продолжение, которое вы должны узнать только завтра утром.
Дофр кивнул и положил страницы слева от пишущей машинки.
– Здесь царит особая атмосфера, волнующая даже. Запахи, изоляция, разлагающиеся туши… – все это идет на пользу твоему роману. Начало превосходное! Ожидание – пытка для меня!
– А придется подождать, – резко ответил Давид.
Он положил таблицу замеров около микроскопа, подошел к письменному столу и тщательно проверил стопку из уже написанных страниц.
– Что-то не так? – спросил Дофр.
– Нет, все в порядке. Просто я не люблю, когда роются в моих вещах…
Он посмотрел на выдвижные ящики:
– Я хотел бы ознакомиться с документами, описывающими программы «Schwein» и «Schwein 2», если вы не возражаете.
Дофр вскинул брови:
– Могу я узнать причину этого интереса? Тебе что же, недостаточно того, что ты читаешь личное дело Палача?
– Я просто хотел бы кое-что проверить…
– Что именно?
– Существование программы «Schwein 2»… Я не понимаю, почему именно я должен зарезать Гринча. Почему он один в своем загоне? Где остальные поросята?
Прервавшись, Давид указал на фотографию энтомолога с тушами:
– Почему он сам его не подвесил? И что с…
– Притормози, Давид, притормози… Я понимаю твои чувства, но я предупреждал тебя в отношении жены и дочери. Они не должны привязываться к нему… Гринча нужно будет зарезать пятого февраля. Таковы распоряжения. Чего ты так разнервничался? В конце концов, это же просто животное… С людьми тебе приходилось проделывать вещи в сто раз хуже.
Давид сухо кивнул.
– Открывай ящики, если хочешь, и копайся в документах. Если ты понимаешь по-немецки, увидишь, что я тебя не обманываю.
Дофр отпер один ящик. Затем поворошил бумаги:
– Ну же! Давай! Тут все есть! Кривые, замеры, «Schwein», «Schwein 2»! Давай! Чего же ты ждешь? Ты ведь решил, что я лгу!
Давид почувствовал, что краснеет:
– Все… все в порядке, я вам верю… Но… я не знаю, смогу ли… сделать то… чего вы от меня ждете…
Дофр снова чуть нервно подкатился к столу:
– У тебя получится. Я в этом уверен… Ладно! Поговорим лучше о том, что нас обоих интересует, если ты не против! Ты закончил с личным делом Палача?
– Еще нет. Сложно продвигаться… Надо писать, заниматься повседневными делами, делать замеры для энтомологов… Но я нашел… интересные факты…
– Да?! Любопытно! Какого же рода?
Давид застыл. Словно жертва гипнотизера, смотрел он на игральные кости, которые перебирал в руке Дофр, вытащив их предварительно из кармана пиджака.
– Давид? Что происходит?
С трясущимися от волнения руками тот склонился над листом бумаги и нацарапал цифры. Уравнение. Это было уравнение. 101703… 101005… 98784… 98101… 98067… 97878… 97656… Загадка Палача… На кончике его пера.
– Ты начинаешь меня беспокоить! – не вытерпел Дофр, теребя мочку уха.
Молодой человек поднял на него мрачный взгляд.
– Артур! – Давид замолчал и снова погрузился в расчеты. – Надеюсь, вы можете посвятить мне немного времени!
– Если это срочно… Слушаю тебя.
Давид бросился к толстой папке с документами. Он послюнявил указательный палец и начал в возбуждении перелистывать страницы. Дофр смотрел на него с восхищением.
– Так! Так! Посмотрим быстренько на историю Палача… Четвертое июля… Четвертое июля одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года… Жорж и Паскаль Дюмортье, первые жертвы, убиты у себя дома согласно очень четкому ритуалу, который в деталях удалось восстановить криминалистам. Он заковывает в наручники и засовывает кляп в рот мужу, раздевает его…
– Я знаю! Покороче, пожалуйста!
– Слушайте, я… Мне это необходимо! Позвольте, я продолжу!
– Хорошо, – ответил Дофр.
– Итак, Палач раскладывает перед собой инструменты. Кусачки разных размеров, скальпели, пару ножниц и всякого рода ножи. Ставит весы, на одну чашу кладет перо Маат, которое весит сто двадцать пять граммов, и просит супругу, Паскаль, уравновесить чаши, положив на вторую то, что она пожелает взять у своего мужа. Паскаль работает директором школы, это женщина с железной хваткой…
– То, что она пожелает… – повторил бывший психолог. – Палач не говорит ей, что и как. Он полностью полагается на ее воображение. Если чаши придут в равновесие, он оставит их в живых.
– Совершенно верно! – воскликнул Давид. – Она видит своего ребенка в руках мучителя, видит нож, приставленный к горлу малыша, поэтому она должна делать так, как Палач говорит. Страх смерти, инстинкт самосохранения…
Артур кивнул:
– Он любил психологическое давление… Давление – один из ключевых моментов, которые приводили его в состояние эйфории. Именно поэтому он выбирал для своего ритуала женщин с волевым характером. Самых стойких.
Дофр опустил глаза, он неожиданно занервничал. Быть может, он заново проживал сеансы с Бурном? Или в очередной раз вспомнил, что не смог разглядеть в своем клиенте маньяка?
Синдром переноса. Смешение личностей. Раны времени.
– И Палач не ошибся, – продолжал Давид. – Паскаль находит в себе смелость и пытается выполнить его условие. Пытается спасти жизнь им троим. Потому что верит сидящему перед ней мужчине. Он станет ее палачом, но, как это ни парадоксально, и спасителем тоже. Тем, кто все решит. Эксперты, работавшие на месте преступления, предположили, что первым делом она начала состригать у мужа волосы на голове, стараясь стричь как можно ближе к черепу, потом на торсе, потом под мышками… в паху… Она соберет лишь около сорока граммов, намного меньше того, на что рассчитывала…
– С массой волос так легко ошибиться, – заметил Дофр, подняв вверх указательный палец. – Большая ошибка начинать именно с них… Потому что по правилам она могла добавить веса, но никак не уменьшить его. Ей надо было приберечь волосы напоследок, чтобы уравновесить чаши весов. Что еще она могла взять у такого стройного мужчины, как Жорж Дюмортье? Но чтобы этого не оказалось и слишком много? Настоящий вызов. Он…
Вдруг Дофр резко замолчал.
– Прости. Я склонен увлекаться. Эта история так во мне засела… Продолжай же, прошу.
Давид показал ему цветную фотографию с места преступления.
– На следующий день после анонимного звонка, совершенного из телефона-автомата, следователи найдут на полу в доме жертв убийства волосы, большой палец и несколько кусочков плоти из ягодиц Жоржа… Конечно, они не понимают сразу смысл своей находки и смогут связать ее с весами только после того, как годом позже обнаружат тело Тони Бурна и пыточные приспособления.
Давид вытащил следующее фото в пурпурных тонах. Жертвы крупным планом.
– Жорж был убит выстрелом в висок из пистолета «Smith & Wesson», его супругу пытали, а потом… задушили особо жестоким образом. Что же касается двухлетнего ребенка, его пощадили. На черепе у него, в том месте, которое выбрил Бурн, была сделана татуировка. Число «101703». Что это за номер, никто до сих пор так и не смог разгадать.
Давид снова порылся в папке, он прерывисто дышал и вытащил оттуда разлинованные листы светло-зеленого цвета. Артур внимательно следил за каждым его движением, он был заинтригован.
– Двадцать пятого июня одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года за десять дней до начала убийств пациент по имени Тони Бурн приходит к вам в кабинет, который находится примерно в тридцати километрах от места убийства. Он представляется кассиром супермаркета и говорит, что его преследуют очень нестандартные страхи. Он с детства страдает перебоями в работе сердца. Незадолго до своего визита к вам из-за резкой боли в груди он решает, что в скором времени его сердце может отказать ему. Бурн боится идти к врачу, поскольку страшится трансплантации. Он приходит в ужас от одной мысли о том, что у него в груди будет биться чужое сердце. У него это настоящая фобия. Я правильно резюмирую ситуацию?
– Абсолютно, – ответил Дофр, чуть помедлив. – И тогда мы решаем провести…
– …ряд сеансов психоанализа, – подхватил его фразу Давид, – что, однако, вам сделать не удается, в силу того что Бурн не отличался прилежностью; кроме того, на первом же сеансе на него накатывает приступ ярости, из-за которого он уходит, не пробыв у вас и пяти минут. Так что между первым и третьим убийством, которое произошло спустя ровно восемь месяцев, вы так и не смогли хоть на сколько-нибудь сдвинуться с мертвой точки. Цитирую вас: «Мне неизвестна настоящая цель его визитов. Он настаивает на своих визитах ко мне, но только тогда, когда ему самому захочется, и отказывается освободить свое сознание. Вероятно, терапия будет долгой и сложной…» После месяца отсутствия Бурн возвращается. На этот раз он более разговорчив и ужасно нервничает. Он признается, что все реже выходит из дому – именно в этом кроется причина его отсутствия – и что делает это в случае крайней необходимости, так он не дает участиться пульсу и тем самым экономит сердцебиение. Во время работы в супермаркете на кассе он чувствует себя хорошо, поскольку его движения ограниченны и требуют от него лишь небольшого усилия. На одной из карточек вы записали: «Когда он не разговаривает, я могу прочитать у него по губам, как он считает удары своего сердца. Я посоветовал ему купить кардиометр, но он отказался, засомневавшись, не изменит ли магнит