Голоса доносились отовсюду.
– Ключи! Где ключи?
– У Эммы! – заорал Давид, стуча в дверь. – Что происходит? Аделина!
Не ответив, она кинулась к выходу. Неподвижное тело Эммы. Залитое кровью лицо. Карманы. Внешние, внутренние. Куртка, джинсы.
– Где ключи, дура чертова? – прошипела она, тряся безжизненное тело Эммы. – Где эти гребаные ключи?
Она бросила Эмму и вернулась в дом.
«Где угодно, только не в спальне Артура, только не в спальне Артура», – молила она, ища ключи в гостиной. Журнальный столик, каминная полка, этажерки. Ничего.
Она выглянула в коридор. Заблокировать дверь Дофра невозможно, она открывается внутрь комнаты. Ключи, быстрее! Пока эта сволочь не выбралась и не стала стрелять по всему, что двигается.
– Ты еще пожалеешь! – орал он из своей спальни. – Шлюха безродная!
А стук раздавался со всех сторон. Все сильнее. Давид, Кэти… Вот заплакала Клара.
Наконец, в самом большом фаянсовом кувшине в кухонном простенке… связка… Освобождение.
Снова красный ковер. Вжавшись в стену, Аделина попыталась вставить один из ключей в замочную скважину комнаты Артура, замерзшие пальцы не слушались ее.
Не тот.
За дверью послышались металлический скрежет и скрип кожи. Инвалидное кресло!
Следующий ключ, быстрее! Опять мимо. Паника. Связка падает на пол. Надо начинать заново. Какой ключ? Какой ключ, черт возьми?
Звук электрического мотора! Звук смерти, она бы узнала его из тысячи. Дофр приближается. Приближается!
Аделину так трясло, что ей пришлось схватить себя за запястье. Выбора не было. Нужно встать перед закрытой дверью. Если он выстрелит, ей конец.
А он выстрелит.
Замок щелкнул в ту самую секунду, когда Артур поворачивал ручку.
Заперт.
– Не-е-е-ет! – заорал Дофр. – Я тебе брюхо вспорю, сучка!
Оглушающий выстрел. Огромная дыра у замка.
Аделина, шатаясь, потащилась к двери Кэти. Перед глазами появились черные мушки.
Она упала, снова поднялась.
Что происходит?
Аделина поднесла руки к груди, пощупала живот, ноги. Она была уверена, что увидит кровь, что Дофр попал в нее.
Иначе и быть не могло.
Со всех сторон ее окружали крики, удары в дверь, отчаянные вопли.
Она выпрямилась:
– Иду, Кэти! Иду!
Ключ, замочная скважина. Получилось.
Женщины едва обменялись взглядом. Кэти успела только заметить кровь и фиолетовые следы от наручников на запястьях Аделины. Она в ужасе побежала по коридору, держа Клару на руках.
– Дави-и-и-ид!
Ребенок стонал, вцепившись в материнскую шею.
– Возвращайся в комнату и одень ее потеплее! И сама оденься! – прохрипела Аделина, пытаясь открыть дверь Давида. – У Артура ружье! Быстрее!
Новый выстрел. Звук металла. Разбитая ручка упала на пол.
Давид на свободе. Он бросился к жене, крепко обнял и поцеловал ребенка. Объятия были недолгими, все понимали, что надо торопиться.
– Где Эмма? – спросил Давид.
– На улице! Я ее оглушила. Не знаю, жива ли она!
Оказавшись в гостиной, Давид загородил коридор диваном, к которому пододвинул два тяжелых кресла.
– Кухня! Кэти, возьми еды, воды! Аделина, вам надо чего-нибудь поесть! Вы еле держитесь на ногах! Что с вами про…
– Ничего, – ответила она, хватая сумку, шапку и пару перчаток.
В глубине коридора послышался шум открывающейся двери. Давид увидел, как блеснули колеса кресла и лоснящееся дуло ружья.
Он в панике сорвал с вешалки зимнюю одежду и кинулся в кухню.
Шум электрического мотора.
– Ми-л-л-л-ллер!
Открытая сумка. Пакеты молока, вода, печенье, шоколад, ветчина, колбаса, Давид, не разбирая, все бросал в сумку. Аделина залпом выпила бутылку воды. По подбородку потекли струйки.
– Где переноска? – проревел, одеваясь, Давид.
– В спальне!
Он сжал зубы:
– Обойдемся! Понесу Клару на руках!
Миссия невыполнима. Все это знали, но никто не проронил об этом ни слова. Разговаривать, задавать вопросы значило убить надежду на спасение.
– Мил-л-л-ллер! Куда это ты собрался?
Давид закинул рюкзак за спину:
– Прорываемся на улицу. Артур за диваном и не сможет прицелиться, если мы пригнемся, ясно? Выходим и бежим до дороги. Метров десять, и мы спасены. Дальше будет спокойнее.
– Мы сможем! – ответила Кэти, глядя ему прямо в глаза. – Вместе мы сможем!
Давид объяснил Кларе, что ей нужно на четвереньках доползти до двери, что это такая новая игра. Девочка потребовала Гринча, и папа пообещал ей, что если она будет послушной, то поросенок будет ждать их в лесу.
– Я пойду первым, вы – за мной, о’кей? Дорогая… Клара двигается перед тобой. Главное, не отпускай ее.
Они встали друг за другом на четвереньки и поползли.
– Ми-л-л-л-ллер! Ми-л-л-л-ллер! Ничего у вас не получится! – угрожающе говорил им вслед Дофр. – Вы не знаете, с кем имеете дело! Вы принадлежите мне! Вы всегда мне принадлежали! Адели-и-и-на!
Он открыл огонь. Диванная подушка взорвалась ворохом перьев. Пуля попала в центр вертикальной балки.
Клара громко вскрикнула.
Давид ускорил шаг, потянул за дверную ручку, затем выкатился наружу, за ним последовали остальные. Он захлопнул дверь, победно выдохнул, прислонившись спиной к бревенчатой стене.
– Получилось!
Над головой просвистела очередная пуля. Они пригнулись и побежали влево.
Вдруг Аделина резко застыла и начала крутить головой.
– Эм… Эмма! – залепетала она, указывая на следы крови, ведущие к поленнице. – Она… она уш… уш…
Кэти парализовало от страха.
– Не может быть! Не может быть! – воскликнул Давид.
– Пила! – заорала Аделина. – Черт!
Наступила тишина. Потом Давид добавил:
– Запру входную дверь! Это ее задержит, если она решит вернуться за ружьем!
Он осторожно вставил ключ и провернул его.
– Ну, вперед! – приказал он, возглавив шествие.
И хотя Дофру теперь до них не добраться, все понимали, что их ожидало.
Надо было идти.
Они шли быстрым шагом, двигаясь друг за другом гуськом. От холода перехватывало горло.
Вдруг издалека донесся глухой и низкий рокот бензопилы. Резкий, прерывистый звук, жаждущий крови.
Кэти с перекошенным лицом обернулась назад.
– Вперед! Скорее! – велел ей Давид.
Они бежали целую вечность, потом остановились, чтобы перевести дыхание. Давид опустил Клару на землю. Кэти села рядом, лицо ее горело. Отставшая на десять метров Аделина выглядела очень бледной, ее силы были на исходе.
Сквозь деревья, вдали, они увидели крохотное шале, из которого торчал огромный дуб. А затем блеснуло солнце и осветило Эмму, которая стояла на крыльце дома и высоко над головой держала пилу.
– Дави-и-и-ид! – донесся до них ее голос. – Дави-и-и-ид!
Эмма бросилась за ними. А потом неожиданно ринулась обратно и, страшно рыча, начала крушить деревянную входную дверь.
Давид хотел взять на руки Клару, но его опередила Кэти.
– Давай я… – задыхаясь, сказала она. – Я еще… могу… Быстрее… Надо быстрее… Она пошла за… ружьем…
Давид кивнул, бросил взгляд на согнувшуюся вдвое Аделину и снова пошел впереди.
– Эмма… Она ранена и… истекает кровью… – сказал он. – Она… она нас не догонит… Как с дыханием… Аделина?
– Я… я не знаю… Так себе… Но… приступов… астмы… больше не будет… Никогда…
Прямая тропинка наконец повернула влево и стала более узкой. Они начали карабкаться вверх, потом, вороша скрипящий снег, одолели крутой участок.
Вдруг Давида потянуло вниз.
Его колено исчезло в белой тине.
Он заорал.
42
– Ос… торожно! Не… двигайтесь… – только и смог выдавить из себя Давид, рухнувший в снег. Лицо его перекосило от боли, зубы свело судорогой.
Обездвижен. Только сердце прыгает в груди, только воздух сипит в легких.
Давид со стоном разворошил снег вокруг ноги и увидел зубцы капкана на волка, захлопнувшиеся вокруг его щиколотки. Кэти в ужасе прижала дочку к груди.
– Это… западня! – выдохнула, осторожно приближаясь, Аделина. – Снег… утрамбовали… Следы… человека! Эмма переставила… все ловушки… сюда!
Она присела и попыталась разжать капкан. Давид закричал от боли.
– Ничего… не получится. Особый… механизм… Нужен… специальный рычаг… – сказал он, немного придя в себя. Кэти передала Клару Аделине и склонилась над мужем.
– Тише! Тише, дорогой мой! Успокойся! – Она потерянно огляделась. Деревья, кругом одни деревья. – Нужно вытащить его, Аделина! Нужно его вытащить! Сейчас же!
Давид постарался выгнуться, но даже это легкое движение привело зубцы капкана в действие, отчего он едва не потерял сознание. С трудом поймав краешек куртки жены, Давид подтянул к себе Кэти и прошептал, стараясь не кривиться от боли:
– Возьми… возьми сумку и… бегите… Бегите так долго, насколько хватит сил… Когда устанете… идите… но как можно… быстрее… Вы… вы доберетесь до… дороги и… позовете на помощь… Все… все будет хорошо…
Кэти гладила его по лицу, отказываясь вслушиваться в слова. Аделина тем временем старалась всеми возможными способами отвлечь Клару от этого ужасного зрелища.
– Нет! Нет! Никогда! – запротестовала Кэти. – Я тебя не брошу!
– Аделина… – позвал Давид. – Вы должны уйти… втроем… Или… они убьют вас… Убьют… Мне они… ничего не сделают… Она… не погонится за вами… Ей нужен я… Все будет хорошо… Не волнуйтесь…
Кэти в отчаянии бросилась к капкану и снова попыталась разжать зубцы. От нечеловеческой боли у Давида на губах выступила пена, глаза закатились.
– Хватит! – заорала Аделина, схватив Кэти за руку. – Ты убьешь его!
– Нет! – повторяла Кэти. – Нет! Нет! Нет!
Потом наступила тишина. Далекий рев бензопилы затих. Вероятно, Эмма уже нашла ружье.
– Думай… думай о дочери… О Кларе… О моей Кларе…
Он посмотрел на Аделину, в его глазах стояли слезы.
– Прошу вас… Уведите их… Спасите… Ради… ради моей дочери… Она должна… жить!
Клара увернулась от Аделины и прижалась к отцу.