Вэй расправил плечи, но речь его была сдержанна:
– Я не профессионал в этом деле, господин. Я работал на ремесленника, и мне часто приходилось фехтовать с заказчиками.
После некоторого колебания он продолжал:
– Я полагаю, что у ваших людей мечи очень хорошего качества. Тем не менее по звуку, который они издают, я могу сказать, что им следовало бы быть более острыми. При ударах меча о меч звук получается слишком низкий.
Юный офицер с интересом выслушал, как Вэй описывает сорта кожи, более других подходящие для заточки и полировки клинка.
– Ну что ж, как я уже сказал вашему маленькому посланнику, наше войско полностью укомплектовано. Но, должен признаться, мне любопытно узнать, так же ли вы искусны в фехтовании, как в вашем ремесле.
– Даже лучше. Он выигрывал состязания, – выпалила Сифэн. Это было некоторое преувеличение, поскольку лишь однажды Вэю пришлось участвовать в неофициальном состязании. По правде говоря, это больше было похоже на пьяную браваду, когда молодые горожане, выпив дешевого вина, взялись за мечи, однако Вэй и в самом деле вышел из этого соревнования победителем.
– Вэй, почему бы тебе не присоединиться к нам на поле и не показать, что ты умеешь?
Ноздри Вэя трепетали, его жажда принять участие в поединке была очевидна.
– Но никто меня формально не обучал…
– Что может дать формальное обучение, если нет природного таланта? – молодой человек оглядел его снова. – Солдаты Императора, которых вы видите на поле, сражаются под стягом красного цвета. В их обязанности входит обучение новобранцев для войска под зеленым стягом.
Сифэн пыталась вспомнить, что Вэй рассказывал ей о знаменах, по цветам которых различались полки Императорской армии. Воины, происходившие из знатных, занимавших высокое положение семей, набирались под знамена полков, традиционно находящихся на вершине армейской иерархии; очевидно, что одной из этих элитных групп было войско под красным стягом. А раз так, это значит, что присутствующие здесь воины принадлежат к наизнатнейшим семействам.
– Господин, – вмешался в разговор заместитель командующего, – решение, конечно, зависит от вас, но, все же, стоит ли нам это делать, ведь мы уже набрали необходимых нам воинов-меченосцев?
Бросив на него быстрый взгляд, Сифэн заметила, что рот его искривлен неодобрительной гримасой, и снова задумалась над тем, какую позицию может занимать молодой человек. Странным казалось, что опытные офицеры были ниже его по своему статусу.
Тем не менее юный офицер ответил старшему в спокойной властной манере:
– Я так хочу.
Оборвав разговор и не глядя на заместителя командующего, он повел Вэя на поле. Фехтовальщики прервали свои занятия и почтительно вытянулись перед ним, затем один из них, выйдя вперед, протянул Вэю меч. Через мгновение Вэй смешался с ними – так же, как они, он бегал, наносил и парировал удары, хотя и делал это менее искусно.
С лица Сифэн не сходила улыбка: только она знала, как долго он мечтал об этом. Она почувствовала на себе взгляд Хидэки и ждала, что он скажет что-нибудь неодобрительное, однако она ошибалась.
– Это было смело с вашей стороны, – сказал он. – Если Вэй произведет на него хорошее впечатление, я не удивлюсь, если его возьмут в войско.
Она не нуждалась в подтверждении от Хидэки: она нутром чувствовала, что на молодого человека Вэй произведет надлежащее впечатление. Иначе и быть не может! Вэй поступит в императорское войско, а затем она воспользуется его связями, чтобы проникнуть во дворец. Если же этот замысел не удастся, можно будет попытать удачи с Сиро с его статусом посланника. Правда, он родом из Камацу, его государство только что вышло из войны с Великим Лесом и вступило в период весьма неустойчивого мира.
– Акира, – прошептал голос.
Ну что ж, если ее планы относительно Вэя провалятся, она сможет использовать Акиру в качестве связующего звена с дворцом. Друг императорского врача определенно может рассчитывать на достойное место в придворных кругах.
Существует так много путей, так много открытых дверей – Сифэн лишь должна быть твердой и сосредоточенной. А затем, когда они с Вэем оба окажутся во дворце, их судьбы переплетутся, как это предсказывают карты.
– Совпадений не существует, – всегда говорила Гума. – Все, что происходит, должно было случиться.
Сифэн снова прислушалась к голосу, но он молчал; тварь также не подавала признаков жизни. Она пробудилась во время ее разговора с офицером, когда Сифэн казалось, что она потеряла надежду помочь Вэю. И она разбудила тварь… или, возможно, судя по дерзости ее слов, чудище разбудило ее. Впервые к испытываемому ею ужасу примешивалось любопытство.
Могло ли так случиться, что тварь действует в ее интересах? И если она решится на то, чтобы смириться с ее присутствием, будет ли чудище появляться, исчезать и помогать ей, если она того пожелает? Эта мысль ужасала и одновременно увлекала ее.
Начал накрапывать теплый дождик, вскоре превратившийся в сильный ливень, и им с Хидэки пришлось спрятаться под зонтом. Солдаты, не обращая внимания на дождь, продолжали учения, но старшие офицеры также раскрыли над головами зонтики.
– Нам надо идти, – сказал Хидэки. – Они, по-видимому, будут заниматься до темноты; к тому же мне ужасно хочется пить.
Они пошли в сторону дома, обходя бегущих им навстречу людей, укрывающихся от дождя поднятыми над головой куртками. Хидэки нырнул в одну из попавшихся на пути чайных, и Сифэн в одиночестве подошла к домику Акиры. На крыльце она сложила зонт и вошла внутрь.
Сиро и Акира по-прежнему сидели, беседуя, в комнате с лежаками; казалось, что с тех пор, как Сифэн со спутниками оставила их, они так и не двинулись с места. Сиро сидел в постели с чистой повязкой на плече, на щеках его играл здоровый румянец. Оба были так захвачены разговором, что даже не заметили остановившуюся в дверном проеме Сифэн. Тема их беседы была вполне нейтральна: они говорили о торговых судах, курсировавших между Камацу и материком, но Сифэн больше заинтересовало выражение, с которым карлик подался навстречу Акире, и то, как раскраснелась женщина-врач, отвечая на его речи.
Было очевидно, что ревность, с которой относилась к ней Акира, не имела ничего общего с ее врачебным долгом, это была чисто женская ревность.
Сифэн покраснела, поняв, что стала свидетелем сцены, не предназначенной для посторонних глаз, но ее ноги как будто приросли к полу.
«Вот так начинается любовь», – мечтательно говорила она себе. Робкая встреча взглядов, обмен улыбками, нерешительные прикосновения рук. В сердце у нее росло возбуждение, не имевшее ничего общего с существом внутри нее, это была жажда, страстное желание, столь же явственное, как физический голод.
Она не могла припомнить, как это произошло между ней и Вэем. Ей казалось, что он был всегда, постоянно в ее жизни, столь же неизменный, как смена времен года. И, несмотря на любовь к нему, она всегда держала его на некотором расстоянии. Она жила, повинуясь предсказаниям Гумы, не позволяя себе полностью отдаться любви, даже когда ей отчаянно этого хотелось. Но, наблюдая за Сиро и Акирой, она чувствовала, что душа ее тянется к любви, как озябшие руки к огню.
Какова она, взаимная любовь?
Она попятилась, чувствуя одиночество и холод в душе и надеясь, что они не заметили ее. Однако звук ее шагов нарушил очарование. Сиро и Акира инстинктивно отпрянули друг от друга. Врач, извинившись, со все еще сияющими глазами, покинула комнату, и Сифэн села на ее место у постели Сиро.
– Акира рассказала мне о ваших планах попасть во дворец, – сказал он, скрестив руки на животе. – Я не стану вас отговаривать, как Хидэки, но при этом я надеюсь, что вы как следует взвесили свое решение. Однажды попав ко двору, бывает чрезвычайно трудно вернуться в прежнюю жизнь.
– Вам, должно быть, это хорошо известно.
Свет от свечи подчеркивал изящество черт его лица. Сифэн подумала, что печальное выражение не вяжется с его молодостью.
– Мой отец был главным советником нашего царя. По рождению я принадлежал к высшим придворным кругам и женился на женщине еще более знатной, чем я сам. На дочери царя.
– Это была принцесса, о которой вы упоминали раньше, та, что вплетала жемчуг в свои косы?
– Да, это была она. Одна из многих дочерей, которые не были особенно нужны царю, но которых он, тем не менее, должен был выдать замуж. Поэтому ее и отдали этому ни на что не годному существу, – он указал на себя таким жестом, как будто он был не человек, пусть и маленького роста, а животное.
– Ему хотелось сделать приятное моему отцу, а тому хотелось породнится с царской семьей, но еще больше не терпелось избавиться от меня. Мы с женой переехали в небольшой дом за городом.
Его красивое лицо исказила боль.
– Что произошло?
– Она покончила с собой. Она предпочла умереть, лишь бы не быть женой существа вроде меня.
Скорбь и гнев в его голосе глубоко тронули Сифэн.
– Вы хороший и достойный человек, и вы заслуживаете иметь лучшую семью, чем та, что у вас была.
Сиро поднял на нее свои прекрасные печальные глаза:
– Некоторым из нас порой приходится полагаться на друзей, которые помогают нам увидеть в себе то лучшее, что в нас есть. Благодаря этому удается удерживать равновесие в жизни.
Он попытался улыбнуться и сменил тему разговора:
– А равновесие будет необходимо вам, чтобы добиться успеха при дворе… как тем аптекарским весам, которые вы так метко привели в пример.
– Равновесие?
– Равновесие между вашими амбициями и вашей душой. Между силой и добротой, которую некоторые считают слабостью.
– Наверное, это похоже на игру, – отважилась высказаться Сифэн. – Поддерживать отношения при дворе и с иностранными государствами. Позволять другим царям считать себя сильными, имея при этом на руках все карты.
Он наклонил голову, разглядывая ее:
– Вы считаете такую жизнь приятной?