– Она думает, что уже стала Императрицей, – усмехнулся евнух. – Все время угрожает бросить Императора. Угрожает ему. Вечно обвиняет его в ухаживаниях за своими дамами.
– Бросит Императора? Но куда же она пойдет?
– Она всегда это говорит, когда хочет получить от него больше знаков внимания. После каждой ее истерики он всегда посылает ей подарки.
Играющие евнухи снова взорвались смехом, и лицо Кана потемнело.
– Однажды из-за нее меня побили бамбуковой палкой. Господин Юй исполнил это с большим энтузиазмом.
Сифэн содрогнулась.
– Что такого ты ей сделал?
– Ты знаешь, что такое черные пряности?
Она отрицательно покачала головой.
– Их получают из растений мака, которые выращивают на берегах Залива Когтя; они стоят больше, чем наши жизни, вместе взятые. В маленьких количествах их используют в медицине при болях. Они действуют успокоительно, дают ощущение хорошего самочувствия. Но если их курить в больших количествах, у человека возникают… видения.
В памяти Сифэн проносились картины: затемненная комната, наполненная дымом, и клубы курений, подсвеченные огнем. По ее спине пробежал холодок.
– Какого рода видения?
Кан подался вперед.
– Некоторые говорят, что можно увидеть будущее. Но я никогда не был настолько глуп, чтобы так накуриться. И я никогда не слонялся вокруг шкафов императорского врача в поисках этого зелья, но, несмотря на это, госпожа Сунь все равно меня обвинила.
– Но зачем она это сделала?
– Она меня терпеть не может, потому что я не превозношу ее, как другие евнухи. Госпожа Сунь, конечно, заносчива, но она отнюдь не глупа. Она прекрасно знает, когда кто-то ее не любит. Она не умеет располагать к себе людей и мстит им за это.
– Она оклеветала тебя, обвинив в краже, и подвела тебя под наказание… ни за что.
Наложница была ей отвратительна, но при этом Сифэн не могла не восхититься ее наглостью. Она умела расправляться с врагами.
Кан спустил одежду с плеча и показал ей длинные выпуклые шрамы, белеющие у него на коже.
Сифэн присвистнула. Сочувствуя Кану, она припомнила боль от шрамов на спине, которые сохранились у нее от побоев Гумы.
– Но почему ее нельзя остановить?
– Ее все боятся из-за ее влияния на Императора. Даже Императрица не имеет над ней власти, чему вот это служит доказательством, – Кан жестом указал на свои раны. – И она отлично знает, что ее величество не выносит, когда людей избивают.
В памяти Сифэн возникло усталое, нежное лицо Императрицы. Сколько же ей требуется терпения, чтобы выносить госпожу Сунь, которая вертит ее мужем как хочет и нацеливается на ее трон.
– Я очень сочувствую ее величеству. Неудивительно, что у нее такой болезненный вид. Когда я у нее была, она даже не притронулась к еде.
– У нее давно уже нет аппетита. Не тебя ли я видел вчера у ее дверей, когда ты там что-то передавала?
– Ты, похоже, следишь за каждым моим шагом. Я приготовила сбор трав, чтобы улучшить ее аппетит. Я прежде делала такой для своей тетки.
Гума, когда заболевала, всегда требовала, чтобы Сифэн ей его готовила. Он представлял собой простую успокоительную смесь из имбиря и плодов шиповника, аккуратно зашитых в мешочек из хлопка; такой мешочек надо было опустить в чашку с чаем.
Она ожидала, что Кан будет ее дразнить из-за желания угодить Императрице, но он и не подумал этого делать.
– Ее величество будет тебе признательна. Боги знают, сколько сил ей требуется, чтобы выносить это бельмо на глазу – госпожу Сунь. Но у этой наложницы нет ничего, кроме ее детей и красоты, чтобы надолго привязать к себе Императора. Она ему скоро наскучит.
– Не так уж она и красива, – гневно сказала Сифэн. – Она унижает меня, а теперь я вижу, что она делает то же самое с тобой. Честно говоря, я бы с радостью посмотрела на ее труп.
В глазах Кана сверкнула нескрываемая злоба.
– Обещай только быть осторожной. У нее есть дар доставлять другим неприятности, и мне не хочется, чтобы ты из-за нее пострадала.
– Обещаю, – ответила она, и он потрепал ее по руке.
Она понимала, что вступает в опасную игру против любимой наложницы Императора. Но, если госпоже Сунь никто еще до сих пор не бросал вызова, значит пришло время, чтобы кто-нибудь преподал ей урок. А кто может это сделать лучше, чем Сифэн?
Удар железом по железу способен высечь искру, а искра может быть как раз тем, что ей нужно, чтобы изменить свою судьбу.
Спустя час, сидя на корточках под проливным дождем, Сифэн обдумывала еще более жестокие мучения, которым ей хотелось бы подвергнуть госпожу Сунь.
С милой улыбкой женщина послала ее в бурю собирать грязь для своих омолаживающих процедур, заявив, что размокшая от дождя грязь более всего подходит для сохранения цвета ее лица. Она не снабдила Сифэн ни плащом, чтобы защититься от дождя, ни инструментом, чтобы копать. Сифэн пришлось, скорчившись в углу сада, скрести грязь ногтями и бросать ее в ведро, брызги из которого летели на ее лицо и одежду. Но все-таки это был теплый летний дождь и, к тому же, она была на свежем воздухе, вдали от приторных ароматов жилища наложницы. И было что-то успокаивающее в хлюпанье грязи у нее между пальцами.
Сифэн встала и потянулась, оглядывая пустой сад. Она была бы не против, если бы злобная тварь, Шэньши, явился сюда справить естественные надобности – она могла бы добавить результат его усилий в грязевую маску наложницы. Ведро было уже полным, но ей не хотелось возвращаться. Она поставила ведро под стол, чтобы в него не попадал дождь, и подошла к стене. Камни наверху стены слегка выступали, образуя некоторое укрытие от дождя.
Она прикрыла глаза, размышляя, как долго она сможет здесь прятаться, пока госпожа Сунь не пошлет кого-нибудь за ней. Если, конечно, к ней не наведается Император, и его визит не заставит наложницу забыть о Сифэн. Какого рода мужчина может привязаться к этой жестокой, отвратительной женщине? Хотя не исключено, что госпожа Сунь не показывает ему эту сторону своей натуры.
Прошло уже много недель со дня появления Сифэн во дворце, но она еще ни разу не видела Императора Цзюня. Ближе всего к нему она оказалась, когда он пришел навестить Императрицу в сопровождении свиты из сердитых евнухов, укрывавших его от посторонних глаз с помощью сборчатых шелковых экранов. Кто знает, возможно, он был жирным, с тремя подбородками и старческими пятнами на коже, и поэтому предпочитал передвигаться незаметно.
Сифэн усмехнулась при мысли о госпоже Сунь, вынужденной изображать страсть перед грузным стареющим Императором с громкой дурно пахнущей отрыжкой. Правда, если предсказанная ей судьба станет реальностью, уже самой Сифэн придется притворяться.
Да, пора уже наконец узнать, каков на самом деле прославленный Император Цзюнь.
Однако, прежде чем она успела додумать до конца эту мысль, ее ноги начали уходить в землю. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее, как будто намокшая почва заглатывала ее. Она взвизгнула, охваченная ужасом, погружаясь в топкую воронку по грудь, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь руками.
– Помогите! – кричала она, но поблизости не было ни души.
Она лихорадочно схватилась за пучок травы, но при этом ноги ее болтались без опоры. Но она не может умереть… не здесь, не сейчас. Невозможно умереть такой нелепой смертью, не завершив того, что она начала, и когда столь многое еще предстоит сделать. Скрипя зубами, напрягая все силы, она попыталась вытащить тело из засасывающей ее почвы.
Однако руки ее соскользнули, и она с криком провалилась сквозь землю.
Она с размаху приземлилась на твердый каменный пол и застонала от боли. Сверху доносился приглушенный шум дождя, как из-за закрытого окна; из дыры наверху ей на лицо упало несколько грязных капель. Сифэн с трудом поднялась, морщась от острой боли в ноге, хотя, похоже, кости у нее остались целы.
В проникающем сверху свете был виден каменный туннель, похожий на тот, по которому они с Каном проходили месяц назад. Правда, этот туннель был построен более примитивно, с земляным потолком и стенами, кое-где небрежно выложенными камнем.
Каким-то образом она оказалась в одном из туннелей, расположенных под городом женщин. По-видимому, именно о таких опасных старых коридорах предупреждал ее Кан, говоря, что они могут обрушиться или воздух в них может оказаться ядовитым. Она с опаской взглянула на земляной потолок, надеясь, что он не обрушится на нее целиком, размокнув от дождя.
– Есть тут кто-нибудь? – позвала она, но ответом было молчание. Насколько далеко отсюда располагается главный туннель? Извилистый коридор уходил в темноту. В ней нарастала знакомая тревога – тошнотворный ужас от попадания в земляной плен, и она, чтобы успокоиться, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Кан говорил ей, что существует три выхода из города женщин, и она непременно должна была вскоре найти один из них.
Она провалилась в дыру прямо возле стены. Ей было неизвестно, куда идет туннель справа от нее, но туннель слева скорее всего приведет ее ко входу, через который она вошла в самый первый день. Она похромала в этом направлении, жалея, что у нее нет с собой фонаря.
Если воздух в этом туннеле ядовитый, пройдет много времени, прежде чем найдут ее тело.
Двигаясь по коридору, Сифэн продолжала звать на помощь в надежде, что ее услышит кто-нибудь из евнухов. От туннеля отошла боковая ветка, но она продолжала идти в направлении, которое, как ей казалось, сможет вывести ее ко входу. Было ли это ее воображение, или по мере ее продвижения вперед пол туннеля действительно уходил вниз? Камни под ее тонкими полотняными туфлями были теплыми и склизкими от сырости. Воздух в туннеле был тяжел и плотен, и ее лоб и верхняя губа покрылись капельками пота. Откуда-то снизу поднимался первобытный земляной запах.
Неожиданно ее нога повисла в воздухе. Вскрикнув, она вцепилась ногтями в земляную стену. Однако, осмотревшись, она поняла, что перед ней был не обрыв, а уходящие вниз, в темноту, каменные ступени. Она застыла в изумлении. Кто мог соорудить лестницу в таком месте?