Здравый смысл подсказывал ей, что следует повернуть назад и пойти по другому туннелю, но внутри у нее заговорил иной голос. Он напоминал ей, какие чувства она испытывала, когда Гума объясняла значение выпавших ей карт, или когда она разговаривала с королевой тэнгару, или когда Вэй сказал ей, что Наследный принц пригласил ее во дворец. И она почувствовала, что ее судьба здесь, что она странным образом принадлежит этому месту.
– Сифэн, – промурлыкал голос. Тварь зашевелилась у нее под сердцем, ее движения были нежны.
Нечто ожидало ее внизу, и она хотела – ей необходимо было – узнать, что это.
Спускаясь вниз, она хваталась за стену, стараясь не поскользнуться. Ей казалось, что темнота рассеивается, или, быть может, ее глаза к ней привыкли. Еще дюжина ступеней, и тепло и звук падающих вниз капель усилились. Внезапно ступени закончились, и она оказалась на плоском каменном полу; перед ней лежало широкое пустое пространство.
Сифэн стояла в пещере с неровными каменными стенами. Сквозь отверстия в каменном потолке, находившемся на огромной высоте у нее над головой, пробивались мерцающие лучи солнечного света, освещая край водоема – медлительный поток, кружащийся на глубине, с поднимающимися от него клубами пара. Струи горячей воды, вытекая из расщелины в потолке, веером стекали вниз по одной из стен. У Сифэн вырвался изумленный вздох, когда она увидела свое отражение на поверхности этого водопада; оно было столь четким, что, казалось, она видит себя на поверхности стоячей воды… или в зеркале.
– Горячий источник, – пробормотала она, не веря своим глазам; по коже у нее пробежали мурашки. – Что же это за волшебство?
Рассказы о подобных чудесах она считала баснями, не веря, что в природе может существовать нечто похожее. Реки и болота вблизи ее городка были прохладными даже летом. Правда, в прочитанных ею историях утверждалось, что некоторые источники берут свое начало в глубине Земли, где в далекие времена Владыки-Драконы хранили огонь, от которого произошло все человечество. Привилегия купания в этих водах принадлежала только царям и царицам.
Вода здесь не была спокойной, как в Императорских прудах высоко на поверхности. Она не блестела и не журчала, как в ручьях Великого Леса. Эта вода клокотала. Она бурлила. Она прорывалась сквозь трещины и расщелины в скалах, пробивая себе путь с восхитившей Сифэн свирепой силой. На ее поверхности кипели и лопались пузыри, она была великолепна в своем уродстве, казавшемся почти красотой.
Сифэн осторожно вскарабкалась наверх по выступающим из скалы валунам рядом с водопадом. Сверху, как с балкона, можно было оглядеть всю пещеру.
«Мой личный царский двор», – думала она.
Часть воды задерживалась в чаше, образованной валунами, превращаясь в довольно большую тихую заводь, защищенную от бурного потока. Сифэн потрогала воду пальцами. Она была горячей, но не слишком – ее прикосновение к огрубевшей коже действовало успокаивающе. Тогда Сифэн решительно опустила в водоем всю руку, с наслаждением пропуская сквозь пальцы шелковистую на ощупь воду и растворяясь в безмятежности этого затерянного тайного места.
Сидя на булыжнике, Сифэн смотрела на ревущий поток, ее тревога таяла. Пол пещеры покрывал толстый слой пыли, на котором отпечатались только ее собственные следы. По-видимому, сюда годами никто не наведывался… или, может быть, веками.
Ступени означали, что в свое время этот источник был кому-то известен. Скорее всего, в давние времена здесь совершал омовения один из предков Императрицы, но потом про источник забыли, или же он стал недосягаем.
Сифэн было приятно думать, что никто не сможет отыскать ее в этом месте, что это скрытое ото всех святилище принадлежит ей одной. Она сняла с себя мокрую от дождя одежду, разложив ее на камнях для просушки, горячий воздух ласкал ее кожу. Опустив ноги в водоем, она нащупала пальцами неглубокое дно, затем погрузилась в воду всем телом, ловя ртом горячий воздух. Привыкнув к тяжелому, резкому запаху воды, Сифэн ополоснула ею лицо и волосы.
– Это моя собственная позолоченная ванна, – сказала она в темноту.
Ей показалось, что льющийся из трещин в потолке свет замигал, и по коже у нее пробежал холодок – ощущение было похожим на то, что она в свое время испытала на поляне тэнгару. Это было древнее место, хранящее память о былом, – пещера, высеченная в скале в те времена, когда боги сотворили мир и царства рождались и исчезали. Под водой вибрировал поток магии, и ей казалось, что, если она позволит, этот поток может проникнуть к ней в тело и слиться с ее кровью.
Нагая, она вышла из заводи и, глядя на водопад, повторила жест госпожи Сунь, погладив свой гладкий обнаженный живот. Пар клубился вокруг ее тела, и она вглядывалась в зеркальную гладь воды, уверенная, что нет никого на свете прекраснее того отражения, которое она в ней видела. Лицо, подобное цветку ранней весной, плавные линии грудей и бедер, напоминающие силуэт драгоценной мраморной вазы.
Никто, даже госпожа Сунь в своей соблазнительной притягательности, не мог соперничать с ней.
– Прекраснейшая, – произнес голос внутри нее.
Лицо Сифэн, отражаясь в воде, казалось бледной луной в вечернем небе. В мерцающем свете она ощущала себя богиней. Она была ожившей поэмой, а каждая жилка в ее теле – строкой.
Как не права она была, сомневаясь в своем предназначении, думая, что карты могут ошибаться. Борьба, трудное начало были лишь испытанием ее воли, ее решимости на пути к трону.
Наипрекраснейшая из всех.
– Тебе нечего бояться, – проворковала она. Хотя она произнесла эти слова сама, но явились они из иного места, из другого мира.
Кружение потока отзывалось скольжением внутри нее.
– Ты должна лишь слышать меня и делать то, что я прикажу. Доверься мне. Я помогу тебе, дитя, – произнес голос, и он так был похож на Гумин, что Сифэн зарыдала, простирая руки к лицу во тьме, испытывая только любовь и страстное желание увидеть тетку.
Ее тетка была здесь, и она хотела ей помочь. Она никогда больше не будет ее бить, она полюбит ее материнской любовью. Вместе они победят всех врагов. Сифэн жалела, что у нее нет с собой связки курений, спрятанной под подушкой, ведь дым от них, смешавшись с паром, быть может, помог бы ей увидеть Гуму еще раз.
Откуда-то донесся еле слышный звук. Сифэн быстро повернула голову, и магия рассеялась от ее движения.
Она снова была одна, в темноте никого и ничего не было.
22
– Ты что такая сонная сегодня? – рявкнула мадам Хун.
Сифэн терла слезящиеся глаза.
– Простите. Меня мучили кошмары…
– А ты работай прилежней, а не то я тебе предоставлю еще одну причину для кошмаров.
После чего женщина повернулась к другой девушке, чтобы и ей устроить выволочку.
Сегодня Сифэн работала с дюжиной других служанок в покоях госпожи Сунь, отскребая деревянные лакированные полы. Она опустила тряпку в ведро с водой; несколько капель, выплеснувшихся ей на лицо, возможно, помогут ей не заснуть за работой. Мадам Хун торопила их сегодня во время утренней молитвы и завтрака, так как надо было срочно навести образцовый порядок в жилище наложницы.
Сифэн подавила очередной зевок. С тех пор, как неделю назад она нашла горячий источник, у нее не было ни одной ночи нормального сна. Ей постоянно снилось водяное зеркало и шепот твари: прекраснейшая. В некоторых снах ей являлась Гума с кровоточащей раной на груди. В других – мужчина, слишком высокий, чтобы принадлежать к человеческому роду, вставал из воды и говорил ей о чем-то, но, проснувшись наутро, она никогда не могла вспомнить, что он сказал.
– Ни на что не годная тупица! – кричала мадам Хун на очередную девушку.
Сифэн принялась скрести пол с удвоенной силой, не желая стать очередной жертвой этой женщины. Работая, она вновь обратилась мыслями к горячему источнику. Найти выход из туннеля оказалось непросто. Она расцарапала руки, карабкаясь по скользким камням наверх, к главному коридору, кроме того, пришлось солгать страже о том, что ее послала с поручением госпожа Сунь, для того чтобы ее пустили обратно в город женщин; но оно того стоило. Она сделала бы это снова не раздумывая, чтобы только опять увидеть в удивительном водяном зеркале свое отражение – прекрасное, царственное и победоносное.
«Однажды я уже действовала решительно – для Вэя, – думала она. – Теперь я должна это сделать для себя».
Она получила доступ во дворец, дерзнув предстать перед Наследным принцем. На этот раз ей нужно проделать то же самое с Императором Цзюнем.
Пришло время встретить свою судьбу.
– Ты не выглядишь как служанка, – окинув ее подозрительным взглядом, прошептала одна из горничных, когда мадам Хун повернулась к ним спиной. – Ты новенькая?
– Можно сказать и так.
Сифэн не стала вдаваться в подробности. Никому, и уж тем более – уродливой служанке – не следовало знать, что она находится здесь с особенной целью. У госпожи Сунь не было для нее поручений на сегодня, поэтому она сама вызвалась участвовать в уборке, чтобы попасть в ее покои.
Мадам Хун захлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание.
– Прекращайте работу. Берите свои ведра и уходите. Поторапливайтесь.
Она быстро взглянула на светильники: свечи в них догорали. Служанки в спешке повиновались, но, отвернувшись от них, мадам Хун заметила, что Сифэн, подхватив поднос с хурмой, направляется во внутренние покои наложницы.
– Куда это ты собралась?
– Госпожа Сунь проголодалась, – солгала Сифэн, держа в руках поднос, который она стащила на кухне, и, не говоря больше ни слова, удалилась.
Евнух, стоявший на страже в коридоре, насторожился, услыхав шаги, но, увидев ее, успокоился.
– Она куксится у себя в спальне, – сказал он, не скрывая удовольствия. – Разогревается перед очередной ссорой с Императором. Тебе лучше прийти в другое время.
– Я только отнесу ей это и сразу вернусь.