Сифэн стояла, опустив глаза, довольная, что ее план увенчался хотя бы и небольшой, но победой.
Император продолжал беседовать со своей супругой, демонстративно проигнорировав уход госпожи Сунь.
– Наследный принц лично согласился со мной, так же как и одна из ваших дам. Кажется, ее зовут Сифэн.
Император глазами нашел ее в толпе, и она застыла. Взгляды присутствующих обратились в ее сторону, даже госпожа Сунь с побелевшим лицом остановилась на пути к дверям.
– Выйдите, пожалуйста, вперед.
Сифэн повиновалась, и толпа замерла. Она поклонилась Императорской чете, краем глаза отмечая что-то бормочущую кому-то на ухо госпожу Ман и скривившего губы от отвращения господина Юя. Выпрямившись, она поймала взгляд Императрицы, разглядывавшей ее с таким видом, как будто она впервые ее по-настоящему увидела.
Лицо ее величества окаменело, а на стиснутых под шелковыми рукавами кистях рук побелели костяшки.
– Я не знала, что тебе было известно о подарке к моему дню рожденья, Сифэн. Как… мило с твоей стороны сохранить это в тайне, чтобы сделать мне сюрприз.
Ее голос был, как всегда, нежен, но у Сифэн все сжалось внутри, как от крика. Только дважды она разговаривала с Императором, и никогда между ними не было сказано ничего даже отдаленно похожего на предательство Императрицы, и все же от взгляда старшей женщины у нее засосало под ложечкой. Она смотрела на Сифэн совсем по-другому, когда благодарила ее за заботу о себе.
Ее конец – это твое начало…
– Сифэн оказалась рядом с картой случайно, делая свою работу, – беспечно сказал Император. – Я повторю вам ее слова, дорогая. На ваш день рождения я преподношу вам в подарок весь мир.
– Да, она поэтесса, – на лице Императрицы по-прежнему было странное растерянное выражение. – Когда мы впервые встретились, она продекламировала красивые стихи о материнстве.
Сифэн вспыхнула от взгляда Императора Цзюня. В его красивых глазах читались интерес и несокрушимая уверенность в себе. Было ясно, что он не сомневался, что она сдастся на его домогательства, что она уже принадлежит ему. Ее рассердила его высокомерная убежденность в том, что она, подобно какой-нибудь горничной, может упасть в его объятия, стоит ему лишь раз на нее посмотреть. Я не из таких.
Она не из тех, с кем можно поиграть, резвясь в ванне с розовыми лепестками, чтобы затем бросить, когда она наскучит. Она станет его Императрицей, равной ему во всем, и на меньшее она не согласна. Она посуровела под его взглядом, и в ответ в его глазах появился еще больший интерес.
– Не окажете ли вы нам честь, прочитав еще одно стихотворение в ознаменование дня рождения Императрицы?
Она набрала воздух в легкие и сосредоточила свое внимание на одной Императрице.
– Это будет честь для меня.
Взгляд Императрицы немного смягчился.
Возможно, оттого, что это был праздник полной луны, Сифэн пришло в голову прочитать стихи, найденные ею в принадлежавшем Гуме таинственном поэтическом томе:
Луна льет на нас свой свет, возлюбленная, Вода – бескрайнее вечное зеркало, Шепчут нежные ветви. Отверни свой лик от хрупкости этого мира в яблоневом цветуИ прими в свои объятья вечную ночь.
Император и Императрица вежливо зааплодировали, и к ним присоединились придворные. Облегченно выдохнув, когда внимание переключилось с нее на что-то еще, Сифэн спряталась среди дам. Тем не менее она по-прежнему ощущала, что за ней наблюдают, особенно госпожа Сунь, надолго задержавшаяся у дверей, прежде чем наконец покинуть зал.
Во время праздничного именинного пиршества и последовавшего за ним музыкального представления Сифэн не оставляли дурные предчувствия. Она заметила, что и Император, и госпожа Сунь отсутствовали.
– Она снова устроила его величеству сцену, – сообщил ей Кан. – Об этом толкуют все евнухи. Она визжит у себя в покоях, угрожая, что покинет его.
Сифэн пренебрежительно отмахнулась:
– В этом нет ничего нового.
– Она обвиняет его в том, что он не обращает внимания на их сына, увлекшись погоней за «юбками деревенских девчонок». Будь осторожна. Никто прежде не видел ее в таком отчаянии и ярости, и она будет целиться в тебя.
Сифэн невольно почувствовала, как от волнения руки у нее покрываются гусиной кожей. Наложница будет ей мстить, и перед Сифэн стоит выбор: ждать… или действовать первой.
30
На следующее утро их завтрак прервал подошедший к их столу евнух. Его лицо показалось ей смутно знакомым.
– Госпожа Сунь желает видеть вас у себя в покоях, – обратился он к ней.
Сифэн переглянулась с Каном. Вот откуда она его знала – он был одним из стражей в покоях наложницы.
– И что же ей от меня надо? – приподняв бровь, спокойным тоном спросила она, хотя сердце ее при этом бешено забилось.
– Она и госпожа Ман хотят с вами поговорить.
Госпожа Ман? Сифэн не знала, что они дружат. Более того, это противоречило здравому смыслу. Несмотря на усталость от происходящего, Сифэн почувствовала любопытство.
– Я пойду, если Кан пойдет вместе со мной.
– Госпожа Сунь велела, чтобы он ждал за дверью.
Кан окинул его презрительным взглядом.
– Я служу мадам Сифэн и буду там, где она пожелает.
Не вступая в споры, евнух поклонился и пошел впереди них по направлению к выходу.
– Видишь, какой ты теперь стала влиятельной? – зашептал Кан, следуя вместе с ней за евнухом. Всем известно об отношении к тебе Императора и Императрицы, а заодно они и ко мне стали относиться почтительней.
– Ты правильно поступил, подружившись со мной, – ответила Сифэн полушутя-полусерьезно, – но ты напрасно волнуешься за меня. Я пойду туда одна, чтобы показать госпоже Сунь, что я ее не боюсь.
Поднимаясь в покои наложницы, Сифэн сжала руки от волнения. Госпожа Ман неопасна, но относительно госпожи Сунь у Сифэн не было сомнений: она явно задумала ей на пагубу какую-то пакость. Сифэн надо быть готовой к любому развитию событий.
Госпожа Сунь сидела в гостиной, развалясь в кресле среди красных и золотистых парчовых подушек, а госпожа Ман в возбуждении бегала по комнате и застыла как испуганный кролик, когда вошла Сифэн. Сифэн не стала кланяться, но решила попридержать язык. Ее позвали сюда с определенной целью, и она не скажет ничего, что можно будет использовать против нее. Желая заставить ее подождать, госпожа Сунь молча разглядывала свои ногти, но госпожа Ман не была столь же терпелива. Сплетники утверждали, что она в отчаянии, и, судя по безумному блеску ее глаз, Сифэн легко могла в это поверить.
– Как давно вы стали любовницей Наследного принца? – выпалила она с усилившимся из-за ярости неразборчивым деревенским произношением. – Не изображайте оскорбленную невинность. Я видела, как он передал вам любовную записку.
От неожиданности Сифэн не могла скрыть своего изумления. Она посмотрела на госпожу Сунь, продолжающую с легкой улыбкой изучать свои ногти.
– Письмо было не от его высочества, и, уверяю вас, это было не любовное послание.
– Я вам не верю, – госпожа Ман так побледнела, что, казалось, вот-вот упадет в обморок. – Я хочу увидеть его собственными глазами.
– Это было личное послание, к тому же я его уже уничтожила.
Воспоминание об исчезающих в огне признаниях Вэя до сих пор отзывалось в ней болью, но Сифэн поблагодарила богов за то, что предусмотрительно сожгла его записку.
– Клянусь вам, госпожа, Наследный принц всего лишь передал мне письмо от друга.
Юная наложница подскочила к Сифэн так близко, что почти соприкоснулась с ней носом.
– Кто из ваших друзей посмеет просить об одолжении его высочество? – настойчиво потребовала ответа госпожа Ман, к ее дыханию примешивался запах крепкого рисового вина.
– Посланник Камацу Сиро. – Сифэн осталась на месте, хотя с удовольствием отошла бы в сторону, чтобы не чувствовать на себе кислого дыхания девушки. – Меня ему поручили на время нашего путешествия через Великий Лес, и он хотел справиться о моем здоровье. Как вам известно, он не может посетить меня здесь.
Госпожа Сунь тихонько хихикала у них за спиной.
– Спросите кого угодно, госпожа, Наследный принц совершенно ко мне равнодушен, – ласково сказала Сифэн. Ей было жалко бедную девушку с ее грубым деревенским говором и неутешным горем. – Спросите сами у Наследного принца. Он всего лишь оказал любезность мне и посланнику Сиро.
Наложница удивленно, все еще с сомнением на лице, глядела ей в глаза:
– Почему же тогда он смотрел на вас во время Праздника Луны?
– Если вы помните, он был расстроен из-за того, что кто-то хотел причинить вред его матери, – взгляды Сифэн и госпожи Сунь пересеклись. – Я полагаю, он вглядывался в толпу, спрашивая себя, что за чудовище может желать ей зла.
Госпожа Ман, закусив нижнюю губу, обернулась к старшей наложнице.
– Вы мне лгали. Вы сказали, что читали любовное письмо принца к ней. Вы говорили, что он хочет убежать вместе с ней!
– А вы готовы поверить всему, что вам ни скажут, так ведь? – госпожа Сунь свесила руку со спинки своего кресла. – Пустоголовая дурочка. Но и от вас может быть польза.
– Вы обещали мне помочь. Вы говорили, что придумаете, как мне можно будет тайно встретиться с принцем.
Сифэн с сожалением смотрела на удрученное лицо девушки, будучи раздражена и в то же время чувствуя злое изумление от коварных закулисных интриг госпожи Сунь. Наложница не только использовала госпожу Ман, чтобы выведать у нее нужные ей сведения, но и сыграла на ее тайных чувствах к принцу, а кроме того, помучила ее для собственного удовольствия.
– На все нужно время, моя дорогая, – покровительственно сказала госпожа Сунь. – Не следует спешить в любовных делах. К тому же вовсе не я готова улечься в постель к Наследному принцу при первой возможности.
Растянув губы в коварной улыбке, она искоса поглядела на Сифэн.
Госпожа Ман раскачивалась на пятках, безумие было в ее мокрых от слез глазах. Сифэн подумала, что бедную девушку довели до отчаяния и она напала на нее из-за своего безысходного положения.