роих пасынков, никто из которых не желает принять корону, даже наследник не хочет этого. Вы верите в судьбу?
– Она управляет моей жизнью, – честно ответила она. – Я верю, что все в нашей жизни изначально предопределено, и наша цель состоит в том, чтобы делать каждый раз правильный выбор, который приведет нас в конце концов к осуществлению предсказанной судьбы.
Теперь его взгляд стал серьезным. Ей хотелось провести пальцами по его щеке. У нее никогда не было никого, кроме Вэя, ей и не нужен был никто другой. Но сейчас она с легкостью могла представить себе вкус его поцелуя, силу и властность, с которой этот мужчина будет целовать ее. Он перевел взгляд с ее губ на глаза, и ей стало любопытно, не задумывается ли и он о вкусе ее губ.
– Хотите знать правду? – прошептал он. – Даже по прошествии стольких лет у меня нет чувства, что здесь мое место. Моя кровь осквернена родством с обычными людьми. Я не являюсь прямым потомком Царя Драконов и не слишком истово поклоняюсь богам.
Сифэн опустила глаза, обдумывая правильный ответ, как будто его можно было отыскать в некоем пыльном уголке ее сердца. Но ответ не приходил. Он умер той ночью возле горячего источника, когда она отдалась тьме; теперь ее сердце заполняла одна лишь пустота.
– Моя семья никогда не была набожной, – сказала она. – Моя тетка… моя мать молилась только, если ей было что-нибудь нужно. И у меня никогда не было ощущения, что Владыки-Драконы слышат меня, как бы горячо я ни молилась, пытаясь через молитву найти в себе лучшую сущность.
– Я тоже стараюсь идти по этому пути. Через месяц я отправляю посольство в горы, но до сих пор не могу решить, о чем я должен просить. Мира и изобилия? Или как заставить людей думать, что я столь же благочестив, как моя супруга?
– Я знаю, о чем будет просить ее величество, – мягко сказала Сифэн.
– При этом она забудет попросить о здоровье для себя. Навязчивое желание непременно родить девочку преследует ее с первых дней нашего брака. Но ради нее я, конечно, тоже молюсь о рождении принцессы.
– А также о вашей роли любовника и супруга.
Император перевел свои красивые глаза на чашку.
– Супруга – да, но уже не любовника. Между нами никогда не было… огня, вроде того, о котором мы читаем в старинных стихах.
– В его взгляде Сифэн прочитала то же томление, что испытывала сама. Их руки, не соприкасаясь, лежали рядом, она чувствовала исходящий от него жар, его энергию.
Но раздался удар гонга, и Император встал.
– К сожалению, мне надо идти. Спасибо за компанию, Сифэн. Наша беседа доставила мне большое удовольствие.
Он медленно поднял руку и коснулся заколки из золота и слоновой кости у нее в волосах. От этого прикосновения она почувствовала покалывание в шее, как от множества острых иголочек.
К своему удивлению, поднимаясь со своего места, она ощущала разочарование. Ей не хотелось уходить от него.
– Благодарю вас, ваше величество, за честь быть приглашенной вами.
Проходя сквозь тяжелые драпировки на дверях, она чувствовала у себя на коже его обжигающий взгляд, ей казалось, что она оставляет позади частицу собственной души.
Но она знала, что очень скоро вернется за ней.
34
В течение нескольких следующих недель Император призывал к себе Сифэн почти каждый день. Вэй старался прятать ее от людей, ему хотелось, чтобы она принадлежала ему одному; Цзюнь, напротив, пользовался любой возможностью, чтобы продемонстрировать ее окружающим. Видя ее интерес к внешней политике, он начал брать ее с собой на различные советы и обсуждения, и ее удовольствие от участия в них свидетельствовало, что он не ошибся.
Как-то ей пришлось с едва скрываемым изумлением выслушать, как свора высокопарных сановников спорила о том, следует ли снизить налоги на поставляемый в другие страны шелк.
– Существуют способы вырабатывать дешевый шелк. Шелковичных червей кормят листьями ядовитого растения, и от этого они производят больше нитей. Это жестоко, но выгодно, – сказал один из министров. – Нам следует сохранять пошлины на высоком уровне, чтобы получать больше прибыли.
– Но если мы снизим налоги, спрос за границей будет выше, – не согласился с ним другой советник. – Конечно, это всего лишь уловка, и мы, таким образом, сможем поднять стоимость шелка…
– Люди на это не купятся. И мы потеряем деньги.
– В таком случае мы поднимем налоги на шелк у себя в стране и благодаря этому покроем издержки!
Сифэн не смогла сдержаться и насмешливо фыркнула. Все двадцать находившихся в зале государственных мужей возмущенно повернули головы в ее сторону, но Император Цзюнь, затаив в уголках губ усмешку, кивком приказал ей высказаться. У нее складывалось впечатление, что он привел ее сюда, чтобы устроить представление. Ну что ж, он его получит.
– Ваши споры нелепы, – громко сказала она, наслаждаясь видом их вытянувшихся лиц. – Единственно возможная вещь, которую вы должны предпринять, – это повышение пошлин на вывозимые за границу товары. Если вы снизите пошлины где бы то ни было, вы одновременно снизите налоги у себя в стране.
– Ваше величество, – сказал один из советников, делая вид, что не слышит Сифэн, – разумно ли допускать на наш совет посторонних? Мне неприятно задавать вам этот вопрос…
– Тогда не задавайте. – Цзюнь продолжал смотреть на Сифэн.
– Простите, господин?.. – пролепетал вельможа.
– Тогда не задавайте мне вопросов, – отрезал Император, – и дайте ей закончить мысль. Продолжайте, мадам Сифэн.
Она кротко сложила руки на коленях.
– Возможно, я кажусь вам посторонней, господа, но я теснейшим образом связана с торговлей шелком. Я была швеей, – сказала она, повысив голос, чтобы перекрыть гул негодующих голосов, – и я выросла, работая с шелком. Это скользкий материал, он требует специальных навыков и большого мастерства при шитье из него. Вот что я хочу сказать: наши люди лучше всех понимают в нашем шелке. Мы знаем, как с ним надо работать и каким образом придать ему дорогой и привлекательный вид.
Советнику хватило наглости картинно закатить глаза. Его имя Йе, припомнила она, сузив глаза и запечатлевая его облик в памяти. Она разберется с ним позже.
– Какое решение вы предлагаете? – Цзюнь, опустив подбородок, смотрел на нее, как если бы она была одним из его министров. Сейчас в его манере не было никакой игривости, лишь уважительное внимание, и Сифэн увидела, что на других мужчин это произвело отрезвляющее действие, насмешки прекратились.
– Сделайте цены на шелк доступными для наших швей и портных. Укрепите нашу экономику, дав работу беднякам. Если они в состоянии будут покупать больше материи, они принесут больший доход в казну.
Сидящие вокруг стола государственные мужи начали перешептываться, некоторые неодобрительно, другие – неохотно соглашаясь.
Министр Йе фыркнул:
– Это мягкосердечное дамское понимание политики…
– А затем, – переплетя пальцы, продолжила Сифэн, – заставьте их выплачивать более высокий процент от их возросших доходов в казну, как это делают крестьяне. Таким образом, они будут зарабатывать не больше, чем раньше, несмотря на то, что будут больше работать, а мы извлечем из этого выгоду.
В комнате воцарилась тишина.
Император Цзюнь поглаживал бородку.
– Что же касается иноземных купцов, удвойте пошлины. Если люди в состоянии покупать дорогостоящий шелк, они будут состоянии платить сборы. У них не будет выбора, – Сифэн спокойно посмотрела на их потрясенные лица. – У нас имеется монополия на шелк. Согласно императорским законам, перевоз шелковичных червей через границу нашего царства запрещен. Если они не будут покупать у нас, у них вообще не будет шелка.
Локоть Цзюня лежал на спинке ее кресла, его рука была так близко, что она чувствовала исходящее от нее тепло.
– Вы упомянули, что сами когда-то были бедны, – заметил один из престарелых сановников, разглядывая ее лицо. – Неужели вы готовы приговорить людей своего сословия к более тяжелой работе за то же вознаграждение? Это жесткий план.
Сифэн улыбнулась ему нежной улыбкой.
– Мягкость никогда не помогала наполнять казну, министр. Царскую или какую-либо другую.
Пользуясь тем, что комната наполнилась ропотом и спорами, Цзюнь, нащупав под столом ее руку с бешено колотящимся пульсом, стал успокаивающе поглаживать ее большим пальцем.
С этого дня он всегда брал ее с собой в совет. И это была первая перемена.
Второй переменой стала полная и окончательная потеря расположения Императрицы Лихуа. И по мере того, как дни становились короче и снег припорашивал землю, Сифэн стала замечать знаки других перемен.
К примеру, женщина, делившая с ней спальню, внезапно переехала в другую комнату, забрав с собой все свое имущество и оставив спальню в полное распоряжение Сифэн. В то же время занимающие высокое положение евнухи, прежде никогда не удостаивавшие ее разговором, начали относиться к ней с почтением и даже приглашать ее на свои небольшие вечеринки.
– Благодарю вас, но, к сожалению, не могу принять ваше приглашение, – благосклонно отвечала она им. – Я уже обещала Кану.
Так она показывала им, кто пользуется ее доверием: единственный евнух, даривший ей свою дружбу до того, как она приобрела расположение его величества.
– Ты так красиво умеешь поставить их на место, – поддразнил ее как-то Кан.
– Это умение, которому можно научиться. Теперь и ты должен его приобрести, поскольку ты стал важным человеком.
Император Цзюнь охотно выполнил ее просьбу дать Кану более высокую должность, соответствующую его возросшему влиянию.
Прогуливаясь по заснеженным садам, они повстречали Бохая, снова спешащего по аллее Императрицы в сторону ее покоев.
– На этой неделе Бохай навещает Императрицу каждый день, – заметил Кан. – Все ли с ней в порядке?
В эти дни Императрица Лихуа редко покидала постель, но если она все же выходила, то двигалась медленно, с нежной заботой поддерживая свой живот, чтобы не потревожить дитя.