– Как глупо, – думала Сифэн, – когда ребенок появится на свет, окружающий мир в любом случае будет наносить ей раны. Если только она не родится достаточно сильной, чтобы преодолевать боль, как Сифэн.
– Надеюсь, что у нее будет девочка. Мне, конечно, все равно, – быстро произнес Кан. – Но все-таки несправедливо так страдать ради всего лишь мальчика.
– Всего лишь мальчика. Знаешь ли ты, сколько женщин готовы убить ради всего лишь мальчика, – Сифэн следила, как Бохай входит в покои Императрицы. Мальчик – это безопасность, защищенность и уважение к выносившей его царице.
Дочь не научится ничему стоящему от Императрицы, чересчур мягкой и нежной, не имеющей представления о борьбе за существование. Она будет учить девочку всяким бесполезным вещам, вроде названий цветов и небылиц о звездах, или любви к свету фонариков. Она могла бы обладать огромной властью, родив трех сыновей царской крови, но не пожелала ею воспользоваться.
– У нее завидное положение. Она выполнила свою обязанность – родить наследников престола, а теперь, когда сыновья выросли, она может сосредоточиться на себе и на заботе о счастье Императора. Он никогда не променяет ее на другую женщину.
Она замолчала, осознав содержащуюся в ее словах иронию. Раньше она ненавидела госпожу Сунь за то, что та причиняла боль Императрице Лихуа, отняв у нее мужа. А теперь Сифэн идет по той же неверной дорожке.
– Нет, – сказала она себе, – не вполне по той же.
– Как поживает его величество? Я гляжу, его подарки становятся все дороже.
Сифэн искоса посмотрела на него.
– Вчера это была варварская скрипка, одна из всего двух, сделанных из сосны, растущей в Горах Просветления. За день до этого он подарил мне коробку цветочного чая с Летних Островов, думая, что чай может мне понравиться.
Невзирая на холод, евнух от восторга начал обмахиваться веером.
– Не забудь про красивое шелковое платье и еще про стеклянные цветы. Но главное, конечно, твоя свобода.
Он был бесконечно счастлив, что Сифэн, так же как Императрица и наложницы, имела теперь право в любое время покидать город женщин, единственным условием было иметь при себе евнуха в качестве защиты.
– А как насчет этого твоего друга?
– Что насчет него? – огрызнулась Сифэн.
Каждое утро она просыпалась с мыслями о Вэе, все усилия забыть боль не помогали. Она любила его, и она отреклась от него. Он выполнил свою роль и не мог больше быть ей полезен, настала пора отпустить его от себя. Ее будущим был Цзюнь, а не какой-то возлюбленный из времен детства; его возможности помочь ей воплотить свою судьбу примерно такие же, как помочь ей взлететь к звездам. Однако, как бы часто она ни напоминала себе об этом, ей больно было оттого, что уже несколько месяцев она не имела от Вэя никаких вестей. Об ее многообещающем романе с Императором было известно всем и каждому, и это не могло оставаться секретом для Вэя.
Она взяла Кана за руку.
– Извини. Я не хотела тебя обидеть.
– Ты не должна передо мной извиняться. Ты выше этого. Я упомянул его только потому, что он сегодня передал для тебя записку.
Он вытащил из рукава свиток и передал ей.
Сифэн взяла его со смешанным чувством страха и облегчения и прочитала короткое послание:
– Жди меня сегодня вечером в саду.
Здесь не было слов о любви, только одна лаконичная фраза.
– До чего же он, должно быть, меня презирает, – прошептала она, вспоминая их последнюю встречу в саду. – Ты ведь не винишь меня так же, как он, правда?
– За то, что ты хочешь для себя лучшего будущего? – евнух покачал головой. – Возможно, тебе не стоит ходить туда сегодня вечером, а может, и вообще лучше никогда больше с ним не встречаться, Сифэн. Ты теперь вознеслась над ним слишком высоко.
– Это то, чего он боялся больше всего на свете, – тихо сказала Сифэн. – Ему всегда хотелось спрятать меня и уберечь от опасностей.
– В таком случае ты можешь порадоваться, что сделала правильный выбор. Есть люди, умеющие воспользоваться случаем, а есть те, кто боится ухватиться за подвернувшийся шанс. Не дай им повиснуть у себя на крыльях.
Хидэки когда-то сравнил Императорский Двор с песчаной ямой. Сифэн находила это описание довольно точным, однако Хидэки не знал, что карабкаться по стенам этой ямы было легко. Единственное, что нужно сделать, – это выпустить шипы… позволить длинным смертоносным остриям вырасти из кожи. Нужно впиваться ими в других людей и карабкаться по ним, скользким от крови, потому что на вершине светит солнце и только это важно в одинокой и тошнотворной жизни.
Сифэн спрятала свиток в одежде. Кан был прав: она стала недосягаемой для Вэя. И все-таки она не перестала тосковать о нем, ей хотелось его увидеть, и она решила встретиться с ним, чтобы убедиться, что у него все хорошо. В конце концов, она обязана это сделать по отношению к другу детства, не более того.
Они проходили мимо полузамерзшего пруда, и Сифэн увидела свое отражение, оживившее стынущую воду рубиново-черными отблесками. Она остановилась, чтобы полюбоваться собой.
– Даже ты не можешь устоять перед собственной прелестью.
Сифэн лукаво улыбнулась в ответ:
– Если мое главное оружие – красота, то тщеславие – это оберегающий меня щит.
Кан жеманно улыбнулся и поднял обе руки в знак того, что не осуждает ее, и она вновь повернулась к своему отражению. С такой внешностью ее чарам не сможет противостоять ни один мужчина, у нее не может быть соперниц. Она не повторит ошибки Гумы и Минчжу. Из-за их слабодушия и жалости к себе Луну удалось ускользнуть; даже Императрица Лихуа терпела других «жен» своего супруга.
– Я никогда не потерплю возле себя наложницу, – пообещала она своему изысканному отражению. – Мой муж может ублажать себя чем угодно другим, но я буду его единственной спутницей и супругой, а прежде всего – царицей.
Она знает себе цену. Она вцепится в свою судьбу со всей присущей ей силой и решительностью и всех подчинит своей воле: каждого мужчину, которого она заставит встать на колени, и каждую женщину, которую она затмит.
Сифэн подняла лицо к солнцу, тепло от его лучей на коже было как обещание.
35
Шагая по туннелю в сопровождении Кана и еще троих евнухов, Сифэн плотнее закуталась в отороченную мехом шелковую накидку цвета сливы.
В спертом воздухе она распознавала теплую струю, поднимающуюся от горячих источников, и чувствовала их зов. Возможно, ей следует еще раз попытаться вызвать Гуму заклинаниями. Несмотря на произошедший между ними той ночью тяжелый разговор, Сифэн несколько раз пробовала войти в контакт с Гумой, спросить у нее совета. Она даже, невзирая на издержки, послала в родную деревню деньги и несколько полученных от Цзюня подарков. Однако, сколько бы курений она ни возжигала, сколько бы подарков ни отправляла, ответа от Гумы не приходило.
– Позже, – сказала она себе.
Первым делом ей следует выяснить, для чего Вэй захотел с ней встретиться.
Евнухи остались ждать ее у входа, и Сифэн вошла в дворцовый сад, пытаясь отыскать глазами знакомый силуэт Вэя. Она понимала, почему его записка была такой короткой и простой, без слов любви, но, тем не менее, это причиняло ей боль, в горле застрял ком. Она не заслуживала его любви ни сейчас, ни прежде, и теперь, очевидно, он это понял.
– Я здесь.
Обернувшись, она увидела смотрящего на нее из темноты Вэя. Он шагнул ей навстречу, но, вместо того, чтобы, как всегда, протянуть к ней руки, держал их за спиной. Они стояли друг против друга, как актеры в трагической пьесе.
– Рада тебя видеть, – она подвинулась ближе и хотела дотронуться рукой до его лица, но он вздрогнул и отвернулся. – Что произошло? Почему ты хотел со мной встретиться?
Он потер лоб, опустив глаза в землю.
– Через неделю я, по приказанию генерала, отправлюсь сопровождать посольство Императора. Она смотрела, как он ходит взад-вперед с судорожно сведенными плечами. В холодном воздухе от его дыхания поднимался пар, и он смотрел куда угодно, но только не на нее.
– Я рада за тебя, Вэй. Он, должно быть, очень тебя ценит, раз поручил тебе участвовать в такой важной миссии.
– Он сказал, что назначит меня капитаном, если я вернусь.
Сифэн на мгновение замолчала.
– Если ты вернешься? Сиро говорил, что вы все вернетесь через месяц.
– Нет.
Она ответила коротким огорченным смешком.
– Так когда же вы тогда вернетесь?
Вэй наконец посмотрел на нее, и она увидела, что он плачет. От этого он стал казаться меньше ростом, моложе, и смех замер у нее на губах.
– Я не вернусь.
Она проглотила застрявший в горле комок.
– Что ты имеешь в виду?
– Говорят, здоровье Императрицы ухудшилось, она не переживет этих родов. А когда ее не станет, ты заполучишь его, и твое пребывание в его постели станет законным.
Ее испугал его бесцветный надломленный голос. Это было непохоже на их давнюю ссору у Акиры, когда она чувствовала, как он отдаляется от нее, на этот раз он был уже на противоположном берегу с удаляющейся от нее спиной. Ей хотелось, чтобы он кричал от ярости, бил кулаком по стволу дерева, угрожал разорвать Цзюня на части. Таким был Вэй, которого она знала. Таким был Вэй, готовый драться за нее с богами на небесах.
Отчасти она чувствовала благодарность… облегчение. Оба они наконец-то знают правду. Между ними больше нет лжи, нет непонимания. Отныне они будут свободны друг от друга. Она станет Императрицей Цзюня, а Вэй заживет где-то вдалеке, там, куда она не сможет до него дотянуться.
Но другая часть ее души не хотела расстаться с памятью о его любви, о том, что когда-то он был для нее единственной звездой на сумрачном небе. И если этот свет покинет ее, в ней уже совсем ничего не останется от той девочки, какой она была когда-то.
Она заговорила тихим, полным отчаяния голосом.
– Я ни единого раза не была в постели с Императором. За кого ты меня принимаешь, за одну из его шлюх? Ты должен бы знать меня получше.