лись прямо в тело, в ноздри, в рот и пульсировали, с натугой проталкивая через себя загустевшую, словно смола, массу — и в такт этой пульсации содрогались бледные человеческие тела, пульсировали под кожей сосуды, набухшие чем-то не имеющем ничего общего с нормальной человеческой кровью…
Егора вырвало.
Всего фигур они насчитали около дюжины — все в разной степени трансформации. Одни, видимо, попавшие сюда совсем недавно, мало отличались от обычных людей, сохраняя нормальные черты лица, волосяной покров, естественный розоватый цвет кожи. У других же кожа успела приобрести серовато-землистый цвет; пальцы вытянулись, отрастив лишний сустав, волосы поредели и сделались белёсыми и какими-то прозрачными. Фигуры все, до одной, были обнажены, и открывали взорам ужасные подробности — у тех, что только попали сюда, гениталии сохранили обычный вид и размер, но чем глубже заходила трансформация, тем сильнее те усыхали, пока не исчезали вовсе. Зато лица вытянулись по крысиному, веки превратились в полупрозрачные плёнки, уши съёжились, зубы, как обнаружил Трен, приподняв кончиком ножа губу одного из «подопытных», стали редкими, заострились — тоже на крысиный манер.
— Не удивлюсь, ели у них и хвосты есть. — буркнул Бич. — Много всякой дряни видел, но чтоб такое…
Он ухватил одного из висящих за плечо и попытался перевернуть. Отростки-корни держали крепко, но всё же стала видна спина — и Егор едва удержал новый приступ тошноты, когда обнаружил выступивший из посеревшей плоти позвоночник с вросшими в него тонкими пульсирующими стебельками-щупальцами.
— Что ж, во всяком случае, мы теперь знаем, откуда берутся крысолицые — те, что в Древобашне. — задумчиво сказал «варяжский гость». — оказывается их нарочно… выращивают? Выводят?
— Думаете, они все отсюда, с Манхэттена? — встрепенулась Ева. Она вслед на друидом рассматривала изменённые тела, явно с трудом преодолевая отвращение.
— Вряд ли. — Бич скептически покачал головой. — Насколько нам, известно, они там уже давно, а «червоточины» наши друзья научились открывать только-только. Нет, клык на холодец, они местного производства…
— Это… мерзость. — прохрипел Трен. — Такого не должно быть, во всяком случае, в нашем Лесу!
— Думаешь, буду с тобой спорить? — ухмыльнулся егерь. — Чтобы да, таки нет. Вопрос в том, как это изничтожить. В Древобашню вот так, на шару, не пробьёшься, крови придётся пролить немеряно. А оно нам надо?
— Похоже, это нечто вроде очередной степени посвящения. — задумчиво сказал Трен. — Все служители ЦВЛ, с которыми мы сталкивались в Московском Лесу, были обычными людьми — с капитально промытыми мозгами, да, но всего лишь людьми. А это… это что-то иное…
— Тебе виднее. — егерь пожал плечами. — А с этими-то как? По мне — так перерезать глотки, и пусть висят…
— Делайте что хотите, мешать не буду. Я только возьму образцы тканей и этих… корней. — он отстегнул от пояса бронзовый серп и ткнул им в пульсирующие отростки. — Попробуем разобраться, что это такое — не сейчас, конечно, дома.
— Валяй. — согласился егерь. — Только не особо тяни, а то ихние союзнички-латиносы опомнятся и попытаются собор отбить. А нам пока надо решить ещё один вопросик…
И он ткнул пальцем вверх, в свод крипты, где, как прикинул Егор, располагался над толстым слоем бетона и мрамора вход в «червоточину».
— А с этим что будем делать? — Виктор попинал край амвона, над которым по-прежнему клубились в лучах света пылинки, обозначая края устья «черовточины». — Неужели так и оставим, чтобы к нам отсюда всякая дрянь шлялась, как для погулять?
— Вообще-то, можно и обвалить. — Бич задумчиво оглядел вздымающиеся вверх, к сводчатому потолку, стены апсиды. — Сапёр, у тебя ещё есть или уже не беспокоиться?
— Три четырёхсотграммовые толовые шашки. — отозвался догадливый «партизан». — Дыру пробить хватит, а вот завал получится хиленький, они его моментом разгребут. Вон, стены какой толщины, на века строилось…
— Таки да, это вам не «хрущобы». — егерь задумчиво поскрёб подбородок, покрывшийся густой трёхдневной щетиной. — Опять же, Трен просил ту пакость в крипте разнести вдребезги и пополам, а без взрывчатки это никак. Огнемёт-то всё, пустой…
— Можно с нашей стороны запечатать. — предложил «варяжский гость». — Удобно опять же: сами запечатали, сами вскроем… при необходимости.
— Вам сказать, куда отправиться с такой необходимостью? — окрысился егерь. — Придумают тоже… да и запечатать — как? Мин понатыкать, колючку протянуть, а потом караулить сутки напролёт? Нет уж, кушайте сами…
— Ева говорила, что вплотную к парковке, где ЦВЛовцы проводили свой ритуал, стоит кирпичная пятиэтажка. Там ещё квартира этого вашего алкаша, Мартина — она из его окна за всем наблюдала.
— Видел я те пятиэтажки. — сварливо отозвался Бич. — Приходилось бывать. А вообще, дело говоришь: если его обрушить, хрен там что разберёшь без бульдозеров, клык на холодец!
Сапёр скептически покачал головой.
— Чтобы стена обрушилась в нужную сторону, целиком — нужны направленные взрывы, и не один. Это ж взрывчатки сколько надо! Во всём Лесу столько не наберётся, это я вам как специалист говорю…
Взрывчатка — не проблема. — сухо сказал «варяжский гость». Если надо и тонна будет, и две, и расположение зарядов рассчитаем. Дом-то, как я понял типовой, значит, найти чертежи и планировки проблемы не составит. Но я бы на вашем месте всё же подумал…
— Только не начинай! — егерь помотал головой. — Не надо нам такого счастья, как дыра в этот поганый Манхэттен. Если вашему РИИЛу так уж это упёрлось — пожалуйста, есть «червоточина» в Офисе. Она односторонняя, оттуда к нам ничего не пролезет, пользуйтесь! С хозяевами только договоритесь…
— Непременно последуем вашему совету. — серьёзным тоном ответил «варяжский гость». — Значит, всё же будете взрывать?
Пожалуй, мы что-нибудь придумаем. — сказал Трен. Он закончил возиться с «пробами» и поднялся из крипты. — Только одна просьба: как окажемся на той стороне, отдайте нам всех пленников.
При зачистке собора удалось взять пятерых — двоих раненых боевиков-латиносов, судя по всему, из верхушки банды, и троих крысолицых.
— Нам дерьма не жаль. — хмыкнул Бич. — Парнишка только, Пако, с нами останется, а остальных забирай. Только скажи, зачем?
— Ну, вы же хотите сделать «червоточину» недоступной? Расспросим их, они должны знать — как.
— А если не знают? Или упрутся, как партизаны на допросе?
— Тогда попробуем иначе. — друид нахмурился. — И будем пробовать, пока не добьёмся своего. Пока не выкорчеван этот сорняк под названием «Древобашня», можно ожидать ждать любой мерзости…
— Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь! — егерь задумчиво оглядел амвон вместе с зыбким контуром «червоточины». — Сапёр, лётом, заминируй там всё внизу и возвращайся. Засиделись мы, как бы хозяева не нагрянули…
— Насчёт той стороны — ты точно уверен? — спросил Виктор. — Напоремся ведь на засаду, всех положат…
— Не начинай, а? — попросил егерь. — Сказано же: всё будет тихо и прилично, или наплюйте мине в рот!
Московский Лес
Район Соколиная Гора.
— Нехило вы тут накрошили! — уважительно присвистнул Чекист, озирая парковку. — Десятка три мертвяков, не меньше…
На путях, шагах в трёхстах от устья «червоточины», негромко тарахтел дизелем на холостом ходу «Матрос Железняк». Всё вооружение бронепоезда смотрели на место недавнего побоища.
— А ты чего хотел? — ухмыльнулся Лёха-Кочегар. — дистанция плёвая, директриса открыта, стреляй — не хочу. Два крупняка и ЗУшка, спарка — мало никому не покажется!
— Так вы, значит, договорились с синьором Серхио, что будете ждать здесь? — спросила Франа. Она рассматривала груды тел, изорванных крупнокалиберными пулями. Не меньше трети были в знакомых хламидах с глубокими капюшонами.
— В натуре, условился. — кивнул путеец. — Как увиделу кипиш на парковке — выкатились на прямую наводку и дали из всех стволов! Ни один не ушёл! Я хотел послать ребят законтролить трёхсотых, только они не шибко-то рвались исполнять. Я, вообще-то понимаю — кому охота лезть в эту черноту ради падали всякой пришлой? Ну, пока туда-сюда, спорили — тут и вы появились!
— Я, как выбрался из «червоточины», сейчас на брюхо и в небо три ракеты, как было договорено. — сказал егерь. — Лёха — парень горячий, мог бы и влупить, не разобравшись.
— Мертвяков-то куда девать? — спросил помощник Кочегара. — Или тут бросим, пусть крысы жрут?
Бич покачал головой.
— Не по-людски как-то. Да и крыс тут, почитай нет, одно слово — Мёртвые кварталы.
Так ты ж сам говорил — они не совсем люди.
Которые в капюшонах — да. А остальные обычные бандюки.
— Тут рядом канализационный люк. — сказал путеец. — Поднимем крышку, покидаем в колодец, потом подорвём динамитным патроном. Вполне себе братская могила…
На том и порешили.
— А эти? — Ева кивнула на дрезину, догорающую на путях возле станции МЦК. За ней виднелся прицепленный вагон-теплушка. — Это те самые, что работали на ЦВЛ?
— Они, твари. Как нас увидели — пулемёт развернули, пытались огрызаться. ЗУшка его и разобрала. Кстати, на дрезине, среди убитых, Мамонта нашли.
— А вагон?
— О как!.. — Бич сплюнул. — Значит, не зря я на него грешил — замазан по уши, помогал этим тварям людей ловить. Что ж, собаке собачья смерть. Вагон, я вижу цел, не покоцан?
— Я спецом велел по нему не стрелять — а вдруг там кто сидит? Потом обшарили, пусто.
— Вот и хорошо. — Бич вскинул на плечо рюкзак. — У нас тут пленные образовались — покидай их туда, запри хорошенько и охрану не забудь приставить, а то ребята моторные, того гляди подорвутся… И поехали уже, дел по горло!
— Куда?
— Сначала на Белорусскую. Оттуда разошлём белок, соберём общее толковище. Своим, путейцам, тоже дай знать, пусть подтягиваются. Есть, что обсудить.