сь люди с арбалетами.
Ближе к вечеру в лавку зашёл Марк, обеспокоенный и встревоженный.
– Весь город на ногах, – сказал он, снимая плащ. – Королевские таможенники окружили дом олдермена Моргана, в порту продолжаются аресты. Ты слышала последние новости?
– Нет, – покачала я головой. – Капитан Форд заходил днём, рассказал про заложников, но больше никаких вестей не было.
– Готовится штурм, – мрачно сказал Марк. – Переговоры зашли в тупик. Морган требует невозможного – полное прощение и корабль для бегства. Таможенники дали ему время до заката, но все понимают, что он не сдастся.
– А заложники? – с тревогой спросила я. – Что будет с ними?
– Надеюсь, таможенники смогут их спасти, – вздохнул Марк. – Они профессионалы, знают своё дело. Но риск… риск всегда есть.
Он притянул меня к себе и крепко обнял:
– Я так рад, что с тобой всё в порядке. Когда я узнал, что люди Моргана нападали на лавку вчера ночью…
– Это уже в прошлом, – тихо сказала я, обнимая его в ответ. – Теперь всё будет хорошо.
Мы решили не расставаться в этот напряжённый вечер. Заперли лавку, поднялись наверх в жилые комнаты и устроились у окна, откуда был виден холм с особняком олдермена.
С наступлением сумерек вокруг особняка началось какое-то движение. Даже с нашего расстояния было видно, как таможенники перегруппировываются, занимая новые позиции.
– Начинается, – тихо сказал Марк, сжимая мою руку.
Мы наблюдали в напряжённом молчании. Даже на таком расстоянии было видно вспышки света в окнах особняка – то ли от факелов, то ли от выстрелов. Потом раздался приглушённый грохот, похожий на взрыв, и из одного из окон повалил дым.
– Они штурмуют, – прошептала я, чувствуя, как сердце колотится от волнения.
Следующие полчаса прошли в мучительном ожидании. Мы видели свет факелов, слышали отдалённые крики, но не могли понять, что происходит. Наконец, из особняка начали выходить люди – сначала несколько фигур под конвоем, потом носилки с кем-то раненым.
– Похоже, всё закончилось, – с облегчением выдохнул Марк. – Но кто победил?
Ответ мы получили ближе к полуночи, когда в лавку постучал один из младших таможенников, которого прислал капитан Форд с новостями.
– Олдермен Морган мёртв, – сообщил он. – Отказался сдаваться и открыл огонь по нашим людям, когда те ворвались в кабинет. В перестрелке он был смертельно ранен.
– А заложники? – спросила я, чувствуя странное оцепенение. Смерть Моргана, даже если он заслуживал наказания, не была поводом для радости.
– Слуги не пострадали, – ответил таможенник. – А молодой господин Вейн ранен, но, по словам доктора Яниса, выживет. Во время штурма он пытался обезоружить олдермена, и получил пулю в плечо.
Я кивнула, ощущая странную смесь облегчения и грусти. Значит, Тобиас в последний момент выбрал правильную сторону. Может быть, в нём всё-таки было что-то достойное, несмотря на все его прошлые грехи.
– Капитан Форд просил передать, что опасность миновала, – продолжил таможенник. – Большинство сообщников олдермена арестованы, остальные бежали из города. Завтра начнётся официальное расследование, и всем замешанным в контрабанде предъявят обвинения.
Когда посланник ушёл, мы с Марком долго сидели молча, осмысливая произошедшее. Кошмар, преследовавший Лессу, кошмар, который оборвал жизнь её отца и едва не оборвал её собственную, наконец-то закончился.
– Всё кончено, – тихо сказал Марк, обнимая меня за плечи. – Теперь мы сможем жить без страха.
– Да, – кивнула я, опуская голову ему на плечо. – Наконец-то.
Следующие дни прошли в смешанных чувствах. Город постепенно приходил в себя после потрясений. Временно обязанности олдермена возложили на одного из старших в гильдии торговцев. Он объявил о проведении выборов нового олдермена через месяц, когда страсти в городе немного утихнут.
Королевские таможенники завершали расследование, арестовывали последних контрабандистов, собирали показания свидетелей. Меня тоже вызывали для дачи показаний – о документах, найденных в бумагах отца Лессы, о нападениях на лавку, о том, что я знала о схемах олдермена.
На пятый день после штурма я получила записку с просьбой о встрече. Подпись гласила: «Тобиас Вейн». После некоторых колебаний я согласилась принять его в лавке, в присутствии Эммы.
Он пришёл бледный, осунувшийся, с правой рукой на перевязи – следствие ранения, полученного во время штурма.
– Спасибо, что согласилась встретиться, – тихо сказал он, присаживаясь напротив меня за столиком в углу лавки. – Я понимаю, что не заслуживаю твоего внимания после всего, что произошло.
– Почему ты хотел меня видеть? – прямо спросила я.
– Чтобы попросить прощения, – ответил Тобиас, глядя мне в глаза. – Хотя понимаю, что не заслуживаю его.
– За что конкретно? – тихо спросила я. – За то, что бросил Лессу, когда она нуждалась в тебе? За то, что шпионил за мной по приказу Моргана? Или за то, что участвовал в убийстве моего отца?
Тобиас вздрогнул, словно от удара, но не стал отпираться:
– За всё. Я был слаб, Лесса. Слаб и труслив. Морган держал меня на крючке с тех пор, как мы впервые встретились. Он знал о тёмных делах моего отца, о долгах нашей семьи, о моих собственных… слабостях. И использовал это.
– Это не оправдание, – покачала я головой. – У каждого человека есть выбор.
– Я знаю, – тихо сказал он. – И я сделал свой выбор. Неправильный. Я буду жить с этим до конца своих дней. – Тобиас поднял на меня взгляд. – Я сотрудничаю со следствием. Рассказал всё, что знаю о схемах Моргана, его сообщниках, тайниках с контрабандой. Это не искупит мою вину, но, может быть, поможет восстановить справедливость.
– Что будет с тобой? – спросила я, внезапно почувствовав жалость к этому человеку, который когда-то был гордым, уверенным в себе наследником влиятельной семьи, а теперь превратился в тень самого себя.
– Суд, – пожал плечами Тобиас. – Учитывая моё сотрудничество и то, что я помог в финальной схватке с Морганом, капитан Форд обещал ходатайствовать о смягчении приговора. Вместо виселицы, возможно, каторга на рудниках. Или изгнание в колонии.
Я задумалась. Что бы сделала настоящая Лесса на моём месте? Простила бы она человека, который предал её, но в последний момент пытался искупить свою вину? Что сделала бы Валентина Семёновна, женщина, прожившая долгую жизнь и видевшая много разных людей – хороших и плохих, сильных и слабых?
– Я не могу тебя простить, Тобиас, – наконец сказала я. – Не сейчас. Возможно, никогда. Но я могу… попытаться понять. И я благодарна за то, что в последний момент ты сделал правильный выбор.
– Это больше, чем я заслуживаю. Я уезжаю, Лесса. Как только закончится следствие. Слишком много воспоминаний здесь, слишком много стыда. Может быть, в новом месте я смогу начать новую жизнь. Стать лучше.
– Я надеюсь на это, – искренне сказала я.
После его ухода я долго размышляла о странных поворотах судьбы. Кто бы мог подумать, что история, начавшаяся с трагедии – моей смерти как Валентины и попытки самоубийства Лессы – приведёт к такому финалу? Падение коррумпированного олдермена, раскрытие контрабандной сети, восстановление справедливости… и новая жизнь для меня, соединившей в себе две души из разных миров.
Жизнь в Мареле постепенно входила в новое русло. Без гнёта олдермена Моргана многие мелкие торговцы и ремесленники словно расправили плечи, почувствовав новые возможности.
Наш кооператив процветал. С исчезновением монополии Родерика на рыбную торговлю рыбаки получили справедливые цены за свой улов, а мы – стабильные поставки. Идея ресторана, временно отложенная из-за всех драматических событий, снова стала актуальной.
Однажды вечером, когда мы с Марком сидели у камина в моей гостиной, обсуждая планы расширения лавки, он неожиданно встал на одно колено и достал из кармана маленькую коробочку.
– Лесса Хенли, – торжественно произнёс он, открывая коробочку и демонстрируя простое, но изящное серебряное кольцо с маленьким жемчугом, – ты выйдешь за меня замуж?
Я замерла, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Этот момент казался таким нереальным, таким… сказочным. Я, Валентина Семёновна, шестидесятилетняя вдова из другого мира, получаю предложение руки и сердца от молодого, красивого, достойного мужчины. И в то же время я – Лесса Хенли, молодая женщина, нашедшая своё место в жизни и своё счастье после всех испытаний.
– Да, – просто ответила я, протягивая руку, чтобы Марк надел кольцо. – С радостью.
Мы решили не откладывать свадьбу надолго – жизнь научила нас ценить каждый момент и не откладывать счастье на потом. А ещё мы решили, что настало время воплотить в жизнь нашу общую мечту – ресторан с уникальными рыбными блюдами, где Марк будет поставлять самую свежую рыбу, а я – готовить по своим особым рецептам.
– Как мы его назовём? – спросил Марк, когда мы обсуждали детали будущего заведения. – «Рыбная лавка Хенли» уже не подходит.
Я задумалась, а потом рассмеялась:
– А почему бы не «Лещ»?
– «Леща, Ваша Светлость?», – торжественно произнёс Марк, словно объявляя название королевского дворца. – Звучит достойно. И напоминает о том дне, когда ты встала против олдермена.
– Пусть будет так, – кивнула я. – «Леща, Ваша Светлость?» – место, где каждый посетитель почувствует себя особенным.
Вечером, стоя у окна и глядя на засыпающий Марель, я думала о том, как странно всё сложилось. Я пришла в этот мир случайно, через трагедию и боль, но нашла здесь то, чего не хватало мне всю жизнь – настоящий дом, настоящую любовь, настоящее признание.
«Спасибо тебе, – мысленно обратилась я к настоящей Лессе, чья душа, возможно, всё ещё была где-то рядом. – Спасибо за этот шанс. За этот новый берег, к которому привела меня судьба».
И мне показалось, что в шуме прибоя за окном послышался тихий девичий смех – словно Лесса отвечала мне, что всё правильно, всё так, как должно быть.
Глава 20