— Мам, я тоже дам ей…
Альбинка подбежала, встала рядом и тоже протянула свою вкусняшку.
Единорожица склонилась к девочке, слизнула лакомство, после чего резко вскинула голову и, прислушиваясь, посмотрела в сторону чащи.
Санька тоже прислушалась — вроде бы ничего такого…
Хотя нет!
Двое синхронно дышат. Бегут.
Заблудни! Вынырнули из белизны и, виляя хвостами, закрутились у ног.
Единорожица недовольно фыркнула на волков, тряхнула гривой и, грациозно развернувшись, исчезла в тумане. Что-то подсказывало, что уйти ее заставили не волки.
Стрелок первым подбежал к двери в домик, трусливо поцарапал ее лапой.
— Что, опять боишься? — пожурила его Санька. — Ладно, заходи. Только тихо, чур. Все зайдем — и сразу спать. Давай, Аль. Ты тоже.
Она потянула дочку за руку внутрь.
Дверь надежно заперли. Разместились. Заблудни улеглись кто за креслом, кто под кроватью. Альбинка радовалась такому соседству, а Санька всеми силами пыталась не выказывать беспокойства.
Выходит, снова к ним эта «рысь-поле» пожалует. Что ж ей надо-то? Заблудней? Вряд ли их…
Приближение ночной гостьи Санька буквально почувствовала нутром. Еще издалека. Ощутила, как проминается мох под тяжелыми и одновременно такими бесшумными лапами, как еловые ветви цепляют пушистый мех, как катаются мышцы под рыже-пятнистой шкурой.
— Мама! — вскрикнула вдруг Альбинка. — Там в окошко кто-то смотрит.
— Где? — Санька метнулась к окну, но успела заметить лишь быструю тень, нырнувшую в туман. — Кто там был-то?
— Тетя какая-то страшная.
— Тетя? Ладно… Испугалась, Аль? Я сейчас окно занавеской закрою, никто больше беспокоить не будет. Никакие тети.
— Я не испугалась, — обиженно пробурчала дочка. — Она страшная, потому что бледная… Эта тетя… А еще она очень грустная. Ей, наверное, нужно помочь.
— Дитя не спи-и-ит… — поддержали Альбинку из-под двери. — Пить, есть проси-и-ит…
Знакомый уже загробный голос просочился сквозь щели в дом и вверг в оцепенение бедных заблудней.
— Что там у тебя за дитя? — Санька присела у входа. — Покажешь мне? Я сейчас выйду. Только без глупостей давай. Хорошо? Я — лешая. И посох у меня волшебный имеется.
В ответ раздалось недовольное шипение:
— Не спит, не спи-и-ит… Забрать вели-и-ит…
— Ладно. Открываю. Выхожу, — тоном крутой полицейской из зарубежного сериала произнесла Санька и на свой страх и риск отперла дверь.
Картина ее взгляду предстала престранная.
С антрацитовых небес падал на половицы терраски лунный луч, и в свете его, укрытое космами тумана, как шалью, восседало очередное невероятное создание.
Рысь с женским лицом.
Лесная мать.
Арысь-поле…
Магические искры перебегали по рыжеватой в пятнах шерсти. Блестели на бледном лице огромные темные глаза. Пушистые бока чуть заметно двигались от дыхания.
— Дитя-а-а… — таинственным шепотом произнесло существо, плавно отступило в сторону и мягко подтолкнуло к Саньке какой-то небольшой сверток. — Пить, е-е-есть…
— Что это? — Санька настороженно шагнула вперед, на всякий случай посох перед собой выставила.
— Дитя-а-а… — Арысь-поле отступила в туман. Прошелестела оттуда: — Не бойся-а-а-а…
— Я не боюсь, — строго сообщила ей Санька, и это было почти правдой.
Отчасти.
Страх перед неизвестностью еще жил в глубине души, но уверенность, подкрепленная Яриными обещаниями того, что лесные создания леших не трогают, придала сил.
— Возьми-и-и-и… Пить, есть… надо…
Санька присела рядом со свертком, попыталась развернуть его одной рукой. Не получилось. Тугой узелок стягивал четыре конца белой пеленки.
Что же там внутри?
Санька положила посох на пол и обеими руками принялась быстро-быстро развязывать. Наконец получилось справиться с узлом. Сверток распался, словно распустился цветок.
В центре его лежал младенец.
Санька вскрикнула от неожиданности.
— Что это значит? Чей это ребенок? — обратилась возмущенно к женщине-рыси. — Твой?
— Не-е-ет… Чужое дитя-а-а-а… Пропащее дитя-а-а-а… Одинокое в этом лесу-у-у…
— Где ты нашла его? Как оно сюда попало?
— Злые люди гнали-и-ись…
Арысь-поле развернулась, кивнула многозначительно благородной головой и бесшумно удалилась во мглу.
— Эй! Подожди! Куда…
Санька осталась один на один с незнакомым младенцем в наползающем со всех сторон тумане.
Подобрав посох и внезапный полуночный «подарок», она вернулась в домик и заперла дверь.
Заблудни, учуяв ребенка, вылезли из своих укрытий и принялись с любопытством обнюхивать сверток в Санькиных руках. Они поднимались на задние лапы, совали в пеленки носы и дружелюбно виляли хвостами.
— Ну, хватит! Все! Кыш! — отогнала их Санька.
С каждой секундой ее все сильнее накрывала абсолютная растерянность, постепенно переходящая в панику.
Ребенок!
У нее на руках крошечный младенец. Непонятно чей. Брошенный или потерянный кем-то в глухом лесу. Или оставленный специально?
И что делать теперь?
Будь она в своем мире, позвонила бы в службу спасения на горячую линию, а здесь как в подобных случаях себя ведут? Куда обращаются? Куда бегут за помощью?
— Ма-а-ам? — почуяла неладное Альбинка, села на кровати и с любопытством посмотрела на сверток в Санькиных руках. — Что это? Это тетя-рысь дала?
— Да.
Санька аккуратно положила младенца на стол.
— Что там завернуто? — продолжила расспросы Альбинка.
— Там ребенок, Аль, — без утайки ответила Санька.
— Настоящий? Живой? Давай его себе возьмем! — предсказуемо предложила дочка.
Глазунчик поддержал ее, громко пискнув из своей корзинки.
Санька взглянула на него сердито:
— Похоже, наши лесные соседи поняли, что мы тут всех берем, вот и решили нам еще подкинуть…
— Мам, ну давай оставим! — снова попросила Альбинка. — Я буду за ним ухаживать. С Глазунчиком же справляюсь? И с курами.
— Это не куры, Аль, — развела руками Санька. — И… Конечно же, мы не можем его оставить, потому что это не брошенный лесной звереныш, а чей-то ребенок. У него, возможно, есть родители… И вообще. Чтобы взять себе чужого ребенка, надо кучу инстанций пройти, получить разрешение на усыновление… Или удочерение. Разные документы… Это так просто не делается, чтобы захотели и взяли себе.
— Я понимаю, мам, — сказала Альбинка рассудительно и серьезно. — Но сейчас-то мы просто обязаны его оставить — не в лес же обратно нести? Пусть побудет у нас до завтра. Пока тетя Яра не приедет и не поможет нам.
Они вместе посмотрели на младенца.
Только теперь Санька обратила внимание на то, что кроха лежит подозрительно тихо. Пеленки чистые, сухие. Живой ли? Она прислушалась — дышит ровно. Спит, но как-то странно. И вокруг головки чуть заметно искрит голубовато-зеленая аура. «Дитя не спит», — пропела в голове Арысь-поле. Это не сон. Это магия.
— Тут, Аль, еще и колдовство какое-то наложено. Осторожно.
— Позвони тете Яре по посоху, — со знанием дела посоветовала Альбинка. — Чтобы она к нам пораньше приехала и с заколдованным пупсиком разобраться помогла. Вдруг мама с папой его правда ищут? Они, наверное, переволновались все уже.
— Так и сделаю.
Санька попыталась связаться с Ярой, но у нее ничего не вышло ни с первого, ни со второго раза. Связь не настраивалась. «Видимо, ночью отключает, чтобы в нерабочее время не беспокоили», — по аналогии с родным миром предположила Санька.
Отыскав в полках шерстяной плед, она соорудила из него на качалке кокон, в который уложила ребенка. Придвинула кресло к кровати. Поворошила в печурке почти прогоревшее полешко. Ночь вроде не холодная, новое подкидывать не нужно.
Арысь-поле ушла.
Заблудни попросились на улицу, разлеглись на терраске.
Будут охранять.
Санька задумчиво качнула кресло, скорее по инерции, чем по надобности: зачарованный младенец спал колдовским сном и разбудить его пока что не представлялось возможным.
Глава 8. Он под кустом
Она уснула как-то незаметно, будто перевернулась несуществующая лодка, и Санька полетела из нее в омут тяжелого, непроглядно-черного сна через борт, вниз.
В глубину.
Кажется, ей что-то снилось. Чем-то бредилось. И слышался в полудреме плач младенца.
Но не было его, плача.
Санька разомкнула тяжеленные веки. В глаза забил свет раннего утра. Снаружи птицы пели вовсю: заковыристое журчание славки спорило со свистулечной трелью зеленушки.
Младенец по-прежнему лежал в кресле, неподвижный, молчаливый, словно не настоящий
Заколдованный…
А ведь в какой-то миг, перед тем, как открыть глаза, Саньке подумалось вдруг, что шокирующая ночная находка — лишь греза, потому как все это как-то уж слишком. Даже для сказки, в которую они с дочкой угодили по воле судьбы.
Ребенок!
Связаться бы с органами опеки. Или с полицией. Или со спасателями. Есть здесь спасатели? Наверное, нет. Если и есть, то не в привычном для земного мира понимании. И какая, в общем-то, разница? Связаться с ними сейчас не выйдет.
Санька зябко потерла плечи. Утро выдалось свежим. Печь остыла, и комнату начала заполнять прохлада. Прикрыв младенца краем пледа, Санька натянула камуфляжный костюм, взяла посох и попыталась еще раз вызвать Яру.
И снова ее ждала неудача.
— Черт возьми, — выругалась себе под нос Санька.
Тихо, чтобы не разбудить Альбинку, обошла вокруг кресла. Паника, запрятанная в самый дальний угол души, приготовилась лавиной прорваться наружу…
И тут на крыльце яростно заскулили, затявкали заблудни.
Санька открыла дверь.
— Тише, вы. Что произошло?
Стрелок припал на передние лапы, призывно взвизгнул и отпрянул назад. Белка развернулась к Саньке задом, посмотрела через плечо, отбежала на несколько шагов, остановилась, снова многозначительно посмотрела.
Волки звали куда-то.
— Да что там у вас случилось?
Санька спустилась с крыльца. Юное солнце, спешащее из-за восточных верхушек леса ввысь, нагнали свинцовые, полные водой облака, подмяли под себя и упрятали в глухую тьму. Начал накрапывать дождь.