Полагаю, если среди многочисленных обитателей Ривербенда оставался хоть кто-нибудь, кто не наблюдал материальное воплощение духа по меньшей мере в течение тридцати секунд, то был или слепец, или полный идиот.
Майкл, я могу поведать вам о многом. Однако вынужден напомнить: сейчас предметом рассказа является отнюдь не история моей жизни. Достаточно будет отметить, что я жил так, как лишь немногие могут себе позволить: приобретал лишь те знания, которые считал необходимыми, предавался всем возможным наслаждениям и не ведал, что такое неудовлетворенные желания. И, признаюсь, дух оставался лучшим моим любовником. Блаженство, доставляемое мне человеческими объятиями, не шло ни в какое сравнение с тем, что дарил мне он.
— Как это забавно, Джулиен. Ну, разве я не лучший из всех? — вопрошал он с довольной ухмылкой.
— Не буду кривить душой: это именно так, — признавал я, растянувшись на кровати. Меж тем он стягивал с меня одежду и начинал свои искусные ласки.
— Почему это занятие так тебе нравится? — как-то поинтересовался я.
— Мне нравится, что ты становишься таким теплым, — последовал ответ. — Мне нравится, что мы так близки. Нравится, что мы почти сливаемся воедино. Ты такой красивый, Джулиен. И в такие моменты я чувствую себя таким же мужчиной, как и ты.
Что ж, его слова не лишены смысла, мелькнуло в моем затуманенном наслаждением мозгу, в то время как, опьяненный искусными ласками, я продолжал плыть по волнам блаженства. Бывало, мы с удовольствием предавались таким занятиям по нескольку дней и ночей кряду. Но, в конце концов, я стряхивал с себя наваждение и отправлялся в город, дабы познать там утехи иного рода, поскольку сознавал, что в противном случае вслед за матерью погружусь во мрак безумия.
Несомненно, в то время я отдавал себе отчет в том, что опыты наши никогда не приведут к желаемому результату. И только неистребимая страсть Лэшера к обладанию чужим телом заставляла нас продолжать эксперименты.
Безумие Маргариты уже не составляло тайны для окружающих и было признано официально. Однако домочадцев и родственников это не слишком заботило. Они не видели причин для беспокойства. Так или иначе, семья наша процветала. Брат мой, Реми, женился и успел обзавестись великим множеством отпрысков — как от жены, так и от своих темнокожих наложниц. Плантации Мэйфейров были разбросаны по всему округу. Многие представители нашего рода построили для себя роскошные особняки в самых фешенебельных частях города.
И если главная ведьма семьи Мэйфейр сутками напролет сидела взаперти, не принимая участия ни в роскошных балах, ни в пикниках, всех прочих членов семьи, как я уже сказал, это ничуть не тревожило. В обществе Маргариты никто не нуждался. Я же непременно присутствовал на всех этих увеселениях, причем танцевал исключительно с Кэтрин. Милая сестрица успела разбить сердца всех молодых людей в округе. Женихи усиленно домогались ее благосклонности. Однако ей исполнилось уже двадцать пять, и по меркам Юга того времени она считалась настоящей старой девой. Впрочем, Кэтрин отличалась столь ослепительной красотой, что думать о ней как о старой деве было по меньшей мере нелепо. К тому же богатство избавляло ее от необходимости когда-либо выходить замуж.
Кстати говоря, вскоре я понял со всей очевидностью, что замужество страшит мою обожаемую сестру. Разумеется, мы с матерью с превеликой осторожностью рассказали ей кое-что об уготованном ей предназначении. Но даже то немногое, что она услышала, привело Кэтрин в ужас. Она не хотела давать жизнь ребенку, ибо опасалась, что семя зла проникнет в ее будущее дитя.
— Я умру девственницей, — непререкаемым тоном заявила она. — И положу конец этому кошмару. Никаких ведьм в нашей семье больше не будет.
— Что ты об этом думаешь? — спросил я у Лэшера.
— Очень забавно, — последовал обычный ответ. — Люди жить не могут друг без друга. Они обожают детей. У вас полно кузенов, так что выбор весьма велик. Обрати особое внимание на тех, кто имеет особые знаки. На тех, кто способен видеть.
Я последовал его совету. Всех Мэйфейров, отличавшихся сверхъестественными способностями, я усиленно рекомендовал Кэтрин, надеясь, что из этого выйдет что-нибудь путное. Она обращалась с ними ласково и приветливо, однако дальше этого дело не шло.
А потом случило нечто невероятное.
Началось все вполне невинно. Милая сестра моя пожелала иметь собственный дом в городе. Мне было поручено пригласить архитектора Дарси Монехана, ирландца по происхождению. Место для строительства Кэтрин выбрала в районе Фобург, в той части города, где издавна селились американцы.
— Что за безумная идея, — посетовал я, узнав о ее желании.
Если вы помните, отец мой тоже был ирландцем, однако я никогда и в глаза его не видел. Я считал себя креолом и предпочитал говорить исключительно по-французски.
— С чего это ты вздумала поселиться среди этих поганых американцев? Как тебе пришло в голову жить по соседству с лавочниками и прочим сбродом?
Для себя я купил у Дарси дом на Рю-Дюмейн, построенный для некоего дельца, от которого внезапно отвернулась удача. Не успев въехать в новое жилище, он обанкротился и пустил себе пулю в лоб. Время от времени призрак самоубийцы являлся мне, однако это меня ничуть не беспокоило. Так же как и призрак Мари-Кло-детт, это было существо совершенно безобидное, лишенное способности к общению.
Перебравшись в свой новый особняк, я приготовил для Кэтрин просторные комнаты, обставленные со всем возможным изяществом. Однако ее это не устроило. Пришлось смириться с прихотью сестрицы.
— Хорошо, будь по-твоему, — сказал я Кэтрин. — Купим целый квартал на углу Первой улицы и Честнат-стрит и выстроим все, что тебе заблагорассудится, — хоть копию греческого храма в натуральную величину. Если тебе угодно сходить с ума, не буду мешать.
Дарси немедленно приступил к созданию проекта и вскоре возвел вот этот самый особняк. Строительство его не вызывало у меня ни малейшего энтузиазма. Но однажды здесь появился Лэшер. Он оперся на мое плечо и поначалу в точности воспроизвел мою собственную внешность, а потом вновь превратился в элегантного мужчину с каштановыми волосами — этот облик призрак наш предпочитал всякому другому.
— Укрась дом всеми возможными способами, — велел он. — Особняк должен поражать своим великолепием.
— Скажи об этом Кэтрин, — откликнулся я.
Дух повиновался и сумел внушить свои мысли сестрице, направив ее желания в соответствующую сторону. Простодушная доверчивость, свойственная Катрин, не изменила ей и на сей раз.
— Это будет прекрасный дом, — сообщил дух, когда мы вместе катались по городским кварталам. Выйдя из кареты, он вновь материализовался и остановился у ворот. — Здесь будут происходить чудеса и поразительные события.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Я вижу путь. А ты — мой возлюбленный Джулиен.
Смысл его слов остался для меня загадкой, однако я был слишком занят, чтобы долго размышлять над ними в поисках ответа.
Предпринимательство всякого рода, приобретение новых земельных участков, вложение капиталов за границей — все эти занятия поглощали меня целиком и занимали все мое время. Да и, откровенно говоря, я старался как можно меньше думать о намерениях и планах Кэтрин относительно этого американского дома, особняка в стиле греческого ренессанса, выстроенного в неподходящей, с моей точки зрения, части города, и предпочитал, чтобы сестра как можно дольше оставалась под моим кровом и разделяла со мной вечернюю трапезу.
Но… Как вам, бесспорно, уже известно, Кэтрин влюбилась в Дарси. Надо сказать, я пребывал на этот счет в полном неведении, пока Лэшер не открыл мне глаза. Как-то вечером я отправился на поиски Кэтрин, ибо она до сих пор не вернулась, а мне отнюдь не нравилось, что она после ухода рабочих допоздна бродит по недостроенному дому в обществе похотливого ирландца.
Лэшер всячески старался мне воспрепятствовать. Поначалу он попытался увлечь меня беседой. Потом заявил, что желает войти в чужое тело и необходимо срочно найти подходящую жертву.
— Не сейчас, — отрезал я. — Прежде всего необходимо привезти домой Кэтрин.
В конце концов он принял человеческий облик и выкинул один из самых своих отвратительных фокусов: перепугал кучера и лошадей так, что на Наядс-роуд карета съехала с дороги. Одно из колес сломалось, и я, кипя от гнева, вынужден был сидеть на обочине в ожидании, пока починят карету. Теперь мне было совершенно ясно, что призрак не желает, чтобы я добрался наконец до особняка.
Следующим вечером мне удалось отделаться от духа. Я дал ему поручение найти несколько редких монет для моей коллекции и, когда он исчез, отправился в город верхом на своей кобыле. Дабы не позволить призраку приблизиться и узнать о моих мыслях и намерениях, я всю дорогу распевал в полный голос.
Когда я подъехал к дому, вокруг царили глубокие сумерки. В сгущавшейся темноте особняк возвышался словно огромный замок, украшенный многочисленными колоннами. Кирпичные стены уже были покрыты штукатуркой, создававшей иллюзию каменной кладки. Ни одно из окон не светилось, и дом казался совершенно пустым и необитаемым.
Не мешкая, я вошел внутрь и на полу гостиной обнаружил свою горячо любимую сестру в объятиях любовника. Я едва не убил его. Сжимая одной рукой шею мерзавца, я кулаком другой нанес ему несколько сокрушительных ударов…
И вдруг Кэтрин, к ужасу моему, пронзительно закричала:
— Приди, мой Лэшер. Заступись за меня. Не дай ему убить человека, которого я люблю.
Испустив этот вопль, она разрыдалась, а потом рухнула без чувств. Но Лэшер услышал ее зов и не замедлил явиться. Я ощущал, как в темноте он непостижимым образом окружает меня со всех сторон, словно морское чудовище, которое готовится проглотить беззащитную жертву. В окутавшей меня темноте я чувствовал, как дух растягивается до невероятных размеров и сотрясает стены, а потом сжимается вновь.
— Не распускай руки, Джулиен, — донесся до меня его голос. — Ведьма полюбила смертного человека, и тебе следует с этим смириться. Будь осторожен и знай: для того чтобы вызвать меня, она произнесла древние священные слова.