— Что? Что случилось? Пожар? — Шейла на ходу сдернула с крючка огнетушитель. Ее палец лежал на желтом клапане, готовясь осыпать пламя белым порошком.
— Нет. Это птицы! Голуби! Шейла! Шейла! Скорее ключи от кабинета Алекса! — вопила Саша. — Они разнесут там все!
Шейла гремела ключами, открывая дверь, ошалевшие птицы, попав в воздушный поток между форточкой и дверью, устремились туда, где, казалось им, ожидает свобода, — в коридор.
— Закройте дверь! — крикнула Саша. — Я выгоню их в окно!
Шейла подчинилась, а Саша, размахивая руками, гнала птиц в окно.
Сизари нехотя, неспешно вылетали. Но некоторые упирались — подбирали зерна, которые Саша предусмотрительно кинула на подоконник, прежде чем запустить птиц в кабинет Алекса. Дальновидный продавец сам предложил ей мешочек корма.
Саша кричала как можно громче, чтобы Шейла слышала за дверью, какой ужас творится внутри. А сама тянула руку к бумерангу, который висел в простенке между двумя окнами. Она сдернула его с крючка и сунула под футболку, заправленную в джинсы, подтянула молнию ветровки под самый подбородок. Все.
— Все! — услышала Шейла, этот крик послужил сигналом, хозяйка вошла.
— Какой кошмар, — пробормотала она, указывая на следы от налетчиков.
— Я все уберу, — пообещала Саша.
— Не понимаю, как они смогли сюда проникнуть? — Хозяйка оглядывала кабинет. — Окно… — Она сделала шаг, но не подошла к нему. Птицы погуляли на подоконнике вволю, поэтому Шейла недовольно морщила нос.
— Может быть, Питер плохо закрыл форточку? — предположила Саша.
— Он… входил сюда? — Шейла нахмурилась. — Вероятно, когда я уезжала в Лондон.
— Или ночной ветер ее раскачал, он сегодня так выл… — Ей не хотелось доносить на Питера.
— К осени, я читала, все птицы, даже голуби, сбиваются в стаи, — заметила Шейла. — Хорошо. — Она огляделась, поморщилась. — Ты уберешь здесь, да?
— Конечно, сейчас же.
Шейла закрыла дверь, а Саша упала в кресло, в котором сидел Питер. Ну вот и все. Она сделала то, за чем приехала.
14
Катерина Николаевна увидела Сашу, когда девушка выходила из зала прилетов. Высоко подняв руку, как олимпийская чемпионка, получившая золотую медаль, не меньше, она помахала Катерине Николаевне. От сердца отлегло, девочка везет подарок Лешего.
Сашу не узнать — столько уверенности в осанке, столько достоинства. Всего четыре недели — и такие перемены. Невероятно. Она протиснулась поближе, споткнувшись о колесо багажной тележки, ударившись коленом об угол чемодана.
— Куда лезете! — зазвенело в правом ухе.
Не обращая внимания, она устремилась к Саше. Много раз Катерина Николаевна воображала эту сцену и волновалась об одном: как Саша пройдет таможню в Хитроу и в Шереметьеве.
Вообще-то бумеранг не из вещей, запрещенных к перевозке. Его нет в списке оружия, в противном случае обычную рогатку можно зачислить в смертельно опасный предмет.
Она приложила руку к груди, но не для того, чтобы унять сердце, которое билось как в лихорадке, а чтобы поменьше занимать места в пространстве и прошмыгнуть хотя бы на метр ближе к Саше.
— Как? — выдохнула она, наконец обнимая племянницу. Она уткнулась в ее щеку, от которой пахло мятным леденцом. — Как? — повторила она, отстраняясь и глядя в юное довольное лицо.
— Отлично, мэ-эм, — растягивая последнее слово, низким голосом произнесла Саша. — Все замечательно! — Она поцеловала Катерину Николаевну в щеку.
Выбравшись из толпы, уже на просторе зала, Катерина Николаевна внезапно остановилась и спросила:
— Так что это было? Кража? Грабеж? Разбой?
Саша захохотала:
— У-у… Это была така-ая… хитрая хитрость! Я вам расскажу.
— Молодец, девочка. — Она обняла Сашу и поцеловала в щеку. Ей показалось, что теперь щека пахнет морем… Тасманским, на берегу которого Леший купил бумеранги.
До Москвы они почти не разговаривали, трасса была субботняя, ужасная, Катерина Николаевна направляла свою «девятку» то в одну дырку, то в другую в потоке машин, а Саша тихо охала, отвыкнув от такой манеры езды.
Наконец Катерина Николаевна припарковалась на своем обычном месте напротив подъезда.
Лифт вознес их на самый верх, войдя в прихожую, они так же молча сбросили ботинки и куртки.
— Давай, — скомандовала Катерина Николаевна.
Саша расстегнула молнию рыжего кожаного рюкзачка. Засунула руку и вынула завернутый в черный полиэтиленовый пакет бумеранг.
— Он ваш! — торжественно объявила Саша и шлепнулась на ковер.
— Ты что? — ахнула Катерина Николаевна, сжимая бумеранг.
— Я у них научилась. Шейлины дамы вот так усаживаются у камина и обсуждают текст письма в палату общин. — Она по-кошачьи фыркнула.
Катерина Николаевна тоже, Она понимала, что это нервное, просто оттягивает момент — что увидит она, когда ее бумеранг откроется? Но палец сам собой ощупывал внутренний край бумеранга, стараясь обнаружить выступ замка. Вот он, под подушечкой указательного пальца.
Бумеранг открылся.
На черном бархате лежали ключ и узкая полоска бумаги. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, на ней адрес сайта.
— Включай компьютер, — хрипло скомандовала Катерина Николаевна. — Войди в Интернет.
— Адрес? — спросила Саша.
— Я сама.
Катерина Николаевна тыкала дрожащими пальцами в клавиатуру, набирая адрес сайта.
Экран медленно заливался голубым цветом, из которого проступала фигура. Леший.
«Кикимора, ты молодец. Мой подарок почти у тебя в руках. Ты была бы хорошим скаутом, потому что в их игру я играю с тобой — ты ищешь клад…»
— Черт, Леший, — выругалась она.
«Я приготовил тебе документы — они на следующей странице. Напечатай их, возьми ключ от банковского сейфа, который ты нашла в тайнике, и поезжай. Откроешь сейф. И… все, что там лежит, — твое!»
Катерина Николаевна откинулась на спинку рабочего кресла и закрыла глаза, словно экран стал нестерпимо ярким и слепил до слез.
— Что? Что там? — Саша ходила кругами по комнате.
Ей хотелось задать вопрос: каким образом лицо Катерины Николаевны попало на рекламный проспект австралийской фирмы? Но она понимала, что с теткой происходит что-то тако-ое… К тому же она горела желанием рассказать, как добывала бумеранг.
Катерина Николаевна открыла глаза, быстро напечатала бумаги, потом вскочила и объявила:
— Саша, в банк.
По субботам московские улицы, если сравнить их с обычными днями, — Аравийская пустыня. Поэтому «девятка» Катерины Николаевны домчала их до центра вмиг. Поворот с Тверской в глубины старой Москвы, еще один — еще глубже, и наконец справа — огромные окна, за которыми операционисты в форме медленно передвигались, как дельфины в океанариуме.
Когда тетка и племянница вошли, молодые люди встрепенулись. Катерину Николаевну тотчас проводили в хранилище, а Саша осталась ждать за столиком для посетителей. В волнении она барабанила пальцами по столу, не замечая, что операционист морщится. Он уже повернулся к ней, собираясь сделать замечание, но девушка была так хороша, что он промолчал и улыбнулся ей. Саша засунула руки в карманы и отвернулась к окну.
Катерина Николаевна вышла к ней с совершенно белым лицом. Саша вскочила:
— Что случилось?
— Идем в машину, — бросила Катерина Николаевна на ходу и, громко стуча каблуками, устремилась к двери.
— Вот, читай. — Она сунула Саше бумаги, когда они сели в машину и захлопнули дверцы.
Саша молча изучала листы, потом повернулась к тетке:
— Так вы… совладелица фирмы «Ле Кики»… Ох. — Она уронила голову на грудь, изображая, с какой силой сразила ее новость. Потом резко вздернула подбородок и повторила: — «Ле Кики». Я видела это название. Не только в рекламном проспекте. Ну да, конечно. Мишин дедушка купил еще весной целую кучу шляп с сеткой. Для своих пчеловодов. Я точно помню, они этой самой фирмы.
— Невероятно, — прошептала Катерина Николаевна.
— «Ле Кики». Леший и Кикимора, — говорила Саша.
— Н-да-а… — неопределенно пробормотала Катерина Николаевна.
— Я видела вас в маскхалате Кикиморы.
— Где? — Глаза Катерины Николаевны стали зелеными и круглыми.
— В рекламном проспекте. Он лежит в кабинете Алекса Варда.
— Так, — сказала Катерина Николаевна, отворачиваясь от руля и глядя на Сашу. — Рассказывай во всех подробностях.
Саше не надо было повторять дважды, потому что эти новости рвались из нее… Она рассказала во всех подробностях, как добывала бумеранг.
— Мо-ло-дец! — На лице Катерины Николаевны было неподдельное восхищение. — Здорово! Я бы поступила точно так же. А куда девались птицы? — вдруг спросила она.
— Они вернулись к продавцу, я думаю, — сказала Саша. — Наверное, их снова кто-то купит или уже купил. — Она потянулась к конверту, из которого Катерина Николаевна вынула бумаги. Ей показалось… — Погодите, а это что?
— Посмотри сама. — Она махнула рукой, собираясь завести машину.
— Ого!
— Что там еще? — лениво спросила Катерина Николаевна.
— Билет, — объявила Саша и помахала длинными узкими листочками на скрепках. — С открытым вылетом.
— Куда? — Катерина Николаевна потянулась к Саше. — Дай взглянуть.
— В страну кенгуру, коала и тасманского дьявола! — закричала Саша.
— Господи… — выдохнула Катерина Николаевна. — Так он приготовил и билет? — пробормотала она. — Значит, на самом деле… это Леший. И он… жив…
Леший ходил по веранде, сложив руки на груди. День икс, как он определил для себя, приближался. Сергей Антонович прислал по электронной почте краткое, но понятное и приятное Лешему письмо: «Ячейка пуста».
Это означало, что Кикимора получила и билет тоже. Он попросил знакомую девушку в аэропорту сообщить ему, на какое число будет зарегистрирован билет, положенный в ячейку.
Сегодня утром она позвонила и сказала:
— Твой гость прилетает завтра утром.
Он привел в порядок дом — ремонт закончился, все сияло чистотой и свежестью. Потом пропылесосил нутро «лендровера» и домохауса. Заполнил холодильник едой. Все это он делал спокойно, размеренно, так исполняют давно задуманное и продуманное дело…