Но Лида и Агневский?! Это уже перебор! Надя никогда не замечала у сестры такой черты, как коварство. Она не могла быть любовницей Юры, просто не могла, и все. Потому что, если бы она и осмелилась на такое, то понимала бы, что рано или поздно это раскроется и она потеряет Надю навсегда. Что Надя не простит сестре предательства и такой подлости. А спать с возлюбленным сестры – это ли не подлость? К тому же об этом узнали бы родители, Надя не стала бы молчать, сама бы все в красках рассказала им, желая, чтобы и они отвернулись от такой дочери.
Но если они не были любовниками, то как оказались вместе в лесу? Как встретились? Кто кого туда позвал? Брови Нади, взлетевшие от удивления, никак не хотели опускаться.
– Как, говорите, называется эта деревня?
– Сапроново, – ответил Журавлев.
– А как вас звать, повторите, пожалуйста.
– Павел Николаевич Журавлев, – сказал следователь и придвинул к ней на край столешницы свою визитку. – Так вы знакомы с Агневским?
– Да, знакома.
Она хотела сказать, вернее попросить, следователя, чтобы он не раскрывал ее тайну мужу, но потом вдруг вспомнила, что это не только сейчас, но и в принципе уже давно не имеет никакого значения: для Виктора-то это давно не является секретом.
– Кем он вам приходится?
– Он мой любовник, – сказала она отрывисто, быстро, даже вызывающе, желая, как можно скорее покончить с этой темой. – Что еще хотите знать?
– Ваша сестра и Агневский… Как вы думаете, что их связывало?
– Вы на что намекаете? Моя сестра не такая… Она бы не посмела. Она не такая… Я не знаю, что их связывало. Возможно, они встретились по инициативе моей сестры для серьезного разговора. Дело в том, что Лида была против нашего романа и, возможно, она хотела поговорить с Юрой именно об этом. Хотя в самом начале она помогала мне, даже дала мне свой телефон, чтобы я могла тайно от мужа переписываться с Юрой. А потом все изменилось. Она стала жалеть Виктора, так зовут моего мужа, сказала, что я должна выбрать, с кем останусь. А я не могла этого сделать. Виктор – мой муж, мы с ним близкие, родные люди, а Юра – это совсем другое, совсем… Юра, он как шампанское, я не знаю… Это радость всей моей жизни. Я так уже привязалась к нему. Это поначалу мы не хотели проникать друг в друга, я имею в виду наши души. Ну, просто бы встречались для удовольствия, и все. Но мы – живые люди, у нас так не получилось. Мы полюбили друг друга. И так получилось, что я любила сразу обоих мужчин. Вот так.
Она тяжко вздохнула. Вот бы ей сейчас предложили бокал красного вина! Она бы тогда много еще чего рассказала. К примеру, о том, каким ласковым был Юра, каким невозможно нежным…
– Мне кажется, что я сейчас потеряю сознание… – сказала она, вдруг почувствовав, как закружится ее голова, и стены кабинета словно тронулись с места, поплыли.
Она же ничего не ела со вчерашнего дня!
– У меня бензин закончился, – улыбнулась она одними губами. Глаза ее продолжали смотреть на следователя невыразимо грустным взглядом. – Сил не осталось совсем.
– Хотите, спустимся в кафе, выпьем по чашке кофе, и я угощу вас бутербродом или супом.
Какой же он милый! Разве бывают такие следователи?
– Я не против. Но сначала хочу, чтобы вы усвоили – это не Лидино платье.
Ей на удивление стало лучше, и голова перестала кружиться. Словно тема платья взбодрила ее, она посчитала, что должна как-то помочь Журавлеву.
– Вы меня поняли? Это не ее платье! Думаю, для следствия это важно. Это какая-то жалкая пародия на детское платье, понимаете? И пошито оно криво, швы неровные, и машинка явно барахлила… Моя сестра одевалась в стильные, дорогие вещи. Вот белье – ее. И трусики, и бюстгальтер. Как видите, это настоящая женская одежда. Но это платье… Какая-то бутафория. Кто-то нарочно надел его на нее. Вы говорите, Лиду отравили? Хотите сказать, что Юра пригласил мою сестру в лес, раздел ее, попросил переодеться в это дурацкое детское платье, пусть даже оно и большого, взрослого размера, а потом отравил ее? Скажите, если это, конечно, не тайна: она не была изнасилована? Или спрошу по-другому: накануне смерти у нее не было полового акта?
Она не выдержала и зажмурилась, как если бы это спасло ее от правды.
– Нет, – сказал Журавлев. – Ничего такого. Но она и не сопротивлялась. Кто-то дал ей кофе с ядом, и она выпила его. И человек, с которым она приехала в лес (возможно, это был и не Агневский), был хорошо знаком ей, она ему явно доверяла. Иначе, сами понимаете, разве с незнакомым человеком она могла бы поехать в лес? Выпила бы предложенный чужим человеком кофе?
– Да она вообще не любила лес, природу… Она любила комфорт и не понимала, что хорошего люди находят в том, чтобы спать в палатках, отмахиваться от комаров, варить уху на костре и все такое… Она не любила пикники, а лес этот, простите, очень даже подошел бы для пикника. То есть как будто бы ее на самом деле кто-то уговорил поехать на природу. Скажите, а там, в лесу, на месте, была корзинка с продуктами, вино?
– Нет, ничего такого не было.
– А термос с кофе?
– Говорю же – ничего. Вашу сестру отравили, уложили на землю и присыпали хвоей и землей, но так, чтобы ее было видно, чтобы ее обнаружили… Это известное место, местные жители знают его, там и кострище есть, и качели… Оттуда открывается вид на деревню. Там красиво…
– Знаете, что? Да ее, скорее всего, отравили где-то в другом месте, переодели и только потом уложили в багажник машины и вывезли в лес. Ну, не могу я поверить, что она сама согласилась поехать туда, да еще и надеть это чудовищное платье в горох. Скажите, а где сейчас Юра? Вы задержали его?
– Сначала задержали, но потом отпустили под подписку… Он не звонил вам?
– Нет… Но почему же он не позвонил? Как странно.
Она задумалась. Не позвонил, не сообщил, чтобы не расстраивать ее? Или боялся, что она узнает о его связи с Лидой?
– А вот мне бы очень даже хотелось поговорить с ним и задать ему вопросы. И главный: какие отношения его связывали с моей сестрой? Постойте… Но вы же его допрашивали. И что он вам сказал?
– Он сказал, что незнаком с этой женщиной. И он не знает, что она ваша сестра. Это правда?
– Чистая правда! Я, во всяком случае, их не знакомила! Они, конечно, знали о существовании друг друга, но я не знаю, виделись ли они, или нет, разве что у меня за спиной… Но зачем? Не знаю, я уже вообще ничего не знаю!
– Скажите, а что ваш муж? Он знает о вашем любовнике?
Вот только теперь она почувствовала, что краснеет. Только теперь ей стало по-настоящему стыдно. Но врать не хотелось, Журавлев наверняка поговорит с Виктором, и тот, прямой и открытый человек, потрясенный известием о смерти свояченицы, скажет правду.
– Да, я ему сказала.
Журавлев поднял голову и замер, словно осмысливая услышанное. У него был вид человека, который, возможно, ослышался.
– Да, вы все правильно поняли. Виктор знал о том, что я встречаюсь с Юрой. Не знаю, зачем я ему рассказала. Если скажу вам, что из уважения к нему, вы будете меня презирать. Но именно потому и рассказала. Чтобы не врать.
– И кто же из вас ушел? Или вы продолжаете жить вместе после этого признания?
– Да, живем вместе. Только он теперь спит в гостиной на диване. Вот и вся разница.
– И сколько это уже продолжается?
– Где-то около полугода.
– А в каких отношениях ваш муж, Виктор, был с убитой? Извините, с вашей сестрой?
– Они хорошо ладили. Уважали друг друга. Лида так и вовсе обожала его. Считала кристально честным человеком и талантливым хирургом. Предполагаю, что, если бы я развелась в Виктором, Лида подобрала бы его, вышла бы замуж. Хотя… Она-то могла, а вот он… Не знаю. Надо будет его спросить.
Она вдруг поймала себя на том, что разговаривает с Журавлевым не как со следователем, а как, например, с попутчиком – свободно и искренне, зная, что они выйдут из поезда и никогда больше не встретятся.
– Вы уже говорили с ним? – спросила она и снова поморщилась, закрыла глаза в ожидании новой порции душевной боли.
– Нет. Но обязательно побеседую. Все-таки убили его свояченицу. А с Агневским он был знаком?
– С Юрой?
Она забеспокоилась. Поняла вдруг, что не настолько хорошо знает своего мужа, чтобы точно знать, познакомился ли Виктор с Юрой или, быть может, хотя бы видел его. Хотя бы ради любопытства, чтобы понять, что же его жена нашла в этом парне, на кого его променяла.
– Я не знаю. Но мне не хотелось бы, чтобы они были знакомы. Это было бы совсем уж сложно, как какой-то больной узел или даже рана…
– Ну так что, пойдемте поедим?
Она кивнула.
10. Май 2024 г
Женя
Утром, уладив все свои домашние дела и дав поручения Галине Петровне и няне, а также поговорив с Наташей, Женя поехала по «своим делам». Хотя на самом деле, конечно, это были не совсем ее дела.
Рано утром, ровно в половине шестого, когда все в доме должны были еще крепко спать, выпив чашку кофе, Женя вышла в сад, где еще с ночи договорилась встретиться с Журавлевым, и они обсудили план действий.
Кутаясь в теплую кофту, Женя позволяла Павлу раскачивать себя на качелях.
– Странное дело, но качели в этом деле занимают довольно важное место, ты не находишь? – говорила она, наслаждаясь овевающим ее лицо свежим утренним воздухом и присутствием Журавлева.
– Совершенно согласен.
– Значит, так, Паша, – она намеренно поторопилась перейти с прохладного «Павла» на теплого и почти родного «Пашу», желая хотя бы так поскорее с ним сблизиться. – Первым делом я планирую встретиться и поговорить с сестрой нашего незадачливого товарища. Ты позволишь мне это? Поверь, я буду действовать очень осторожно и представлюсь просто заинтересованным лицом. Скажу, что я хорошая знакомая Юрия. Ты не беспокойся, я придумаю что-нибудь такое, чтобы не вызвать ее подозрение, просто попрошу ее помочь брату.
– Я, конечно, не против, но ты же должна понимать, что, если это она, его родная сестра, решила его подставить, не знаю уж, по какой причине, то вряд ли она захочет ему помочь. Мы же ничего не знаем об их отношениях. Вернее, мы знаем, как он относится к ней, он назвал ее «человечищем», но он может и заблуждаться!