– Да, ты, наверное, прав.
– Наличие общей крови, так называемых кровных уз, еще не говорит о поддержке и прочности семейных отношений. Уж можешь мне поверить, я по роду своей деятельности таких историй насмотрелся, когда предавали самые, казалось бы, близкие по крови люди. И еще, Женя, пойми меня и не обижайся. Мне очень хочется с тобой почаще видеться, но только не ценой риска.
– В смысле?
– Вчера я, видимо, погорячился, когда согласился, чтобы ты помогала мне в расследовании. И не потому, что не верю в твой талант и все такое, нет. Потому что это может быть для тебя опасно.
– Павел? – Она почувствовала, как от возмущения и стыда загорелось ее лицо. В этот момент он снова стал для нее совершенно чужим человеком и сильно напомнил ей мужа. – Ты хочешь стать вторым Борисом, который мне все запрещает, который следит за мной, ревнует и требует, чтобы я постоянно сидела дома и воспитывала ребенка? И прикрывается при этом своими страхами за меня?! Ты серьезно?!
Журавлев испугался. Он не ожидал, что его заботу примут за ревность или недоверие, что Женя почувствует себя недооцененной. Нет, он не поступит с ней так, он даст ей возможность проявить себя. Она столько раз намекала ему в переписке, что устала от опеки мужа. И теперь, получается, он сам выступил в этой роли. А от того, что она снова назвала его Павлом, ему стало и вовсе не по себе, словно он только что потерял ее.
– Я все понял, прости. Только, пожалуйста, говори потише, нас же могут услышать!
– Ну и пусть! – однако она все-таки перешла на шепот. – У нас же с тобой здесь не любовное свидание, а деловой разговор. Я права?
Журавлев обомлел: да куда же, в конце-то концов, подевалась прежняя Женечка? Почему она так реагирует на его желание уберечь ее? У него появилось нехорошее подозрение, которое он гнал от себя прочь: а что, если она к нему, как к мужчине, совершенно равнодушна и только делает вид, что отвечает на его чувства, исключительно ради того, чтобы поиграть в следователя? Но, с другой стороны, откуда ей, к примеру, было знать, что у них с Борисом появится общий интерес, вот как сейчас – клиент Агневский?
Нет-нет, это невозможно было предугадать. Просто он испугался, что сможет ее потерять, а потому его мысли, словно желая опередить реальность и подготовить его к удару и разочарованию, предлагают ему заведомо разобраться и в такой ситуации. Да к черту! Она не такая! И вообще, все может быть совершенно иначе, и дело не в том, что она хочет продемонстрировать ему свои способности, а в том, что, прикрываясь желанием помочь ему, она на самом деле просто хочет быть к нему поближе?! Ведь когда у них появятся общие интересы, они и встречаться будут чаще, да и Борису придется смириться с этим, он вынужден будет терпеть его рядом с женой. Не ревновал же он Женю к Валере Реброву, а ведь они, если ему верить, вместе с Женей раскрыли не одно преступление. Ребров часто бывает в их доме, у него там есть даже своя комната! Больше того – Борис и Ребров стали друзьями!
– Может, для тебя, Женечка, это просто деловой разговор, а для меня – не совсем… – осмелился он. – Я так рад видеть тебя, находиться рядом с тобой, слушать твой голос. Конечно, занимайся сестрой Агневского, встречайся, делай все, что считаешь нужным, а я всегда буду рядом. Прошу тебя об одном – будь осторожна. Ты же понимаешь, что, если верить Юрию, его сестра была единственным человеком, который знал об этом его психозе, или как там назвать эти его страхи.
– Во-первых, это невроз. И причина, по которой Агневский отправился в тот лес, – желание разминировать свой детский страх. Он хотел поехать туда, чтобы убедиться в том, что никакого трупа там нет. Но уверенности в этом у него не было, и сам понимаешь, почему: девочка-то тогда пропала! Может, она на самом деле ударилась головой после падения с качелей, умерла, и кто-то забрал ее труп. Хотя поверить в это сложно – мне так и не удалось придумать мотив такого поступка. Ну кому, кому мог бы понадобиться труп девочки, и это при том, что родители-то дочку свою так и не нашли! Или же никакой мертвой девочки в том лесу тогда не было! Возможно, что информация о том, что она пропала, вызвала галлюцинацию у мальчика, и он, вспомнив, как недопустимо сильно раскачивал ее на качелях, просто представил себе последствия, то есть ее падение и смерть. Ведь он сам рассказывал, что они расстались «вчера», что вместе вернулись домой. Уже затемно. И, он правильно говорит, если бы, к примеру, Валя не вернулась вечером домой, то об этом Юра и взрослые, у которых он жил на даче, узнали бы еще вечером, ночью. Родители Вали первым делом пришли бы к ним, чтобы спросить у Юры, где Валя. Но они не пришли. Юра сам зашел к ним утром за Валей, как делал это каждое утро, отправляясь гулять, и родители эти, заметь, сказали, что она ушла к подружке! То есть она ночевала дома, все было в порядке. Но утром ни у какой подружки Вали не оказалось, ее никто не видел. И тогда все узнали, что она пропала. Сильно нервничая, мальчишка побежал в лес, потому что знал, как девочка любит качаться на качелях. Прибежал туда, и вот тогда ему, возможно, и почудилось, будто бы он видел ее там, упавшую с качелей, мертвую. То есть его страхи, связанные с тем, что он чрезмерно сильно раскачивал ее накануне, наслоились на известие о ее исчезновении, и в результате его неокрепшая психика и выдала ему эту галлюцинацию.
– Да ты, я вижу, подготовилась, перелопатила интернет, копаясь в этой теме?
– Да нет, все как-то по верхам, я же не психиатр. Но формулировка «разминирование детских страхов» понравилась мне больше всего. Очень уж подходит к данному случаю.
– А тебе не приходило в голову, что тогда, двадцать лет тому назад, в лесу было на самом деле совершено убийство девочки? И убийца, может, сам Юрий?
– Убийца? Да зачем ему было ее убивать? И как?
– Да просто камнем ударил по голове, и все, тело потом спрятал.
– Бррр… Паша, ты что такое говоришь? Как тебе это только в голову пришло?
– Или же ее убил кто-то другой, а Юра на самом деле видел труп.
– Это может быть. Но почему же он тогда никому об этом не рассказал?
– Потому что испугался. Он же сам сказал, что подумал, будто бы он в этом виноват, что она упала с качелей… Помнишь, он так и сказал, что, мол, я почувствовал себя чуть ли не убийцей.
Они поговорили еще немного, наметили план действий, и Женя, покормив завтраком мужа и всех гостей и проводив их, собралась и поехала в Сапроново.
Сады побелели от пышного цветения яблонь, вишен и слив, солнце казалось совсем летним и прогревало землю, растения, словно пытаясь наверстать все то тепло, которого природа была лишена зимой.
Женя, оставив позади дом и семью со всеми заботами, хлопотами, обязанностями и страхами перед строгим мужем, растворившись в этом деревенском раю, почувствовала себя совершенно свободной и даже счастливой. Пусть даже ей не удастся найти Осиповых, семью, потерявшую двадцать лет тому назад маленькую дочку, пусть об этой истории здесь никто и не вспомнит, все равно эта поездка не будет бесполезной: разве это не счастье – оторваться от каждодневной суеты, чтобы подышать воздухом свободы? Промелькнула мысль, что подобные поездки в незнакомые ей места она могла бы спокойно совершать вместе с маленьким сынишкой. Или с Мишей и Наташей. Да даже с Наташей, Петром и детьми. И пусть Ребров присоединится. И вообще, все ее друзья и близкие, но только кроме Бориса.
И что же это получается? Что свободной она может почувствовать себя лишь в его отсутствие? Вот так да! Ничего себе она вышла замуж? И это называется любовью? Дудки! Никакая это не любовь. И ей с самого начала надо было обратить внимание на грубость Бориса, на его вечные придирки к ней, на его желание унизить ее, задеть за живое. И как же так могло случиться, что она вышла за него замуж? Чем же он так привлек ее?
Хотя разве не понятно? Он – сильный и мужественный человек. К тому же умный, властный, ответственный… Список положительных мужских качеств можно было продолжать до бесконечности. Да, безусловно, он умеет быть и ласковым, и нежным, но все реже и реже. Зато все чаще в нем проступают замашки собственника, хозяина. Ее хозяина. Словно она не жена ему, не равный ему человек, а существо низшего порядка, к тому же неразумное, взбалмошное, неумное, капризное, безответственное и при всем этом – довольно амбициозное, стремящееся чуть ли не к славе великого сыщика.
Наверное, он думает, что она получает удовольствие, когда ее хвалят за удачно раскрытое преступление. Хотя на самом деле это не совсем так. Конечно, она живой человек и ей нравится, когда ее ценят. Но на самом деле она получает удовольствие от сознания, что невиновный человек не посажен за решетку, что справедливость (которой и без того так мало в жизни) хотя бы в малой доле восстановлена. Вот поэтому не без ее участия преданный ее семье Валерий Ребров подчас закрывал глаза на некоторые обстоятельства расследования и с ее, Жениной, подачи отпускал на волю убийцу, уверенный в том, что на самом деле это и есть настоящая жертва.
Да и Борис, подчас рискуя своей репутацией, соглашался прятать в своем доме «преступника», хотя на самом деле, даже при наличии многочисленных, указывающих на него (или нее) улик, он являлся жертвой мудреной интриги. И ведь сам Борис иногда всерьез увлекался расследованием и был азартен, когда помогал, но в какой-то момент, вдруг понимая, что Женя опередила его и добилась больших результатов, «включал» заботливого папочку, если не цербера-мужа, и запрещал Жене заниматься этим делом. Покрикивал на нее, бывал с ней грубым. И снова, как же иначе (!), прикрывался заботой о ее безопасности. Хотя на самом деле просто хотел в ней видеть кроткую домохозяйку, хрестоматийное домашнее животное женского пола, которое должно было ублажать его самого, следить за хозяйством, ну и, конечно, воспитывать ребенка.
Так, размышляя о своей жизни, Женя колесила по деревне, останавливаясь и расспрашивая местных жителей о семье Осиповых и пропавшей двадцать лет тому назад девочке.