Без труда отыскав ординаторскую, она заглянула туда и, увидев прикорнувшую в кресле молодую женщину в бирюзовом халате, тихонько, символически, постучала в дверь, прося разрешения войти.
– Здравствуйте. Я ищу доктора Занозина.
Женщина мотнула головой, стряхивая с себя сонную оторопь, после чего вздохнула и покачала головой:
– Его нет и, похоже, теперь он не скоро появится.
Женя решила действовать без прелюдии:
– Признаюсь, я в курсе, что его забрали. Я – его родственница, меня зовут Женя, и знаю, что произошло, как знаю и то, что он ни в чем не виноват. Его, вероятно, подставили. Я приехала специально для того, чтобы понять, кто бы это мог сделать. Кто мог желать ему зла. У него здесь были враги?
– Женя? Ох… Я уж думала, что вы из полиции. Присаживайтесь.
И тут, к удивлению Жени, женщина встала, подошла к окну, распахнула его, достала из кармана пачку сигарет и закурила. Неслыханно!
– Враги? Это не про него. Вот уж у кого-кого, а у Виктора врагов нет. Виктор – самый добрый и отзывчивый человек на всем белом свете. Я не знаю, что там произошло с его свояченицей, кажется, ее убили, пристрелили в лесу… Но при чем здесь он? Вы точно его родственница или со стороны жены?
– Я его племянница. А про жену даже и говорить не хочу… Возможно, вы не знаете, но она… Как бы это сказать… – тут Женя замялась, не зная, имеет ли она право сплетничать о докторе и раскрывать его личную тайну лишь для того, чтобы расположить свидетельницу к себе. А потому замолчала, давая возможность коллеге Занозина продолжить ее мысль в том случае, если она в курсе.
– Да, я знаю, – ответила, прикусив губу, женщина. – Да уж…
– Как вас зовут? – спросила Женя, прервав женщину на самом, казалось бы, интересном месте, тем самым как бы умаляя ценность информации, которую она, возможно, собиралась выдать, и одновременно не забывая о том, что всегда полезно обращаться к незнакомому человеку по имени, опять же, если хочешь его расположить к себе.
– Нина Сергеевна. Можно просто Нина. Я тоже хирург, мы с Витей вместе работаем. И я отлично знаю, в каких невыносимых условиях Виктору приходится жить. Его жена сама призналась ему в том, что у нее другой мужчина. Больше того, она, я так полагаю, призналась ему для того, чтобы он как бы пожалел ее, понял и простил. Чтобы ей жить было легче, понимаете? И она спокойно себе живет, мотается где хочет, а потом возвращается и спокойно смотрит мужу в глаза. А он, святой человек, все это терпит и, предполагаю, ждет, когда у нее пройдет этот любовный заскок.
– Нина, быть может, вы знаете, в каких отношениях Виктор был с Лидией, с той самой свояченицей, которую убили? Быть может, у них тоже были отношения?
– Нет. Я ее, конечно, видела, она приходила сюда, чтобы поговорить с Виктором, причем речь шла как раз о сестре, то есть о Наде, о том, чтобы они не разводились.
– Это он вам сказал?
– Не то что сказал. Просто я так поняла. Вернее даже, догадалась.
– Но что, если она приходила как раз для того, чтобы настоять на разводе, что, если она предлагала себя вместо сестры? – смело предположила Женя с целью вызвать хотя бы небольшой шок у Нины и дождаться реакции.
– Ого… Ну, не знаю… Такое мне и в голову бы даже не пришло. Нет-нет, она приходила, чтобы помирить их, и сказала еще, что вроде бы разговаривала с тем, другим мужчиной, чтобы он бросил Надю… Но, может, вы на правах родственницы больше знаете?
– Да ничего я не знаю! – воскликнула Женя, изо всех сил стараясь играть роль племянницы оклеветанного любимого дядюшки. – Просто никак не могу связать дядю с Лидией. Понимаю, что общий знаменатель у них – это Надя. Но Надя – темная лошадка. Больше того, она вот больше него подходит на роль преступницы. Я никак не пойму, зачем он повез эту Лидию в лес?
– Да вы что? Это он ее туда повез?
– Да, причем в день убийства! Может, привез, да и оставил в лесу, может, она его попросила туда отвезти, а может, на самом деле привез, дал кофе отравленный… Но это же полный бред! Однако за рулем был он… Его камера зафиксировала.
– А какое это было число?
Женя назвала точную дату, когда было совершено преступление.
– Постойте… Повторите. Пожалуйста, когда это было? Когда он повез ее в лес?
– Пятнадцатого.
– Вы подождите меня здесь, а мне надо поговорить кое с кем… Кажется, в этот день у него была внеплановая операция по удалению желчного пузыря, там был какой-то очень сложный случай… Вы посидите здесь, а я сейчас все узнаю и вернусь. Да, и еще… Это просьба. Здесь в любой момент может появиться кто-то еще. Пожалуйста, ничего не говорите им, хорошо? Мы все очень сильно переживаем за Виктора и хотим, чтобы он поскорее вернулся. И не надо поднимать тему его жены, измены… Он слишком порядочный и честный человек, к тому же невероятно добрый, чтобы позволить кому-то сплетничать о его семейной жизни. Интуиция мне подсказывает, что это не он был в машине… Возможно, он дал кому-то свою машину… Но он не мог, не мог… Вы и сами это отлично знаете.
Нина Сергеевна выпорхнула из кабинета, Женя осталась одна и почувствовала себя после разговора прескверно. Вот надо было ей вывозить имя Занозина в грязи? Зачем позволила его коллеге говорить о проблемах в его семье, с женой? Выдумала предполагаемую связь Занозина со свояченицей, которая якобы приезжала, чтобы предложить ему себя вместо сестры в жены. Но, с другой стороны, она же намеренно хотела предстать перед коллегами хирурга эдакой взволнованной и обожающей своего дядю, вконец растерявшейся дурочкой-племянницей, главной целью которой было выяснить, есть ли алиби у Занозина на день убийства.
Пока Нина Сергеевна отсутствовала, Женя пыталась представить себе Занозина, которого она никогда в жизни не видела, но образ которого стал проступать именно во время их разговора. Какой он? Милый, пухлый, с добрыми глазами бородач? Или высокий и худой, с глазами бассет-хаунда ангел? И как же так получилось, что первым человеком, с которым Женя заговорила о Викторе, была его коллега, которую и уговаривать-то не пришлось поделиться мнением о докторе Занозине? Это ей так повезло или же здесь все такие, близкие доктору люди? А что, если сейчас Нина вернется не одна, а, скажем, с более серьезным и осторожным, а потому и недоверчивым человеком, который потребует у нее доказательств того, что она на самом деле является его племянницей? И что тогда? Да ничего! Как она может это доказать? Никак. Скажет, что переживает за дядю, что ему и без того в жизни не сильно-то повезло с женой, а тут еще такая беда…
– Он оперировал Мальцеву Светлану Ивановну, тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения, – выпалила Нина с порога, потрясая каким-то документом. – В тот день он отсыпался после ночной, не поехал домой, а утром привезли пациентку с угрозой перитонита, и он прооперировал ее. После этого он снова отсыпался в прачечной, и свидетелей этого было не так и мало. Так что это не он, точно вам говорю, убил эту несчастную женщину! И его, если вы отвезете прямо сейчас следователю копию этого протокола операции, сегодня же и отпустят! Удивляюсь, как это никто из наших до сих пор этого не сделал, не проверил алиби? Вероятно, решили, что его и без того отпустят. Или мы все просто свинтусы и эгоисты! Какие-то зашоренные и занятые исключительно собой люди. Но, скорее всего, мы просто растерялись…
Женя, оглушенная биением сердца и еще не веря в такой успех, поблагодарила Нину Сергеевну и, растрогавшись, чуть сама не расплакалась.
– Я прямо сейчас сделаю вам копию…
Она вернулась в машину. Наташа не сводила с нее глаз.
– Это не он. Вот, почитай. Это протокол операции. Он в этот день вообще не выходил из больницы. Уверена, что то же самое он сейчас рассказывает Журавлеву. Другое дело, что у него на руках нет доказательства.
– Так фотографируй страницу документа и отправляй ему!
– И отправлю!
И Женя, усевшись поудобнее, принялась задело.
14. Май 2024 г
Каменка
– Кто звонил? – спросила мама, скорее по привычке, чем из любопытства.
Устроившись за столом в саду, она пересаживала герани в новые горшки, и так была увлечена этим процессом, и так, видно, любила свои цветы, что разве что не целовала их.
– Отец, – сказала Вика.
Ком земли выпал из рук матери. Она подняла голову и посмотрела на дочь. По выражению ее лица было нетрудно понять, что она и сама не знает, как реагировать на ответ.
– Ты что, с ним переписываешься? Вернее, перезваниваешься?
– Мам, и переписываюсь, и перезваниваюсь. И продукты ему иногда отвожу, хотя он запрещает мне это делать. Они не бедные люди, и на рынке в Москве все есть, просто мне самой так хочется.
– И давно ты общаешься со своим отцом?
– Два года уже.
– И о чем же вы говорите? И вообще, зачем тебе все это?
– Мам, мы потом поговорим с тобой на эту тему. Я не говорила тебе об этом раньше, потому что знала – ты не одобришь. Но мне было интересно познакомиться с ним. Он – хороший человек. Жаль, что все так получилось, но… Но что теперь-то об этом? Если хочешь знать, он вообще предлагает мне перебраться в Москву, у него и квартира для меня есть. Но только что я там делать-то буду?
– Вика… Что ты такое говоришь? Квартира? Ты серьезно?
– Да. Он мне и ключи дал. Приезжай, говорит, и живи. Мам… Я поеду… Мне надо… Кое-что случилось.
– С отцом?
Вика так и не поняла, искренне ли прозвучал этот вопрос? На самом ли деле мама забеспокоилась о нем?
– Нет, там другая история. И какая-то очень нехорошая.
И Вика буквально в двух словах пересказала то, что услышала только что от отца.
– Мальчик Юра? Ты что, и с ним тоже перезваниваешься? – Почему ее это так удивило.
– Нет, с ним не перезваниваюсь, и мы с ним с тех пор не виделись. Но я заглядываю к нему на страничку в соцсети. Он вырос, превратился в красивого парня. У него и девушка есть. Правда, мне она не понравилась. Но главное, чтобы ему нравилась. К ней тоже заглянула… Уф… Сейчас вообще не об этом речь. Убийство, понимаешь? Он, повторяю, приехал в Сапроново, пошел в лес, может, прогуляться, не знаю… И увидел там труп молодой женщины. Сам позвонил в полицию… Короче, его, мам, могут посадить. Об этом папа узнал от отца Юры.