Услышав такое, оба родителя жениха отреагировали бурно. Татьяна вскочила со своего места и принялась обнимать Настю, как бы успокаивая. А Антон Сергеевич, расставив руки, словно для объятий, как бы ждал своей очереди, чтобы обнять будущую сноху. Да, реакция была моментальной, как бывает у людей, которые чувствуют свою вину и делают все для того, чтобы их не заподозрили в подлости.
– Да какая любовница?! Что такое ты говоришь?! – вскричала Татьяна Васильевна. – У Юры не было и просто не могло быть никакой любовницы. Все знают, как он тебя любит. Если бы не любил, разве женился бы?
– Так он пока и не женился, – от нервов Настя стала икать, задыхаясь в слезах.
Она вдруг почувствовала, как весь ее мир, который она придумала для себя и Юры, рушится на глазах и как многие вещи и понятия теряют свой смысл. И главное, о чем она думала и день, и ночь, – операция (!) – может быть, уже и не понадобится! Юру посадят за то, что он убил эту женщину. Даже если он и не убивал. А он точно не убивал. Но как докажет, если все указывает на него?
– Я хочу только одного. Скажите мне, прошу вас, как он оказался в том лесу? У него там была назначена встреча?
И тут Антон Сергеевич, даже не успев взглядом посоветоваться с женой и сам приняв решение, усадил Настю в другое кресло, поближе к окну, словно для того, чтобы его рассказ был более ясным и четким, и рассказал какую-то странную, казалось бы, историю о пропавшей двадцать лет тому назад девочке Вале, в каком она была платье, и о панических атаках Юры. И о том похожем платье, которое было надето на убитой женщине.
Агневский говорил спутанно, сбивчиво, и понять его непосвященному человеку было сложно.
– Вы серьезно? Вы, взрослые люди, на самом деле поверили в то, что кому-то понадобилось надевать на труп платье в дурацкий горошек, типа, чтобы окончательно свести с ума Юру? Но это же полный бред!
– Как раз наоборот, не свести с ума, а помочь ему избавиться от этих атак. Возможно, эта женщина, может, она экстрасенс, к которой он обратился за помощью, попросила его туда приехать для того, чтобы снять с него это наваждение, этот мучивший его ночами кошмар…
– Ничего не поняла… Она что, психиатр? Вы же сами сказали, что она преподает в юридическом университете.
– Но откуда нам знать, что она там преподает? Вернее, преподавала… – нахмурилась Татьяна. – Может, психологию? Может, они с Юрой где-то случайно встретились, он поделился с ней своими страхами, рассказал о девочке, и она предложила ему встретиться в том самом лесу, рядом с деревней, где Юра проводил каникулы, чтобы поработать с его психикой и вычистить это воспоминание…
– Стереть! – поправил ее муж. – Стереть начисто. Во всяком случае, это пока то реальное, что пришло нам в голову. Иначе, ты правильно, Настя, говоришь, трудно объяснить, зачем он поехал в Сапроново.
– Слов нет… А мне он сказал, что впервые был в этом лесу… Ладно. Ну а сам-то он что говорит?
– Не признается. Говорит, что не знает эту женщину.
– А вы знали про эти его страхи?
– Нет… Он не рассказывал. И мы узнали об этом от Лилечки, его сестры, то есть нашей дочери. И рассказала она нам именно тогда, когда Юру задержали, когда его чуть не посадили. Только услышала про Сапроново, так сразу и призналась, что в курсе этой истории, но никогда всерьез не воспринимала эти страхи, даже подсмеивалась над братом. И даже не оценила степень его доверия и то, что рассказал об этом Юра только ей.
– Так получается, что у него на самом деле были проблемы психического плана, о которых не знала даже я! – воскликнула Настя. – Черт возьми, обидно! Мы же с ним практически жили вместе, спали… И я понятия не имела, что он страдает бессонницей, что мучается…
– Нет-нет, Настенька, ты неправильно все поняла. Он не то что не доверял тебе, здесь совсем другое, – попытался успокоить ее Антон Агневский. – Он не хотел тебя тревожить или напугать. В этом все дело! Возможно, поэтому он и хотел еще до свадьбы избавиться от своих страхов, встретиться с психиатром…
– А встретился с юристом, молодой женщиной по имели Лидия… – прикусила губу Настя. – И с чего вы взяли, что вся эта история вообще связана с этой пропавшей девчонкой?
– Потому что это Сапроново… – хором, не сговариваясь, ответили Агневские.
Позвонили. Настя услышала в трубке незнакомый голос. Ее приглашали на завтра, к десяти часам утра, в Следственный комитет к следователю по фамилии Журавлев.
16. Май 2024 г
Женя
Женя с такой легкостью всегда звонила Реброву, чтобы поделиться информацией или, наоборот, о чем-то спросить, что никогда не задумывалась о том, имеет ли она право вторгаться в процесс расследования и отвлекать следователя от работы. Ребров был другом семьи. А Журавлев? Почему она так нервничала, когда звонила ему? Потому что недостаточно знала его? Или потому, что была в него влюблена и боялась показаться ему глупой, недалекой или просто любопытной скучающей особой?
В ответ на ее послание – фотокопию протокола операции – он ответил: «Благодарю. Это круто».
Прошло некоторое время, они с Наташей катались по Москве и все никак не могли определиться, что делать: позвонить ли Журавлеву или взять, да и нагрянуть к нему в Следственный комитет, где он работал. Но он, возможно, все еще допрашивал Занозина, и они могли ему помешать. С другой стороны, они же помогли ему с алиби! Проделали работу.
– Послушай, позвони ему и пригласи пообедать где-нибудь неподалеку от его работы. Вот увидишь, он сразу придет. Они, следователи, всегда голодные, ты же сама знаешь.
И это сработало. Журавлев моментально взял трубку и согласился встретиться с Женей в кафе.
– Уф… Придет. Минут через пятнадцать. Допишет что-то там… Наташа, ну почему я так волнуюсь, я вот прямо чувствую, как у меня лицо пылает. Знаешь, лучше было бы, если бы я не была в него влюблена, так было бы проще, как с Валерой. Мы просто были бы друзья, и все.
– Так и оставайтесь друзьями, – лукаво улыбнулась Наташа. – Мало ли кто на тебя западет, не со всеми же флиртовать или заводить роман. Знаешь, я провокаторша еще та. Ты меня не слушай. Я человек слишком свободолюбивый, и считаю, что человек должен испытать в жизни много разных чувств. Влюбленность – не самое плохое. Влюбленность придает женщине силы, она начинает порхать, и если со стороны она и выглядит как полная дура или сумасшедшая, то ей самой это невдомек. Ей хорошо. Она счастлива. Появляется какая-то легкость, влюбленная женщина словно парит над всеми своими проблемами, а жизнь начинает играть теплыми красками счастья… И даже в пасмурный день жизнь кажется наполненной солнцем. Вот у меня так. А у тебя? Что ты сейчас испытываешь к Паше?
– Мне нравится, когда он рядом. До мурашек. Ты права, мне и самой кажется, что со стороны я выгляжу смешно. Но перед тобой мне не стыдно. Ты же понимаешь меня. И что самое ужасное, я так и не определилась, что же я от него хочу. Просто быть рядом, наверное. Но он-то поймет это по-своему, ему захочется большего. Но я замужем и не думаю, что смогу перейти грань. Понимаешь меня?
– Говорю же – не слушай меня. Я спровоцирую тебя на роман, а вдруг ты потом бросишь Бориса? Разрушится семья, и я останусь виноватой.
– Вот скажи, почему, даже когда я просто произношу его имя или фамилию, у меня сердце колотится? А когда вижу его…
Но она не успела договорить, в кафе вошел Журавлев. Увидев девушек, он помахал им рукой и двинулся к столику.
Женя зарделась. Онемела.
Наташа решила ей помочь:
– Давайте уже поскорее что-нибудь выберем! Умираю с голода!
– Давайте, – сказала Женя, придвигая к себе меню и при этом не сводя глаз с Павла. – Мне все равно, Ната, закажи на свой вкус.
– Ну, тогда всем куриного супчика!
– Как дела? Как Занозин? – спросила первое, что пришло в голову, Женя. Хотя могла бы сказать: «Привет, Журавлев, как же я рада тебя видеть!»
– Протокол – это, конечно, хорошо, но все равно надо еще раз проверить его алиби. Он сказал мне то же самое, что был на операции. И что машину его попросила свояченица, Каштанова. Вот такие дела.
– Да? А как же фотография с камер?
– Был солнечный день, на водителе была кепка с козырьком, закрывающая пол-лица, на фото просматриваются усы и небольшая бородка, как у Занозина. Но вдруг там кто-то другой…
– Хочешь сказать, что камера ошиблась и на водительском месте был кто-то другой с усами и бородкой?
– Ну, если алиби его подтвердится окончательно, то да, значит, за рулем был не он. Кто-то по просьбе Лидии Каштановой сел за руль машины Занозина и повез ее в лес. Но кто?
– А сама Каштанова сидела рядом?
– Нет, ее там не было. Возможно, она предпочла ехать на заднем сиденье. Так делают многие для безопасности. И если рассмотреть повнимательнее, то действительно позади водителя кто-то сидел.
– Но тогда можно предположить, что Каштанова попросила у родственника машину, чтобы отправиться на природу вместе с кем-то еще. Возможно, это был мужчина, внешне похожий на Занозина. Во всяком случае, у него были усы и борода, он был худощав, как Занозин.
– А силуэт человека за водительским местом… Он какого цвета? Там не видно, может, светлое платье в горох… – спросила Наташа без особой надежды.
Подошла официантка, сделали заказ. Куриный суп, баранина, чай.
– Нет, ничего подобного там нет. Человек на заднем сиденье был одет в темное. И если предположить, что это была Каштанова, то получается, что после того, как ее убили, ее и переодели в белое платье.
– Но тогда кто же этот мужчина? И зачем ему было ее убивать? – Женя почувствовала, как забрела в тупик.
И что теперь делать? Куда идти, с кем разговаривать? Как понять, кому понадобилось убивать Лидию Каштанову? И как так получилось, что она оказалась в одном лесу с Агневским? Может, он вообще ни при чем и его заманили в лес нарочно для того, чтобы повесить на него убийство, а само убийство связано с личной жизнью Каштановой. Вариантов много.