– Девочку никто не убивал. Она жива и здорова…
– Да! – радостно воскликнула Наташа и даже захлопала в ладоши. – Мы тоже кое-что провернули и кое с кем встретились.
Женя взглядом попросила именно ее рассказать о Вале. Даже в окружении друзей и самых близких людей она все равно чувствовала себя скованной рядом с Павлом. Пусть уж Наташа все расскажет. Она ничего не упустит.
Павел, услышав о том, что Валентина жива, даже есть прекратил, откинулся на спинку стула и продолжал слушать молча, покачивая в удивлении головой.
– Ничего себе! – прореагировал на эту же новость Валерий. – Значит, версию, связанную с ее исчезновением или убийством, можно сразу же отмести.
– Ну вы даете! – ухмыльнулся Борис, опрокидывая в себя порцию виски. – Ну, и повезло же вам оказаться в лесу в тот момент, когда она приехала туда! Разве такое бывает? Тогда понятно, где сейчас и с кем проводит время мой подзащитный! Но история на самом деле уникальная!
– Усыпили, увезли в какую-то незнакомую деревню… – тихо произнес Павел. – Жестоко, вы не находите? А что отец? Он-то знает, что она жива?
Спрашивая, Журавлев смотрел на Женю, и она не могла не ответить, сразу же рассказала о том, что Валя, став Викой Горной, общается с отцом, что он отдал ей квартиру, что сам отец давно уже развелся с первой женой.
– А может, это она, эта сумасшедшая первая жена, и устроила все это? – спросил Ребров. – Хотя и здесь ничего общего между ней и сестрами, Каштановой и Занозиной, как бы нет…
Мужчины принялись обсуждать эту тему, кружились на одном и том же месте, пытаясь как-то связать известные факты, пока Женя не спросила Валеру о яде, которым была отравлена Каштанова.
– Обычный крысиный яд, – ответил за Реброва Павел. – Валера рассказал мне о Лиле Агневской, о том, что она ветеринар. Я и до этого все знал, тем более что сегодня был у нее, допрашивал. Нервная особа, очень неприятная…
Женя с Наташей переглянулись, Наташа поджала губы и повела плечами, мол, теперь понятно, почему она была такая нервная и злая.
– Я интересовался, какими препаратами усыпляют животных в ветеринарных клиниках. Нет, ничего подобного в кофе не было обнаружено. Повторяю, обычный крысиный яд, который можно заказать в любом интернет-магазине. Никаких связей-знакомств со специальными организациями, лабораториями или институтами здесь бы не понадобилось.
– Ее телефон на самом деле могли взломать? – спросила Женя Павла, переключаясь на другую тему. – Ведь это с ее телефона были посланы сообщения о трасологе…
– Или взломали, во что я не верю, – уверенно ответил Журавлев, – или просто кто-то на время взял ее телефон. Это могло произойти где угодно: и в парикмахерской, и в поликлинике, и в магазине… Но она так и не вспомнила, где могла бы оставить его… И вообще, с ней было трудно разговаривать, она была вся как комок нервов. Она сильно нервничала.
– Меня вот лично это настораживает, – сказала Наташа. – Чего бы ей так нервничать-то? Это же не с ней приключилась беда. Может, она просто брата своего ненавидит? Что там с наследственными делами? Может, родители ему квартиру отписали, а ей – фигу с маслом… Может, реально существует причина неприязненного отношения к брату?
– Да нет… – ответил Павел. – Ничего такого я не заметил. Думаю, у нее какие-то свои проблемы. Возможно, это связано с ее родителями, которые в полном недоумении, что она ничего не рассказала им о проблемах брата…
Женя слушала разговоры за столом, наблюдала за тем, как и кто ест, сама поела немного, выпила тоже виски, и в который уже раз поняла, как и совсем недавно в лесу, когда они, Женя, Наташа, Юрий и Валя-Вика, рассуждали на эту тему, что все версии ведут в тупик. Какие бы варианты мотивов ни выдвигались, как бы ни пытались связать личность жертвы с Юрием и Сапроново, все рассыпалось и казалось полной глупостью.
– Да, куда проще было бы, если бы была убита Надежда Занозина, любовница Агневского, – сказал Петр, и все уставились на него. – Вы чего это на меня так странно смотрите? Думаете, я сморозил глупость?
21. Май 2024
Настя
Хоть ее и предупредили, что это будет всего лишь разговор, встреча с тремя мужчинами в кабинете следователя смахивала все же на допрос. Один мужчина представился адвокатом Юрия, другой – Ребров, оказался коллегой Журавлева, тоже следователем.
Они старались вести себя корректно и даже нежно, заваливая ее самыми разными вопросами. Она едва успевала ответить на один, как на нее тотчас сыпались и другие. И хотя вопросы были простые и отвечать на них было делом пустяковым, все равно это действовало на нервы, бесило.
Казалось, больше всего их интересует, любит ли она Юрия. И если любит, то как же так произошло, что он не поделился с ней детской психологической травмой. А ей-то откуда это знать? Ну, не поделился, значит, не считал нужным. Да он и сам наверняка объяснил это им тем, что не хотел показаться невесте слабаком. Это же так просто!
Спрашивали, когда и при каких обстоятельствах они познакомились с Юрой. Знакома ли она с его родителями и сестрой.
О родителях она еще могла что-то рассказать, особенно об отце, Антоне Сергеевиче, которого уважала и в котором видела в будущем Юру. Она была уверена, что в зрелом возрасте ее Юрочка будет таким же молодым, бодрым и красивым. Могла, конечно, пару слов сказать и о матери, Татьяне Васильевне, отметить ее преданность и домовитость. Но о таких женщинах и сказать-то особенно нечего. Такие клуши полезны лишь тем, что могут поделиться рецептом пирога или советом по выращиванию фиалок…
Адвокат этот, Бронников, задавал и почти интимные вопросы. К примеру, не замечала ли Настя ночью, находясь в одной постели с женихом, какие-то странности. На самом ли деле он страдал бессонницей? Кричал ли по ночам? Произносил ли во сне имена? Бормотал что-то? Его интересовало, ревновал ли Юра Настю. Или, наоборот, не ревновала ли Настя Юрия к кому-нибудь, к примеру, к коллегам по работе.
Коллеги по работе! Да там одни мужики! Она ему так и ответила, и тотчас получила пулю: вопрос, который обескуражил ее. Нет ли у Насти подозрения, что ее жених – гей? Да что они себе вообще позволяют? И что это за перекрестный идиотский допрос? Что им всем от нее нужно?
Хотя ее же предупредили в самом начале этого разговора-допроса, что она может в любой момент отказаться, встать и уйти.
Но она не ушла. Она же должна была все вытерпеть ради того, чтобы помочь следствию найти убийцу этой непонятной женщины по фамилии Каштанова. Ведь теперь ее основной целью по-прежнему оставался брак с Юрием. Но для того, чтобы свадьба состоялась, с него должны быть сняты все обвинения. Вот поэтому-то адвокат так и старается, прямо из кожи лезет, заваливая ее вопросами, в надежде среди ее спонтанных ответов наткнуться на какую-нибудь драгоценную зацепку.
Она понимала, что все это делается им с Юрой во благо. Но все равно нервничала, злилась… И когда все закончилось, не принеся особых результатов, как ей показалось, она вышла на свежий воздух мокрая, как мышь, и злая, как сто чертей! Да она еще больше похудела после этого допроса! Но, похоже, когда все эти мучения закончатся и она все же наденет свадебное платье, то к тому времени уже наверняка превратится в скелет!
Ей надо было срочно поесть, хоть немного набрать вес. Но чтобы втиснуть в себя хотя бы тарелку супа, надо бы успокоиться, прийти в себя. Можно было позвонить подруге Серафиме, позвать ее в город, в кафе. Но Сима, такая стройная, с такими ногами, шикарными бедрами, одним своим видом испортит ей настроение, вернее, даже не испортит, а добьет.
И она поехала к Лиле. Можно было, конечно, снова поехать к родителям Юрия, но они все-таки далековато, за городом, а Лиля здесь, полчаса, и она у нее. Но… Она же работает. Наверняка в своей клинике, режет-колет животных.
Настя позвонила Лиле на работу и обрадовалась, когда узнала, что у нее сегодня выходной. Слава богу!
Она приехала и позвонила в домофон.
– Кто?! – услышала она недовольный голос своей будущей золовки.
– Лиля, это я, Настя.
Дверь открылась, Настя быстро поднялась, вошла в открытую дверь квартиры.
Лиля курила. И курила недавно и много. Причем не на балконе, как могла бы, а прямо в квартире. Тоже нервничала из-за брата. Конечно, все на нее навалились с упреками, мол, почему молчала, никому ничего не рассказывала про Юру.
– Я заглянула к тебе просто так. Вернее, посоветоваться…
– Если ты про Юру…
– Да нет же! – вскричала Настя. – Там все будет хорошо, я просто уверена. Мне надо поговорить с тобой о другом. О себе. Ты же видишь, что со мной… Скажи, мои ноги… Они сильно бросаются в глаза?
– В смысле… – Лиля даже поморщилась, словно ее спросили о чем-то неприличном и стыдном.
– Я хочу сделать пластику бедер, чтобы побольше… мяса, что ли… Понимаешь? Я уже вся извелась. Этот мой кошмарный комплекс и рядом не стоит с проблемами твоего брата. Он спокойно себе жил, ходил на работу, готовился к свадьбе, в то время как я просто схожу с ума при мысли, что сразу же после того, как мы поженимся, он как бы разглядит меня хорошенько, и его стошнит от меня…
И она всхлипнула. Посмотрела на стройную и симпатичную Лилю с нормальными бедрами и от стыда, уже пожалев о своем визите, закрыла лицо руками. Да кто она ей, эта Лиля? Совсем чужой человек! И если Настя не станет женой Юры, то они, может, вообще больше никогда и не увидятся.
– Ах, вон ты о чем… Настька, да брось ты! Это ли проблема?! Я-то думала, что-то серьезное. Проходи и прекрати реветь. Тебе просто жрать надо больше, вот и все. Не есть, понимаешь, а жрать! И сексом побольше заниматься, чтобы аппетит был зверский. Все просто. Пойдем, я покормлю тебя… Вижу, ты совсем потерялась из-за Юрки, ночи не спишь, не ешь, переживаешь. Брось. Все образуется. Он же никого не убивал. Да и улик никаких против него нет. Иначе разве отпустили бы? Пойдем, у меня суп щавелевый есть, макароны по-флотски и утка, прикинь! Жирная, вкусная! Это как раз то, что тебе нужно.