– Я только взгляну на него, честное слово, и сразу назад. – Гриша побежал, потом пошел, потом снова побежал.
Никита сбросил с плеча муравья. Тот мягко приземлился в траву. Было тихо. Ребята, конечно, все в поле. Хотя сегодня воскресенье. Наверное, они не работают. И все равно, не сидят же на месте. Можно было и не останавливать Гришу. Все равно он никого не найдет.
Но Гриша нашел. Вернее, его нашли. Едва он приоткрыл дверь одного из длинных, приземистых домиков, образовавших каре вокруг просторной площади с флагштоком и натянутой посредине волейбольной сеткой, как кто-то с силой втолкнул его в коридор. Он удержался на ногах, упершись в стену ладонями, быстро обернулся к нападавшему, сжал кулаки… В прохладной темноте коридора перед ним стоял невысокий коренастый паренек его лет.
– Ну, ты… – сказал он, переводя дыхание, будто долго бежал за Гришей. – Явился! Тут из-за тебя…
Гриша озадаченно уставился на противника. Похоже, его ждали? Интересно! Это ж просто телепатия. Еще сегодня утром Гриша и не подозревал, что окажется здесь. Но после того, как они с Лосевым узнали от встреченной в электричке Галины Петровны Табуновой, что ее сын Олег сейчас находится в лагере труда и отдыха в пригородном совхозе, оба просто не в силах были ждать понедельника. Если бы даже Лосев не смог поехать, то Гриша все равно добрался бы сюда сегодня.
Увидеть Олега, все прочесть в его глазах… А то и прямо спросить. Ведь его мать вспомнила: был, был Олег на каком-то пикнике в мае. Ездил будто бы с одноклассниками. Несколько человек хотели провести выходной у них на даче, но вместо этого сошли на другой станции, где у кого-то из товарищей была родня, что ли…
Она задумалась, припоминая, а Гриша, глядя в ее доверчивое, озабоченное, пухлое лицо, подумал зло, что этот Олег, конечно, врет ей без всякого зазрения совести при каждом удобном случае, а она всему верит. Конечно, бывало, и Гриша отводил глаза родителям, но только если совсем уж край, зарез, а потом, его маму так просто не обманешь, она насквозь его видит, а эта Галина Петровна – наивная… прямо как дикуша. Гриша читал об этой редкой и редкостно доверчивой птице. И сейчас, вспомнив ее мгновенно опавшее от тревоги лицо, он всем сердцем пожелал, чтобы Олег оказался ни при чем… Однако чего же все-таки хочет от него этот парень? Набросился – ну прямо гангстер!
Тут рядом с Гришей открылись две двери, кто-то включил свет в коридоре. Рядом столпились незнакомые ребята, появились и взрослые: полная хмурая женщина и молодая – рыжеволосая, в джинсиках, но ясно сразу – тоже учительница. Вышел невысокий, черноволосый, очень смуглый мужчина. Все они с любопытством смотрели на Гришу.
– Да ведь это не он! – с досадой сказала пожилая учительница и пошла из коридора.
Лицо у «гангстера» вытянулось. Ничего не понимая, кроме одного: его с кем-то спутали, Гриша выпалил:
– Как мне найти Олега Табунова? – и даже отпрянул, так поспешно обернулась к нему пожилая учительница.
Круг снова сомкнулся вокруг Гриши. На него опять смотрели с непонятным ожиданием. Черноволосый мужчина подошел ближе:
– Тебе зачем Олег?
– По делу… – растерялся Гриша.
Смуглый задумчиво посмотрел на него:
– Дело есть дело, конечно, но, понимаешь, Олег исчез, – произнес он негромко. – Я из милиции, капитан Дуглас. Так что надо рассказать, какое у тебя дело к нему.
Гриша недоверчиво огляделся. Тот, коренастый, который набросился на него при входе, подступил ближе:
– Чего замолчал? Говори, зачем тебе…
Гриша молча отодвинулся от него.
– Да, – сказал Дуглас, – идите, ребята. – Он, словно извиняясь, улыбнулся учительницам, взял за плечи Гришу и «гангстера»: – А вы… пойдемте-ка.
Все трое вышли на крыльцо, и пасмурный день показался встревоженному Грише внезапно посветлевшим, потому что по двору торопливо шел Лосев.
Не без удивления Гриша смотрел, как Дуглас с Лосевым подают друг другу руки. Значит, знакомы? Гриша не уловил, насколько сдержанным было это приветствие.
– Олег исчез! – торопливо сообщил он следователю.
Лосев выжидательно посмотрел на Дугласа. Тот кивнул.
– Непонятная какая-то история. Вот этот, – он снова тронул за плечо «гангстера», – со своим приятелем «пасет» городских. Мне рассказали, как несколько дней назад эти «деятели» пришли сюда отнимать деньги, а потом этак презрительно их подбросили. Даже нашу дежурную группу пришлось вызывать.
– Во вторник, что ли? – улыбнулся Лосев. – Наталья мне рассказывала.
– Да, – сказал Дуглас тускло. – А потом они решили попугать ребят, но это им пока не удалось.
– Зачем попугать и вообще – зачем все это? – повернулся Лосев к «гангстеру».
Тот набычился, всем своим видом показывая, что отвечать не намерен.
– Ну, ну! – поторопил его Лосев. – У вас что – счеты?
– Какие там счеты! – буркнул тот, недовольный, что его все-таки вывели на разговор. – Приехали… благодетели!
– Что, что? – склонился к нему следователь.
– Да, – отмахнулся парень, – смотреть тошно! По четыре часа в день в борозде продремлют – и мучеников из себя строят. А поля как стояли в сорняке, что свеклы не разглядишь, так и стоят. А у этих флаг! Линейки! Грамоты! У меня отец на тракторе всю жизнь, мать доярка, и я с пяти утра на работу… И ничего. Я хотел на будущий год в политехнический на автодорожный, а отец говорит: кто будет народ кормить, если все в инженеры пойдут? Пусть городские себе придумывают развлечения, а нам работать надо. И так, говорит, позор, что этих вынуждены на помощь звать. Нельзя же, говорит, всю страну в города упустить. Все есть хотят. А работать? Вон, приехали! Для них тут будто стойбище какое-то. «Местные, деревенские!» – зло передразнил он кого-то. – А сами – как тряпки, руки не туда вставлены.
– Ин-те-рес-но! – задумчиво протянул Лосев.
– Да… прямо платформа! – покачал головой Дуглас.
– А? – обернулся Лосев к Грише. – Как тебе эта платформа?
Гриша нахмурился:
– Все равно, я – за!
– Эй! – недоверчиво присвистнул парень. – А сам после школы куда толканешься? В институт торговли? Или в культуру, на библиофак?
– А ты бы хотел, чтобы он прицепщиком на трактор пошел? – вмешался Лосев насмешливо, но «гангстер» ответил вполне серьезно:
– А что? Я бы его поднатаскал!
Солнце вывалилось из-за облаков, и тотчас же от прежней прохлады не осталось и следа.
– Ну ладно, – сказал Лосев. – Сотрем на время противоречия между городом и деревней. Значит, Олега нет… Судя по тому, о чем мы буквально два часа назад говорили с его матерью, она и представления не имеет об этом.
– Он домой не возвращался, – подтвердил Дуглас. – Отцу мы уже позвонили, осторожненько так спросили. Не появлялся. А исчез вчера, часа в два. Семен видел его, – кивнул он на «гангстера».
– Да, с ним был какой-то невысокий… Не из отряда, я его тут раньше не встречал. Олег был будто напуганный, а тот ему что-то говорил, зло так.
– Что говорил? – растерянно спросил Лосев.
Семен тоскливо посмотрел на него:
– Ну откуда я могу знать? В автобусе давка была. Да мне и ни к чему. Откуда я знал, что надо слушать? На вокзале сошли, это я видел. Но я пошел в одну сторону, они – в другую.
– Куда? К поездам? Или на площадь?
– Нет, не на площадь. Я их там не видел. Ну вот, а сегодня утром в лагере уже шум, гам. Начальница милицию вызвала. Я с двумя ребятами из лагеря знаком был… познакомился, значит… да и попался им на глаза. Вспомнили мои к ним горячие чувства! Спросили. А что толку? Я сказал, что знал. Все собрались, судачат. Я вышел, смотрю, вот этот, – он ткнул пальцем в Гришу, – бежит. Я со спины перепутал. Обрадовался – Олег. Они ведь похожи немного. – И он виновато улыбнулся, наморщив крепкий, как молодая картофелина, нос.
Гриша невольно улыбнулся в ответ.
– Да, – с иронией произнес Лосев. – Стало быть, следствие продолжается?
Наши дни
– Куда?! – воскликнул Анненский. Вслед за этим послышался короткий резкий удар в ту дверь, около которой сидела Алена, сильный толчок, Алену швырнуло в сторону, она завалилась на свою шубку, лежащую на сиденье.
Нина вскрикнула.
«Господи помилуй, неужели в нас врезался трамвай на переезде? Нет, если бы трамвай, меня бы, наверное, уже протаранило бы!»
Эти мысли мелькнули ну вот правда что со скоростью мысли.
Привстав, Алена огляделась. Нина держалась за голову – то ли от страха, то ли ударилась о боковое стекло. Анненский пытался открыть свою дверцу, но не мог: ее прижало крылом какого-то автомобиля. Ну да, их стукнул не трамвай, а автомобиль, поняла Алена. Она увидела серебристо-бежевый блеск. А за стеклом маячило что-то белое, ужасное, раздутое и призрачное, словно лик фантома…
Алена вскрикнула от ужаса. Взвизгнула Нина. В следующее мгновение водительская дверца неведомого автомобиля распахнулась (он стоял прижатым к «Ладе» пассажирской дверцей), и оттуда выскочил невысокий светловолосый мужчина в толстом свитере и джинсах. Ворот его свитера был натянут до самых глаз. А в руках… в руках у него был пистолет.
Обежав «Ладу», он рванул дверцу рядом с Ниной, сунулся в салон… Нина взвизгнула, чуть ли не упав на Анненского… Алена совсем быстро увидела очень светлые, чуть зеленоватые, словно стоячая вода, глаза незнакомца… Они приковались на миг к ее глазам, потом скользнули к Анненскому… Внезапно незнакомец отпрянул и метнулся к своей машине. Стремительно скользнул за руль, заработал мотор, несколько мгновений колеса прокручивались на месте, перемалывая снег, потом автомобиль все же тронулся, рванулся вперед и скрылся за поворотом.
Нина снова взвизгнула и умолкла. У Алены больно отдалась в ушах внезапно наступившая тишина…
– Теперь-то что? – тихо сказал Анненский. – Какой смысл теперь визжать?
Нина послушно умолкла. Обернулась к Алене – бледная-бледная:
– Вы видели?! У него был пистолет! Пистолет! И какой страшный! Почему такой короткий? С четырьмя дырками! Ужас! Это не пистолет, а пулемет какой-то! Скорей в милицию звоните!