Встал медведь, отряхнулся, побрел по лесу. Запнулся, упал. Только встал и опять запнулся… Взглянул на лапы — когтища в вершок длиною! Это за зиму они так вымахали. Подошел к толстой ели, поднялся на дыбы и начал скрести ствол когтями. От когтей, как от рубанка, летела кора, вершина ели качалась и сыпала на медведя сухие шишки. Оскоблил одну сторону добела, на другую перебрался. Когда передние лапы устали, выбрал сук потолще, ухватился за него, подтянулся и стал скоблить дерево когтями задних ног.
Весь день прошел в этой неинтересной, но необходимой работе. Вокруг берлоги там и тут белели ободранные стволы. А вечером, понюхав влажный воздух, зверь вдруг встревожился и снова вернулся к логову. Запутал по привычке следы, залез под ель и на следующий день не вышел.
ВЕСЕННЯЯ НЕПОГОДЬ
Последние дни в погоде происходили непонятные изменения. Солнце, поднявшись над горизонтом, закутывалось в пелену прозрачного тумана и тусклым розовым пятном медленно ползло по небосводу. Стояла напряженная тишина. Умолкли птицы, не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Жарко было, душно.
Прошел еще день. И вот с рассветом всю северо-западную часть неба, как стеной, загородили черные, плотные тучи. Широким фронтом они расползлись по всему небу, и зловещая темнота накрыла землю. Откуда-то со стороны вылетел бойкий ветерок, затейливо в круговороте вертанул пыль на пригорке, удалым голоском пропел в кусте боярышника и, взлетев к тучам, вдруг свалился оттуда грозным, бушующим шквалом. Шквал с ревом пронесся над тайгой.
В дупла, в норы, в лесные крепи попряталось все живое. Одни, вороны кружились у своих гнезд, надрываясь, каркали, захлебывались от ветра.
День закончился сильным похолоданием. Насупилась обманутая природа. Мрачными громадами стоят лесистые старые горы. Пришибленная холодом, трава поникла. Мороз пал на черемуховый цвет.
Серый холодный вечер быстро опустился на зазеленевшие перелески. Все усиливающийся ветер предвещал снег. Уже сейчас в его леденящих порывах проносились одинокие снежинки. Тучи в беспорядке неслись над лесом. Ветер неистово рвал их края, завивал, растягивал, грудил. И вот выплыла из-за гор одна сплошная аспидно-сизая туча. Распластавшись во всю ширь неба, она заслонила свет и швырнула на ветер непроглядную массу мокрого снега. Ветер подхватил снег, в стремительном смерче поднял снова к туче и косой пургой повалил на тайгу.
Иногда ветер внезапно затихал. Деревья тихо качались, глухой ропот наполнял всполошенный лес.
Но вот опять закружилось вверху белое снежное месиво. Колыхнув тучи, ураган напал на притихший лес. Пустил крутую волну на Сулеме, налетел на прибрежную стену черемушника. Сжал ее и, накренив, побежал вдоль по берегу, купая в клокочущей воде разметавшиеся ветви. Со стоном и плачем, как бы прося пощады у неумолимой стихии, низко клонились к земле молодые деревца, а старые глухо шумели и, тяжко поскрипывая, широко раскачивались в такт страшным порывам.
Обитателей леса переполошила непогода. Плотно жмется к надежному сучку перепуганная мокрая сова. Но нет уюта ей и здесь: сове приходится, расправив крылья, постоянно балансировать, чтобы удержаться на дереве. А перебраться в безопасное место — в дупло поблизости — не решается: уж больно крутит ураганный ветер.
С зимы жил зайчишка-косой под пригнутым стволом кондовой пихты, много страху под ним пережил. А сегодня не выдержал: оглушительный треск над головой заставил трусишку бежать.
В диком ужасе пронесся косой по лесной поляне, мелькая пестрым вешним нарядом.
Когда совсем стемнело, снег сменился крупным дождем. Вдруг огненной стрелой, насквозь прошибая небо, сверкнула молния, изогнулась в кривом полете и с раскатистым треском хлестнула где-то по дереву. Сотрясая землю, загрохотал гром. Дробным стуком прошла по лесу тугая волна дождя, за ней другая, третья, и, наконец, покоряющий ливень обрушился на тайгу, будто небо опрокинулось.
Под беспощадным ветром повалились первые жертвы бури. Большая, уже накренившаяся сосна долго боролась с наступившей бедой. Да, видать, стала уже стара, поиссох ее могучий ствол, изжила былую упругость. И под новым напором не выдержала — с треском лопнула посередине и, расщепляясь, повалилась на землю. Следом за ней, обрывая корни, начала падать другая..
Глубокой ночью утихомирилась стихия. Дождь прекратился. Усталым вздохом прокатилась по взбудораженному лесу последняя волна ветра, и тихо стало. В непроглядную мглу, как в бездонную яму, погрузилась тайга. Только рокот Сулема да вспышки зарниц нарушали могильный покой.
Пополнел Сулем, раздался в берегах. В мутном потоке плыли ветки, коренья, древесные стволы. На крутых поворотах и в узких проранах весь этот хлам останавливался и преграждал воде путь. Река пузырчато пенилась, в гневных водоворотах бросалась к берегам и, собравшись с силою, с ревом громила преграду.
То и дело по реке, тряся головами, проплывали звери. Измученные, выбирались они из воды и бессильно падали на отмели. Общая беда смирила исконных врагов. К волкам выходили косули, к косулям — лисицы, и тут же все вместе ложились. На комле косматой ели, покачиваясь на стремнине, совершал непредвиденное путешествие барсук. А на обломленной ее вершине плотно прижалась к ветвям мокрая рысь…
К утру угомонилась клокочущая река. Вода заметно спадала. Далеко от берега на сучках деревьев висела трава, вымытые кусты, коряжины. В оконце между кипенью темных туч испуганно проглянула звезда. Светлячком мелькнула и снова нырнула в тучи. На краю неба занимался мутный рассвет.
Осторожно и тихо, точно боясь открыть дню следы прошедшего ночного бедствия, наступало утро. Не было ни ветра, ни дождя. Яркое солнце всходило над лесом. Над землей струились дрожащие потоки испарений.
Но не узнать было тайгу в то тихое утро. Весенняя непогодь оставила неизгладимые следы. На склонах гор и в сырых низинах громоздились завалы леса.
Большая беда постигла семью лосей. Взрослые лоси бесследно пропали, один лосенок утонул. Другой тоже купался в бурлящем Сулеме, но выбрался из смертной купели и отлежался в черемухах.
Ни жив ни мертв медведь Драно Ухо лежал в берлоге. В ту грозную ночь, когда кругом грохотало и пыхало, медведь до боли толкал голову в скользкие камни. Но ни вода, что под ним скопилась, ни грохот грома, крушившего небо, не выжили зверя из логова.
И одинокому серому волку прошла без беды непогода. Виды видавший зверь просидел у ручья в своем логове. А утром легкой добычей потешился…
ОДИНОКИЙ ЛОСЕНОК
Рано утром очнулся лосенок. Солнце сияло над лесом. Сбоку, за черемухами, неслась быстрая вода, беспокойный шум доносился со всех сторон. Развел лосенок длинные уши и долго прислушивался. Часто над ним пролетали птицы, ломая чащобу, вдали пробегали звери. Тоскливо и страшно одному, под черемухой, на поляне. Припав поплотнее к земле, лосенок прикрыл глаза и стал ожидать лосиху.
Но, сколько ни ждал он, мать не пришла. Прокатился суматошный день, новая ночь настала. Есть хотелось. Лосенку грезилось теплое вымя матери, запах молока… Ночью не смолкал шум. Бурлила река, кричали ночные птицы. Страшно было лосенку. Забившись поглубже под куст, он чуть слышно смычал и забылся.
Снова солнце взошло над лесом, а лосиха все не приходит. Сонным видением встает пред глазами ужасная ночь. Молнии, грохот, вой ветра! Он вместе с братом в страхе бежал по темному лесу, запинался, падал и бился о камни. Затем его захлестнула речная волна, куда он сорвался с высокого берега. Долго барахтался, но выбрался.
В полдень лосенок не вынес голода и робко поднялся на слабеньких ножках. Ароматная ветка качалась у глаз. Подтянул он ее вздрагивающими бархатными губами и сорвал. Нежные клейкие листочки оказались очень вкусными. Лосенок ощипал у черемухи нижние ветки. Поел и стал смел. Бочком да вприпрыжку побежал на залитую солнцем лужайку, где орало и прыгало воронье. Много страху пережил лосенок, пока ноги унес от крикливых птиц.
Отлежался в траве и опять поднялся. Вдруг по поляне навстречу катит медвежонок. Незлобно поуркивая, приблизился к лосенку. Долго знакомились несмышленые звери. Вытянув головы, нюхали друг друга, с любопытством один другого разглядывали. Познакомились, подружились. Играючи бегали по поляне, а набегавшись, крепко уснули вместе под черемухами.
Но были встречи иные. Как-то лосенок увидел щенков росомахи. Черные, невероятно проворные, зверята резвились на припеке у толстой ели. Заметив лосенка, они мигом взобрались на сук. Там и скрылись из виду в зеленой купаве. Хотел лосенок подойти поближе, но внезапно тупой и сильный удар в бок сбил его на землю. Стремительной тенью мелькнула шкура косматого зверя. Взрослая росомаха вскочила на дерево…
Так лосенок остался один на воле и сам день за днем познавал законы природы. Где в науку урок шел, а где и инстинкт подскажет.
За дни одиноких скитаний он сильно похудел.
Еще не по вкусу приходилось ему лесное разнотравье. Болели молочные зубы, болел живот от грубой еды.
Шло время. Постепенно в лесу восстанавливался порядок. Птицы заново вили гнезда, звери забывали пропавшие семьи. Лесная жизнь входила в свою обычную колею, с повседневными хлопотами, суетой, восторгами желанных встреч и короткими часами умиротворенного покоя. Снова по зорям кричали тетерева, пели прилетные птицы и куковала кукушка тихими теплыми вечерами.
К концу мая в лесах появился гнус. Новые испытания переносил молодой лосенок. Гнус до ран разъедал паха, набивался в ноздри, слепил глаза.
После теплой грозы залетали в воздухе слепни и оводы. Эти жестокие кровопийцы не давали лосенку житья. И ночью и днем, где бы он ни находился, всюду преследовали его гнус и овод. Неопытный лосенок не знал защиты от докучливых паразитов.
Однажды в полдень он укрывался в тенистом чапыжнике. Звенел над ним воздух от вьющихся насекомых. Бился лось, мотал головой и, не выдержав, побежал. Миновал темный бор, небольшую болотину и с маху плеснулся в глубокий бочаг. Тут и стоял до вечера, погрузившись по шею в воду. В этом открытии было спасение. Лось не боялся воды и с той поры каждый день ходил к яме.