А вот когда поняли… я поняла, что вовсе не зря список сегодня для аспидушки составляла.
Первое, что применили слаженные силы трех ведуний — Ловушку наземную.
Разом ведуньи клюки вверх подняли, разом и ударили!
И страшной трещиной разверзлась земля, да трещина та прямиком к аспиду помчалась.
Завизжала я!
Сунул мне яблоко предусмотрительный Гыркула, крик обрывая.
А я только и успела, что яблоко выпавшее подхватить, потому как — трещина земная, страшная, в шесть шагов широкая, она токмо до территории выжженной добралась, а там и остановилась. Остолбенела от потрясения я, окаменели от непонимания ведуньи. Усмехнулся аспид, да усмешкою такой, какую ни одна ведунья не стерпит. И вот зачем нарывается?! Зачем??? Эти же, они хоть и умертвия, а вот взяли и не стерпели!
Они взяли клюки свои снова, да и снова о земь ударили!
Я дышать перестала от ужаса, не знала я чего ждать то! Будь я на месте ведуний тех, я бы сейчас устроила, что-то такое, что противник ожидать не будет вовсе. Но… это я, а ведуньи умершие, они взяли и… ловушку древесную использовали. Как по учебнику! Как по плану. Как по писанному!
И потому, когда шагнули к аспидушке дубы древние, кору открывая, дабы заточить его в стволе своем, мне даже как-то неудобственно стало, а аспид ничего, он политесов не разводил, молча вторую руку задействовал и сжег. Вот все деревья, что к нему направились он и сжег. Прямо там, на месте.
Оторопели лесные ведуньи.
Стыднова-то стало за них мне, потому как… дальше по учебнику шла атака шипами терновых кустов и… так ведуньи и поступили. Рванулись ввысь почву вспарывая кусты терновые, налились на ветвях их шипы ядовитые… Усилил пламя свое аспид и сжег все колючки еще в полете… Да не просто так — мои слова аспидушка запомнил, хорошо запомнил, и время подгадал правильно — дождался пока терновые ветви потемнеют до темно-коричневого цвета, тогда и ударил, в самый уязвимый момент.
Загордилась я даже, хороший из аспида ученик вышел, лучший я бы даже сказала, а впрочем единственный, что уж греха таить, но гордилась им все равно.
А вот дальше чего знать, я не ведала.
В ситуации такой лесные ведуньи могли три пути использовать:
1. Погнать всю живность лесную на нарушителя, от такого мало кто спасется.
2. Повернуть русла всех ручьев лесных, так что земля вмиг станет болотом гиблым да топким.
3. И третий путь самый страшный — древопад. Ни одна толковая ведунья на него не решилась бы, страшны последствия для леса, слишком страшны… да против нас неадекватные ведуньи, а потому чего ждать-то сейчас мне было неведомо.
Но вот чего не ожидала я никак — так это того, что ведуньи опять же, как по писанному, как прямо из учебника, все три пути последовательно использовали!
И загудела земля — это мертвяки гнали на аспидушку, да толпой страшною, силой грозною. Тут только на деревья лезть, чтобы жизнь свою сохранить, но недооценила я господина Аедана.
Аспид опасность ощутил, снова ладонь к земле приложил, да и распознал. А как распознал, свистнул негромко, и кто знал бы — моровики, бадзулы и злыдни только того и ждали. Призраками метнулись к аспиду, перед ним сгрупиировались, да всю нежить, что ведуньи в бой бросили, отправили по известному уже адресу — аккурат в круг Смерти!
Завыли, забились в истерике лесные ведуньи. Загрохотала земля вокруг, да задрожала следом… Поняла я — ручьи призывают. От состояния нервического, яблоко с силой такой сжала, что брызнул сок во все стороны.
Но аспидушка был не прост — второй свист, и за рядами моровиков, возникли болотники, кои ведуньям были вовсе не видимы. И как хлынула вода родниковая из-под каждой кочки да ямки, так воду ту тут же болотники перехватили! И в единый миг, то, что бедой должно было обернуться — стало победою!
Для того, чтобы захваченную территорию в болота превратить, болотникам и болотницам одного не хватало — воды. Из реки тянуть то сложно было, а тут им бесплатно да в количестве таком воду предоставили, уж такое преимущество им ведуньи предоставили, что не в сказке сказать, ни пером описать. К болотникам вторым эшелоном присоединились болотницы и пошло дело, уж так быстро пошло, я ж и не ведала, что можно так.
Ведуньи лесные не ведали тоже. Побесились они от ярости бессильной и…
Затрещала, загудела земля.
«Только не это» — с болью подумала я.
Но все было очевидно — древопад. Они решили использовать древопад! Как же тяжело оказалось осознавать, ведь ни одна лесная ведунья в своем уме на такое не решилась бы… Просто ни одна. Тут сама сгинешь, но лес сбережешь, а они…
На одно надеялась, помнит он слова мои: «Так вот, аспидушка, коли услышишь треск такой — беги. Назад беги, страшно это, да и пламя не поможет».
Но стоял аспид. И стоял и стоит, не шелохнется даже. А повсюду треск страшный, звук такой, от которого кровь в жилах стынет… А он стоит! Моровиков, бадзулов и злыдней отослал, болотники с болотницами отведением воды заняты, тоже исчезли из виду, а он один стоит на месте, и ни шагу назад.
И закричать хотелось «Уходи!!!», так хотелось, что я вся как струна дрожала, перед глазами лицо его угольно черное пугающее, да глаза синие, от чего-то как родные, а в душе ужас, в душе страх, в душе отчаяние…
А потом начал падать лес…
Много раз я о том читала, да никогда не видела и видеть такое, даже врагу не пожелала бы. Рвались коренья у дубов столетних, падали замертво богатыри лесные, да валились всем войском. С ними сосны вековые. О деревьях малых и говорить нечего.
Силен был удар. Страшен безжалостностью. Чудовищно страшен. Таков, что заорать хочется от бессилия, каждого дерева коснуться, скорбь искреннюю выражая, да только одна странность имелась во всем том — древопад был, но не на болотах. Каждое из рухнувших деревьев, выжженной аспидом границы не коснулось вовсе, падали гиганты так, словно на воздушную стенку натолкнулись, от того и валились в иную сторону.
И вот стоит мой аспидушка победителем!
Трясет от негодования ведуний лесных.
Льются горькие слезы у меня — ни за что полегли деревья. Как есть ни за что. Стали они жертвами тупой злобы и ярости. И пали как воины, отправленные в бой полоумными полководцами…
Вот на этом бой и закончился.
Из-за воды, что призвали ведуньи — болотники да болотницы окончательно в силу вошли. И теперь работа была у них кропотливая, да посильная — из леса болото творить. И не простое, а Заповедное. В деле том помощь посильную им моровики оказывали, а вот аспид с бадзулами да злыднями обход совершал. Деревья павшие огню предавал, расширяя границу охранительную да насыщая почву отравленную золой питательной. Чуть кто мешать пытался — в дело злыдни вступали, и мертвяк становился энергией, коею тоже в дело пускали. А потом и вовсе случилось странное — аспид перешел мост, перетер о чем-то с лешим, и призвал Ярину. Чаща моя вторая заповедная, поначалу воспрянула, а потом от аспида шаг назад сделала, да и возникла тут же передо мной. Все верно — я ее хозяйка, мне и доверие.
— Не знаю, Ярина, — честно сказала ей. — Можешь попробовать, да только об одном помни, дальше сожженной границы тебе ходу нет.
Поклонилась чаща Заповедная, да и ринулась — на новой своей территории хозяйничать.
К тому времени вернулся уж водяной ко мне, вампиры с волкодлаками ушли пировать, благо Савран и сегодня успел обернуться со товарами, а вот я сидела, все так же напряженно за ситуацией следя.
— Получилось же, Веся! — рывком воду покидая и гарным парубком на берег присаживаясь, сказал водяной.
— Получилось, — прошептала я, глаз от изображения не отводя. — Да только, Воденька, в прошлый-то раз и у меня все получилось… А чем закончилось?
Понял меня водяной.
Ни слова не говоря, соскользнул в воду опять, да и помчался туда, где помощь его в любой момент могла понадобиться. Не покидала поста своего и я. Тревожно мне было. Тяжело на душе. Чувство такое — вот только отвернусь, так и случится беда. Вот прямо тот час же случится.
Одно хорошо — горели деревья, горели ярко, от того видеть я все могла, на посту и совы, и вороны, и орлы были. И пусть без клюки сложнее то было, но перемещалась я от одной птицы к другой, все за аспидушкой следуя, из поля зрения его не выпуская. И пусть условились — не раньше двух ночи вмешиваться, а чуяло сердце ведьминское, беда будет.
Вот только какая беда?
Аспиды — неуязвимы почти. Почти… Сунься он в сам Гиблый яр уничтожили бы, а так он уже фактически на территориях болот Заповедных был, то другое дело, и все же… Не то что-то было. Не так. И ведуньи что отступили безропотно, и нежить, что в какой-то момент атаковать вовсе перестала, а самое главное — тишина. Лес, Гиблый яр, он тишины был полон. В нем кто-то был. Кто-то не родной ему, пришлый, от того и тишина такая. И хоть взглядом птичьим, а видела я злобу. Чуяла ярость и ненависть.
И дрожала, грызя ногти, да чувствуя, как от слабости шатает уж, но с поста своего даже не сдвинулась.
Чуяла я беду. Чуяла. Всем своим ведьминским чутьем ощущала. И вот коли была бы лесной ведуньей как полагается, тут уж разум слушалась бы, а разум говорил — наша победа, топи страшные по границам, полоса выжженная ту границу еще безопаснее делает, а аспиды они ж неубиваемые. Но то разум.
А сердце от предчувствия дурного сжималось.
Вот сердце то на беду и указало.
Как среагировать успела — то не ведомо.
Да только блеснула игла в свете ветвей догорающих, я браслет обручальный сжала, да и что силы было, на себя дернула.
И последнее, что увидала — как игла та в дерево на болоте, аккурат там, где плечо аспида было назад мгновение, впивается. Да от одной лишь иглы, что и швейной в размере уступала, чернеет дерево, скукоживается, и опадают на землю даже не листья — ветви падают.
А большего увидать не смогла — навалился неподъемной тяжестью аспид на меня, я от боли вскрикнула, он скатился мигом, от тяжести своей избавляя, да и замерли мы — я на земле распластавшись, он сверху, на руках вес свой удерживая, да на меня глядя так, словно вообще увидал впервые.