— Да, вы правы, — величественно кивнула она лешеньке, — лучше оставить так.
Парочка метел со смеху чуть не пороняли свою ведьминскую ношу, я очень старалась не улыбнуться, и не смотреть на ведьму, у которой к определенной части тела прилипла метла и теперь вызывающе торчала по обе стороны от собственно ведьмы.
— Метлы иной раз дают сбой, — попыталась оправдаться главенствующая. — Переизбыток магии может выдержать не каждая… утварь.
«Я вот не поняла, это она меня сейчас тварью назвала?» — возмутилась намертво прилипшая метла.
«Нет, предметом мебели, — пояснила ей моя клюка».
Я бы вмешалась в разговор, но не хотелось выдавать свои возможности. В том смысле, что метлы у ведьм те еще затейницы, так что осознай ведьмы что с метлами говорить можно, каждая определенно провести воспитательную беседу пожелает, а мне оно надо? Чай своих дел выше крыши.
— Приветствую вас на территории Заповедного яра, — вежливо произнесла я, склонив голову в знак приветствия.
Ведьма пыталась держать лицо, но прилипшая к платью метла определено не способствовала величавости.
— Благодарю за помощь оказанную, Валкирин, — ведьма отчаянно пыталась держаться.
— Я не Валкирин, не мое это имя, — сказала твердо.- Я — Весена, ведунья лесная, хозяйка Гиблого яра да Заповедного леса.
И тут меня леший осторожно обнял, да на шаг отойти назад заставил. Искоса взглянула на него — он молча указал на тех ведьм, что не миновали границу Заповедного яра. Их было пятеро. Шестая все так же на четвереньках стояла, в себя прийти никак не могла. Но ее медальон круглый передо мной упал, и вот такой же примерно сейчас на груди одной из пятерки ренегатов был, а я уж знала — чародеи удар наносят парный.
— Сейчас бой будет, — сказала, на второй медальон глядя пристально да напряженно, — улетайте отсюда. В вашем ведении горы, любую выбирайте, а можете несколько. В леса вам мои пути нет, своя экосистема там, ваша магия ее нарушить может. Коли трудности будут лешего моего зовите, он зов в любом месте территорий моих услышит. А сейчас улетайте, и быстро.
Хотела было возразить главенствующая, но тут, нарушая субординацию, слетела вниз Ульгерда, ее метла была сурова и сдержанна как и ее хозяйка.
— Здравствуй, Веся, — оставаясь на метле, произнесла ведьма.
— Здравствуй, Ульгерда, — не отрывая взгляда от чародеек, произнесла я.
— Мы всех проверили, — напряженно сообщила она, — нежити с нами не было, но лес их не пустил. Почему так?
Быстро взглянула я на нее, подурнела Ульгерда пуще прежнего — кожа серо-зеленая, нос крючком, ногти да зубы желтизной пугают, взгляд мутный. Колдовала ты, Ульгерда, колдовала больше положенного. Сколько теперь тебе времени отмерено? Год? Полгода? Что же ты с собой сделала, ведьма?
— Это яр Заповедный, Ульгерда, — голос мой дрогнул, едва назвала ее по имени, — я приказ отдала пропустить только нечисть. Ведьмы — нечисть, а вот чародейки — они люди, к нечисти они непричастные. От того и миновать барьер не смогли. Но я опосля объясню, улетайте сейчас.
Оглянулась Ульгерда на своих — боль ее я почти физически чувствовала, ничто не ранит так, как предательство… а ее похоже предали.
— Главенствующая, — напряженно произнесла она, — здесь ведунья хозяйка, коли сказано улетать, прислушаться следует.
«О, а может еще и к рукам прилипнуть?» — призадумалась метла ведьмы главной.
Мы с лешим разом чуть не застонали, но на эмоции времени не было.
— Улетайте! — приказала ведьмам.
— Мы не слабые, — гордость у главенствующей имелась в наличии определенно, — и бой принять готовы, в стороне не останемся.
Я даже отвечать не стала.
Лешенька за меня все сказал:
— Не будет боя, бойня будет. Это наша территория, здесь равных нам нет.
Улыбнулась я лешему, да клюку вскинула, магию леса Заповедного призывая и увидев, хоть и мелькнула на краткое мгновение всего, но я увидела — усмешку торжествующую у главной из пяти чародеек. Наивная…
И клюку я как подняла, так и опустила, к изумлению всей ренегатствующей публики. Опосля концом клюки споро круг алхимический начертала, медальон упавший очертив, магией руны добавила и как было, так и отправила я медальон этот прямиком к Агнехрану — магия это его стихия, ему и разбираться. А едва исчез медальон опасный, улыбнулась я потрясенной публике по ту сторону стены невидимой, и ручкой им помахала, недвусмысленно предлагая валить отсюдова на максимальной скорости.
Увы, совету доброму не вняли.
Встряхнулась аки зверь, да и подскочила упавшая чародейка. Глаза ее загорелись светом рубиново-фиолетовым, руки развела, магию собирая, да со всей дури-то и вдарила по мне. Зря она так, мы-то с лешим ладно, мы отходчивые, но Ярина это им не Леся, она таких выкрутас не терпит. Когда спеленутую по рукам и ногам чародейку чаща Заповедная уносила на воспитание к местной нежити, чародейка выла аки блаженная, но это ей не помогло. Иные чародейки пытались спасти коллегу от участи печальной, но Ярина это Ярина, с ее силой, опытом, да ненавистью к ворогу, сравниться мало что может.
Ну, кроме меня.
— Метлы, — крикнула, тайну свою выдавая, — на вашем месте, я бы к остальным ведьмам летела. Чародейки народ ненадежный, того и гляди спалят во костре там, али в печи.
Метлы подумали, да и рванули прочь, сбивая чародеек с пути летного, да отправляя в кусты приграничные. Не уверена, что все приземлились без травм там, и колючек, ибо прямиком в чертополох угодили. Но это уже было не мое дело — чтобы дать полноценный бой за пределами Заповедных территорий у меня не хватало ни сил, ни знаний, а чародейки уже смекнули, что им до меня не добраться.
— Ну, с этим разобрались, — решила я, глядя, как улепетывают в портал чародейки.
— Навродь разобрались, — согласился леший.
— Тады пошли дальше воевать, — порешила я, и ударом клюки оземь открыла тропу Заповедную.
***
Но до «воевать» мы не добрались. До позднего вечера мотались по лесу да яру замеряя рост тех лесопосадок, в которые влила я силу чародейскую. На первый взгляд ничего особенного не заметили, на второй тоже, и даже на третий, но это не остановило — хватало одного взляда на лешего, чтобы понять, что просто не будет.
Водя как меня увидал, хотел было по поводу моего исчезновения с ярмарки да наглого поведения аспида высказаться, но получил линейку измерительную и ринулся к себе рост водорослей, рыб, да особливо кракенов измерять. Хотя вот за кракенов боялись мы менее всего, они сами по себе магией сотворенные, им любые мутации нипочем.
Итого к ночи для войска моего опять устроили пир, а я сидела в избушке своей за новым столом, на новом стуле, который не грозился рассыпаться от любого неосторожного, да читала книги чародейские, попивая чай с молоком. Живность, что Водя мне на ярмарке купил, леший к Ульяне да Саврану отправил, мне то она ни к чему. Корова оказалась дойная, так что мне Ульяна передала молочка свежего, и оказалось так я за парным-то соскучилась.
Хлопнула дверь.
Головы не поднимая, спросила устало:
— Лешенька, аспид еще не приходил?
А следом услышала, как хмыкнул кто-то знакомо, и улыбнулась, стараясь улыбку скрыть.
Агнехран же обошел стол, подошел со спины, обнял и склонившись к самому уху прошептал:
— Пришел уже. Что-то передать хотела?
— Хотела, — не удержалась от тона игривого я.
— Говори, — теплые губы коснулись щеки моей, — все передам, из уст в уста, как говорится.
Обернулась, содрогнулась, да и прямо спросила:
— Аспидушка, это ты страшнее стал, или мне в свете свечей такое причудилось?
— Страшнее стал, — честно признал Агнехран. И добавил как-то многозначительно:- Спасибо за медальон.
Тут уж мне совсем не по себе стало. Подчеркнула место, где читала, книгу захлопнула, развернулась к аспиду да и спросила встревожено:
— Случилось что?
Не отвечая, Агнехран сел за стол, затем не долго думая, отодвинулся, меня вдруг подхватил, на колени к себе усадил, да и спросил, проникновенно глядя мне в глаза глазами своими змеиными:
— Ведьмочка моя, склонная к разного рода экспериментам, ты что со мной сделала?
Ну, промолчала я. Откуда мне знать, что я с ним сделала?
— Не знаешь? — догадался Агнехран.
— Не-а,- честно созналась.
— Так я и думал, — трагически созналось чудище. — Что ж, бывало и хуже.
— Правда? — заинтересовалась я.
— Правда, — подтвердил он, — вот когда ты из меня охраняба делала, тогда было хуже.
— Ну… — замялась я, — тогда было не хуже, тогда было совсем все плохо.
— Ну… — начал было Агнехран.
Затем взглянул на меня, улыбнулся и беззаботно сказал:
— Справлюсь. Когда ты со мной, да смотришь вот так, без страха, тревоги и осторожности, я со всем справлюсь, даже с этим. Поцелуешь?
Посмотрела я на лицо угольное, на губы черные, в глаза змеиные и ответила:
— Ннннееееет.
— Совсем нет? — расстроился он.
— Ты себя в зеркало видел? — возмутилась я.
Агнехран не растерялся и предложил:
— А ты глаза закрой.
Я закрыла. Да к щеке его прикоснулась ладонью и тут же решила, что:
— Нет. Даже с закрытыми глазами.
И открыв, на него посмотрела. Опечалился аспид, вздохнул тяжело, да и сказал:
— А полюби меня такого, какой есть.
Оглядела я его, такого какой есть, да и вопросила скептически:
— Агнехранушка, любимый мой, еще раз спрошу — ты себя в зеркало видел?
Помрачнел. Совсем помрачнел. Вздохнул, почти трагически, и выдал:
— В одном из северных королевств есть сказка про красавицу и чудовище.
— Иии чего? — заинтересовалась я.
Аспид на меня поглядел и пояснил намекательно:
— В сказке той красавица полюбила чудовище, несмотря на то, что он чудовищем был.
Тут я призадумалась. Представила себе Агнехрана в образе Аедана, черного такого, матового, с кожей змеиной, его да детишек наших черненьких… Не то чтобы я родить могла, хотя учитывая изменения, да магию чародейскую может и могла, вон обрел же леший облик человеческий, ну в общим детишки черненькие меня не пугали как-то, а вот архимаг в обличии аспида очень даже. Как с таким вообще делами интимными заниматься?