– Ведьма, тут два ведра. Одно серебряное, – раздался голос мужика за дверью. – Ты что, серебра не боишься?
– Я ж не упырь, не волкодлак и не нежить, – ответила мрачно, разом утратив и тепло в душе, и быстроту биения сердца.
– Ага, то есть ты ведьма, – заключил этот… шибко умный.
Я развернулась и двери распахнула разъяренно.
На сей раз просить мужика отступить на три шага не пришлось – он уже там стоял, невозмутимо ведра разглядывая. И взгляда от ведер не отрывая, пояснил спокойственно:
– С ведуньями лесными не знаком, тут твоя правда. Да только давай уж откровенно – вряд ли лесная ведунья знакома с методами убиения упырей, вампиров и волкодлаков.
И взгляд на меня поднял. Вопросительно-насмешливый такой.
Ах ты гад!
– Ладно, подловил, ведьма я, – отрицать не стала. – И тут дело такое, охранябушка мой распрекрасный, о коем тебе знать надобно – у ведуний-то потребностей в мужском внимании нет, а вот у ведьм… хе-хе…
Побледнел болезный мой, но за водой утопал с достоинством, зато усмехаться надменно перестал – и то хлеб.
А я в избу вернулась, самую страшную маску из всех натянула, а нос взяла поменьше – мой самый длинный обзору мешал слегка, перчатки надела с когтями поменьше, плащ почище, все ж готовить собиралась, да и пошла кухарничать, делать нечего.
Поначалу я мужика за водой не туда послала – в смысле я вообще никуда не посылала, он сам ушел, а как пришел, тут-то до меня и дошло, что не туда ходил. Он через лес, к ручью смотался, это шагов за триста пути. А мне водяной еще год назад родник во двор провел, теперь бочка с водой завсегда полная, и вода ключевая, студеная, вкусная. Но вот то, что студеная… не радовало. Ибо пойди умойся студеной водицей-то, спозаранку… то еще удовольствие.
– Охранябушка, любый мой, пригожий, – ласково сказала я, уж так ласково, что мужика передернуло, – напрасно труд на себя взял такой, ходить неведомо куда…
– К ручью, – не согласился с терминологией мужик.
– Хорошо, пусть будет «ведомо куда». Только смысл от того не меняется. Зачем ходил-то? Тут же вода в бочке есть, – перестала издевательски любезничать я.
– Так это же бочка, сколько лет этой воде уже?
Вот же ж.
– Она родниковая. Мне водяной родник приспособил, – сообщила мрачно.
– Ясно, – спокойно ответил охраняб.
Пошел да и вылил воду. А я запоздало о словах своих пожалела – котел-то у меня был, только я в нем зелья последний раз с год назад варила, а то и с два, и мыть его надобно было сейчас, а теплую воду с ручья раб мой нерадивый гордо вылил. И вот что мне стоило промолчать?
В общем, котел для зелий пришлось мыть магией. Я попыталась руками, но слишком холодная вода была, в перчатках хлюпать начало вообще мерзко, пришлось магией. Охраняб скептически наблюдал за моими манипуляциями… но не вмешивался.
Котел я в итоге кое-как вымыла, водой ополоснула, охраняб воды в него залил, совместными усилиями – я магией, он руками, взгромоздили над костром, всунув в таган, я в печи готовить не рискнула, я ее года два уже не чистила и в ней домовой приблудный спал, тихарясь от Силы Лесной.
Потом долго ждали, пока вода закипит.
Я так вообще не дождалась, сбегала в дом, бутербродов наделала, на тарелке вынесла, на ходу уже вспомнила, что перчатки, снятые на время нарезания хлеба да ветчины, обратно не надела, и пришлось сначала кричать:
– Охранябушка, а смотри, что это там?
А потом, пока он смотрел в лес, тарелку на скамью быстро поставить и бежать за перчатками. Надо бы еще пару сделать, а то надевать мокрые неприятно, а с большими когтями неудобно.
К тому моменту как вернулась, охраняб уже все бутерброды умял и теперь сидел на скамье, скептически глядя на меня и заодно сообщив:
– Там, в смысле в лесу, ничего не было.
– Да и тут уже ничего не осталось, – вздохнула я.
Подхватила тарелку и ушла в дом, новые бутерброды строгать – ну и аппетиты у некоторых, эдак я его точно не прокормлю.
Когда вернулась, меня ждали две вещи – закипевшая вода и вопросительный взгляд все еще голодного мужика. Молча отдала ему всю тарелку и угрюмо посмотрела на воду. В жизни супов не варила да никогда не думала, что это станет проблемой.
– По идее начинать нужно с мяса, – выдал умную мысль мужик, уминая очередной бутерброд.
Из ветвей растущей во дворе березки вылезла морда кота Ученого, и он с таким же умным видом заявил:
– Точно с мяса.
Леший умных советов не давал – просто принес мне кулинарную книгу, видать в Веснянки за ней сходил, да отослал примчавшегося было волка, значит, сам рядом будет.
– Вот сердечное тебе спасибо! – искренне поблагодарила я.
Леший, молча кивнув, растворился.
А кот-ехидна остался. На ветке растянулся и промурлыкал:
– Ну давай, осваивай, что ли, кулинар-р-рную м-м-магию.
Это он мне так намекнул на то, что у меня там еще учебники неоткрытые остались и надо бы за учебу браться, а не супы варить. Но, если честно, между супом и учебниками я бы выбрала… учебники. Читать-то я по крайней мере умею.
– Слушай, ведьма, я уже поел, – решил вдруг сжалиться надо мной охраняб.
– Точно? – с надеждой вопросила я.
Мужик уверенно кивнул, доедая последний кусок последнего бутерброда. Я вздохнула, не скрывая облегчения, кот уржался так, что свалился с ветки на землю и исчез уже оттуда.
– Ну, раз поел, моешь посуду! – гордо решила похозяйничать.
Мужик выразительно посмотрел на единственную все-таки чистую практически тарелку и на идеально чистый котел с кипящей водой. Потом с усмешкой на меня, мол, мыть-то нечего.
– М-да, проблема, – была вынуждена согласиться я.
– Может, компот сварим? – даже не знаю почему предложила я.
Тяжело вздохнув, охраняб ушел в дом. Вернулся с мясом. В общем, если он и был согласен на компот, то только компот из мяса.
– У тебя хотя бы соль есть? – поинтересовался мужик, разделывая мясо на пне неизвестно где обнаружившимся топором.
У меня, кажется, вообще топора не было, где он его взял?
– Какая-то ты странная ведьма, – разрубая говядину на куски, вскользь заметил охраняб.
– Что значит странная? Я старая женщина, давно живу одна, разучилась готовить! – возмущенно заявила я и ушла в избушку.
Тоже мне, нашелся тут мужик без странностей. Сам вон ходит и отпускает саркастические замечания, хотя должен был бы лежать в беспамятстве, а странная тут почему-то я.
В избушке напустила туману, зажгла свечи, сняла плащ, маску, нос и перчатки, накинула на себя иллюзию – знаю, что они у меня не очень, но в тумане кто разглядит. Чаю мятного успокоительного заварила, творога себе набрала со сметаною, ветчины для бутербродов не осталось – мужик все съел, – и засела за учебник по иллюзиям.
Два раза заходил охраняб.
Первый раз искал соль. Не нашел, забрал полупустую солонку со стола. Второй раз искал перец или специи «хоть какие есть». Высунувшийся из печки, сонный домовой указал ему на неприметный шкафчик у окошка, прикрытый занавеской. Надо же, занавески стирала в прошлом месяце, а шкафчика так и не видела раньше. В шкафу обнаружилась соль, труха из перца и что-то еще, от чего читающая я расчихалась, пришлось открывать окно и проветривать.
– Ведьма, не хочу показаться неучтивым, но у тебя глаз сполз на подбородок, – выходя из избы моей, сообщил охраняб, – левый.
Кинулась к зеркалу и обнаружила, что мужик у меня очень даже тактичный – про правый глаз, сползший на щеку, даже говорить не стал. Долго восстанавливала иллюзию, частично вообще по учебнику. А и ничего бы не сползло, если бы тут некоторые не шлялись!
Злая, я выглянула в окно на «шляющихся» да и замерла…
Мужик мой котел крышкой накрыл и оставил компот мясной, видать, настаиваться, а сам сейчас стоял у бочки, сняв рубашку, и обливался водой из ведра. Полуобнаженный, мокрый, смуглый, со жгутами мышц, которых под рубашкой было не видать, зато сейчас хоть бери пересчитывай, худощавый, но жилистый. И я бы, может, начала бы считать, так, из любопытства, да только тут охраняб мой спиной к избе повернулся – и меня как молнией поразило!
На его спине было клеймо!
Чудовищное клеймо с жуткой, страшной, прожегшей кожу до мяса меткой!
И следовало бы в ужас прийти от вида самого клейма, да оторопела я от осознания страшного – клеймо ставили наживую!
Наживую!
Клеймили человека, который был в сознании и сопротивлялся, видать, до последнего, потому что края метки ровными не были, глубина прожига оказалась неравномерной… Да где же такое видано? Разве ж можно вот так вот, живого человека-то?! Да и я хороша – не посмотрела, не проверила, уложила его на спину, на самое место-то болючее и еще не везде затянувшееся коркой живительной.
И это вот тоже странно – клеймо такое заживляют тотчас же. Ибо чревато смертью клейменного от шока болевого. А тут… никто ничего не залечил.
А потом я увидела и другое – всю спину широкую покрывали черные молнии проклятия. И я такое только в книгах видела, когда пыль в библиотеке наставницы с томов древних смахивала. Иначе, может, приняла бы то за татуировку какую, но нет – татуировки так не делают, это было проклятием. Да не простым, а лишающим сил, концентрации, внимательности… разрушающим проклятием. Человек простой с таковым узором на спине не прожил бы и суток, а вот маг…
Мой охранябушка оказался магом.
Запечатанным магом. Тем, кто подвергся самой страшной каре, которой только мог подвергнуться магически одаренный. Да как же это? Даже если представить себе, что маг он действительно, что не ошиблась я и печать проклятия определила верно, то как и каким образом этот маг заклейменный не в тюремной камере оказался, а в обозе Саврана-купца?
А может, ошиблась я? Все же столько времени прошло, а я тут в лесу своем Заповедном все с романами книжными да делами рутинными, вот и поглупела слегка, вот дурное и чудится там, где его нет?