– И я бы не советовала лезть руками в пасть к волку. Ох, и не советовала бы. Особенно к злому. А они разозлили.
– Волка?
Отвела взгляд и молвила тихо:
– Меня.
И тут со дна постучали снова. Настойчиво очень да столь яростно, что я гнев наставницы бывшей, даже не принимая вызов, явственно почувствовала.
– Охранябушка, – позвала я, досадливо на суму с блюдцем поглядев, – а знамо ли тебе, кто тебя из темницы королевской выкрал?
И на мага посмотрела вопросительно.
– Отчасти, – уклончиво ответил он.
– А побеседовать с похитителями желаешь? Али слово сказать недоброе?
Промолчал.
– Ну нет так нет.
Я на охраняба выразительно посмотрела, палец к губам приложила, призывая к молчанию, и расположила блюдце серебряное так, чтобы видно было только меня да стену темную за моей спиной. И лишь опосля пустила выросшее за ночь наливное яблочко, отвечая на вызов.
Поговорить жаждала, как я и чувствовала, Славастена. На сей раз на ведьме иллюзия была да и грим нужный – от того взглянули на меня зеленые глаза, щедро сурьмой подведенные, ярко выделяющиеся на фоне бело-фарфоровой кожи лица в обрамлении черных прямых волос. И зла была бывшая наставница неимоверно – по темным волосам искры зеленые пробегали, мерцающие очи колдовские подчеркивая.
– Значит, в силу вошла, да? – прошипела Славастена.
И охраняб мой от звука ее голоса напрягся так, что даже дышать перестал. Да, знал он, кто руку к его похищению приложил, определенно знал.
– Ну вошла, дальше что? – спросила нагло и зевнула невольно, оттого, что спать хотелось очень, перетрудилась я с расширением территории леса Заповедного.
Поспать бы мне еще…
Да тут Славастена зарычала, почитай, что зверь лесной раненый:
– Где архимаг, тварь?!
Я, спокойно себе пьющая чай, чуть не подавилась от такого. Не ждала, что вечно сдержанная да хладнокровная наставница до крика бешеного опустится. Может, покусал ее кто? А бешенство, между прочим, заразно, и мне такой заразы не надобно. Не забыть попросить лешего, чтобы всех лис проверил на всякий случай.
А ведьма продолжила:
– Тебе что было сказано, оборванка беспутная? Саврана пропустить! Пропустить!
– Так пропустила же, – делая вид, что не обидно ни разу, спокойно сказала я.
И пока Славастена воздух ртом хватала, издевательски добавила:
– Только сделала я это днем ранее, Славастена. Да на моих условиях.
И победно отсалютовав бывшей наставнице чашкой с чаем, сделала маленький глоток, ощущая непередаваемый вкус сделанной гадости. Если бы Славастена могла проклясть меня через серебряное блюдце, она бы это сделала, действительно сделала… но она не могла, ибо ведьмой не являлась, от того и оставалось ей лишь скрежетать зубами, и скрежет вышел славный.
– Где архимаг, тварюга? – повторила она, подуспокоившись.
– Вспоминаем твою первую фразу… – безмятежно протянула я.
А первой фразой ведьмы было: «Значит, в силу вошла, да?».
– То есть ты убила моего архимага?! – взревела ведьма.
– Ага, – абсолютно невозмутимо соврала я.
«Убитый» заметно сглотнул, напряженно глядя на меня.
– За артефакт, подчиняющий, спасибо отдельное, – мило улыбнулась, явственно издеваясь над бывшей наставницей.
И по лицу вечно молодой Славастены пошла рябь, от ярости неимоверной наставница и слова выговорить не могла, и ни вдохнуть, ни продохнуть. Видать, дорогой ценой ей мой архимаг достался, ох и дорогой.
– А то, знаешь ли, – продолжила рассудительно, – он бы без него и наземь бы не лег и сопротивлялся бы, а так вообще никаких проблем и целый архимаг – мой. Кстати…
Я сняла с шеи артефакт подчинения, разместила на раскрытой ладони и на глазах у потрясенной Славастены медленно подула на магическую вещь. Тяжелый серебряно-стальной предмет под дыханием полновластной ведуньи лесной медленно истаял и уже лишенными силы серебряными ручейками пролился на пол… точно так же поступил ошейник на моем охранябе, но к чести мужика он не издал ни звука. Молча стерпел.
А вот Славастена захрипела, выгнулась от боли, взвыла диким зверем, подтверждая, что артефакт был ее работой. Исключительно ее… и сейчас при гибели ее творения, она испытывала боль, причем отнюдь не моральную.
– Не люблю серебро, – стряхивая с руки последние капли, равнодушно произнесла.
Ведьма по ту сторону блюдца хрипела, отчаянно пытаясь не рухнуть на сыру землю-матушку.
– Знаешь, в чем проблема твоя? – глядя в ее наливающиеся неистовой ненавистью глаза, сказала я. – Ты не ведьма.
Это было самым страшным оскорблением в сторону любой из ведьм, но это же было истинной правдой в отношении Славастены… жаль, об этом знала только я.
– А кто поверит тебе, Валкирин? – прошипела моя бывшая наставница.
И осознание собственной безнаказанности придало ей сил. Выпрямилась Славастена – глаза горят, лицо белое, улыбка презрительная, во взгляде насмешка издевательская. И обиднее всего то, что… права она. Никто мне не поверит. Она-то всесильная ведьма-наставница со своей школой ведьм, как все думают – истинная, ученая, в силу полноценно вошедшая, а я… я дура наивная и ренегатка-отступница, позорно сбежавшая да еще и жизнь юного мага загубившая. И боль резанула по сердцу, вскрывая раны застарелые, не зажившие, те, про которые забыть пыталась всеми силами… И мне казалось, что забыла уже, да вот беда – напомнили.
– А ты права – никто, – с горечью признала я ситуацию.
Усмехнулась Славастена, подбородок горделиво вскинула, снисходительно на меня воззрилась да и молвила:
– Валкирин, девочка, ты послушайся совета мудрого да доброго – отдай силу. Отдай по-хорошему. И тогда цел твой убогий лес останется, слово даю.
– Убогий, говоришь? – медленно переспросила я.
– Убогий, – уверенно подтвердила Славастена. – Не знаю, ведаешь ли, но мы лесопилки со всех окрестных городов согнали. Хорошие лесопилки, качественные, магические – да сверх того Ингеборг их усилил, а ты его силы знаешь.
Усмехнулась я невесело. Вот значит как. Что ж, понять Славастену можно было – я раньше тоже не ведала, на что лес Заповедный способен-то. В нашем ведьминском восприятии он был чем-то вроде заповедника для нечисти да живности всякой, и ведьмам было предписано о лесах магических заботиться да ведуньям слабоумным всяческую помощь по мере надобности оказывать. От того и считали маги да ведьмы лесных ведуний существами слабыми и теряющими силы невеликие с уничтожением леса Заповедного.
Но это было заблуждением.
– Славастена, – я на наставницу бывшую взглянула спокойственно, подхватила наливное яблочко да, подбрасывая и снова хватая его, произнесла угрожающе, – а теперь я тебе дам совет добрый. Беги, Славастена. Со всех ног беги.
И позвала мысленно: «Леся».
Чаща давно на месте была, давно приказа ждала – Заповедная завсегда нападение чувствует, да без приказа никогда не нападает.
«Взять!» – приказала я.
И откусила от яблока, пристально глядя на содрогнувшуюся наставницу.
Содрогаться ей было от чего – одновременно со мной откусила и чаща… Все лесопилки, все телеги с пилами и лесоповалочным материалом, всех лошадей да быков тягловых – всё. Людей только не тронула, отшвырнув терновником шипастым. И полетели мужики вида угрожающего прямиком в Славастену да поспешившего спасти мать Тиромира. Прикидывающаяся ведьмой вскинула руки, пытаясь лавину тел человеческих остановить. Да много их было, столкновение оказалось неизбежным, и все что смог сделать Тиромир – прикрыть матушку телом могучим, плечами широкими. Так что всем досталось. С проклятиями и стенаниями начали подниматься охороннички, с трудом встал Тиромир да подал руку Славастене… Но сидела в ужасе та, что ведьмой прикидывалась, и смотрела на чащу, потрясения не скрывая.
Леся же, впервые получившая возможность силу свою продемонстрировать, потянулась показательно да облизнула условным языком жуткую клыкастую пасть и ощерилась издевательски.
– Что… Что ЭТО? – с трудом молвила Славастена.
И взгляд ошарашенно перевела на блюдце сверкающее.
Улыбнулась я насмешливо, яблочком надкусанным отсалютовала да поинтересовалась:
– Еще раз продемонстрировать, али с первого все поймешь?
Побледнела наставница бывшая да среагировала быстро:
– Ингеборг, портал!
Вспыхнул родимый тут же, и поспешно скрылись в нем и Тиромир, ничего не понявший, и Славастена, все осознавшая. Остались счастливая и довольная Леся, а также испуганные и потрясенные тем, что бросили их на растерзание, наемники да работники, со всех городов окрестных согнанные. И вот работников мне было, откровенно говоря, жаль.
Глаза прикрыв, перенеслась к чаще моей Заповедной да голосом страшным, из стона древесного, из карканья воронов, провозгласила:
– НА ПЕРВЫЙ РАЗ ПРОЩАЮ. И КОЛИ СКОТИНУ ДА ИНСТРУМЕНТЫ ВЛАДЕЛЬЦАМ ВОЗВРАТИТЕ, ЖИЗНЬ СОХРАНЮ. А КОЛИ НЕТ…
«Леся».
И вмиг моя чаща спеленала терновником одного из тех наемников, что вчера за женой да ребятишками Саврана гнался неистово, не собираясь пощадить даже детей. Страстные объятия, хруст ломаемых костей, и рухнул наемник замертво.
А Заповедная отступила, обнажая невредимую животину да инструмент весь с телегами и лесопилками. И работники действовали споро – быстро все собрали, быстро опушку леса Заповедного покинули. Наемники куда менее сноровистыми были – долго стояли, не решаясь границу перейти. Потом пнули парнишку из новоизбранных, и тот помчался за телом павшего предводителя. Бледный весь, трясущийся… Где-то видела я его, кажется… Вроде в Западянке…
Выдох – и открылась Заповедная тропа да прямо к деревеньке этой. А тело предводителя наемничьего отряда я и так вышвырнула, то было не сложно. Парень же, постояв в раздумии с мгновение, бросил наручи, доспех ржавый да меч кривой и побёг, слезы вытирая, прямиком в родное село.
Я же в тело свое вернулась, глаза открыла да на мага напротив напряженно сидящего взглянула.
Не стал молчать охраняб мой, произнес тихо: