Прищурив синие очи, маг смотрел на меня, не понимая сказанного, и в итоге произнес:
– Я архимаг, Веся, если бы эту печать можно было бы снять – я бы это сделал. Но… с ней что-то не так, и ничего не вышло. И как мне объяснить тебе, упорной, что если у меня не получилось, то и для тебя это невозможно?
Лишь лукаво улыбнулась, глянула на него, а затем спросила:
– А ты вчерась не обратил, случаем, внимания на книги, что мне водяным были переданы?
Охраняб сложил руки на груди, сел удобнее, опираясь на спинку стула, и ответил мне менторским тоном:
– Чародейские, Веся. Это сумел бы определить даже самый завалящий маг. И жаль тебя разочаровывать, но тот же самый завалящий маг так же сказал бы, и это чистая правда, что магия чародеев слабее, нестабильнее, нелогичнее и существенно уступает современной магии. Поверь, если бы эти книги представляли собой какую-либо ценность, их давно извлекли бы из тех обломков чародейских башен, что еще сохранились. Заметь, даже защиту с них я снял без какого-либо труда, и это при наличии ограничившей мою магию печати.
Покачав головой укоризненно, тихо заметила:
– Прямой ты, охранябушка, прямой как стрела, как меч, как боевое заклинание. И смотришь ты прямо в цель, самую суть видишь, да только то, что на поверхности, упускаешь. И ты прав, чародейская магия послабее современной будет, это так, однако на плечо свое посмотри, а опосля сюда!
И я открыла ему учебник чародейский.
На нужной странице, на нужной картинке.
И спросила с улыбкою:
– Зеркальце тебе дать, охранябушка?
Маг вскочил!
Схватил учебник, стремительно, стул едва не обронив, подошел к зеркалу, что во весь рост было, вгляделся в плечо, затем полуобернувшись на то, что на спине рассмотреть мог.
И остолбенел.
И вот пока он так стоял, я все так же безмятежно сообщила:
– Королевский маг этот сразу странным мне показался – законы нарушал слишком нагло, слишком уверенно, вел себя… аки самый настоящий маг, только… поначалу терпением отличился слишком долгим, такое магам не свойственно, а после в лес мой проник, пусть и с помощью ведьмака. Это не насторожило меня – другое задуматься заставило, то, что лес он покинул сам, и ведьмак ему уже не понадобился. И знаешь, может, я умом и не отличаюсь, но сообразительности хватает. Этот маг – бывший чародей. И на спине твоей чародейские проклятия, охранябушка. Я не сразу это поняла, просто искала, как печать снять, подумала, что, быть может, у чародеев способ есть, и, как видишь, права оказалась.
Маг развернулся, молча, на негнущихся ногах вернулся, вернул мне учебник, не сел – рухнул на стул.
– Ну так что? – невинно поинтересовалась я. – Доверишься мне али связать тебя придется?
Взглянул напряженно и хрипло спросил:
– Связать? Правда веришь, что сумеешь меня связать?
– Я-то? – усмехнулась. Подалась к нему и у самого лица выдохнула: – Охранябушка, родненький, я, может, и не смогу, только ты забыл, что у меня чаща есть Заповедная. Звать или сами разберемся?
Глянул на меня почти с ненавистью и хрипло выговорил:
– То есть, ведьма, выбора у меня нет, я правильно понял?
– Правильно. – Улыбаюсь все и улыбаюсь. – Охранябушка, ты пойми – оставить тебя как есть я не могу. Печать у тебя, сам видишь, нестабильная. Убивать тебя, может, и есть смысл, но я никогда на такое не пойду. Отпустить тебя – дело опасное. Ведь у тебя всего два пути. Первый: тобой или Тиромир воспользуется, или Анарион, и сомневаюсь я, что горишь ты жаждой погибнуть во имя их процветания. А второй: даже если и избежишь участи страшной на алтарь чужих амбиций возлечь, все равно ждет тебя судьба не лучше – твоя магия печать уничтожит, а вместе с ней и тебя, и то место, где ты окажешься. Так что выбора у тебя нет, тут ты прав.
Он, упорствуя, руки на груди сложил.
Сидел, долго смотрел на меня, затем напряженно спросил:
– А ведьмы? Может, у тебя есть на примете какая-то старая, опытная… которой жить надоело?
Усмехнулась, головой покачала отрицательно и честно ответила:
– Охранябушка, знакомые старые и опытные ведьмы-то может и есть, а вот безголовых, извини, нету, такая только я. Так что, звать чащу али как?
Промолчал.
То, что чаще моей он не противник, архимаг знал, и то, что призову, если потребуется, знал тоже.
И все, что ему оставалось, лишь спросить:
– И что, сегодня печать снимать будешь?
– Что ты, сегодня нет. – Я учебник чародейский захлопнула. – Сначала снять нужно проклятие. И это, охранябушка, ты бы деревяшку нашел бы себе, что ли…
– З-з-зачем? – сквозь зубы выдохнул маг.
Поднялась из-за стола, оставляя шаль на стуле, пожала плечами и, не глядя на мага, сообщила:
– Больненько будет…
– Больненько я потерплю! – почти рык.
– Больнехонько?
– Тоже.
Посмотрела в синие глаза и честно сказала:
– А зверскую боль вытерпишь?
Молча поднявшись, маг вышел. Вернулся со свежеотесанной деревяшкой, видать осталась опосля его строительных подвигов, огляделся и спросил:
– Где мне лечь?
Указала на его лежбище. Маг оценил перспективу, затем взялся за матрац, перетащил его к зеркалу, да так, чтобы лежа видеть все, что я делаю, и лег на живот. Деревяшку в рот ставить не стал, положил рядом.
А я стояла. Не знаю, кажется или нет, но когда я его в первую ночь отпаивала, вроде поменьше был, а сейчас… На спине под жуткой страшной печатью сухая рельефная мускулатура. Лежит вот он на животе, ожидая своей участи, а от чего-то у меня такое ощущение, что участь ждет не его – меня, знать бы еще какая.
– Ты не серчай, охранябушка, а я позову чащу… так, на всякий случай.
– Нет! – да так произнес, что я вздрогнула.
Ну что ж, нет так нет. В любом случае только позову – моя зловреднючая мигом тут окажется, так что пора начинать.
Я взяла тетрадь, подошла, опустилась на колени рядом с магом, тетрадь положила так, чтобы под рукой была, если что, и взялась волосы расплетать.
– А это зачем? – спросил маг, напряженно следивший за каждым моим движением.
– А я почем знаю? – ответила нервно. – У нас ведьм так – коли что-то сложное задумала, распусти волосья.
– Бессмыслица, – прошипел охранябушка.
– Примета скорее, мы волосы на удачу распускаем, – ответила я и склонилась над его спиной.
Насколько я знала, проклятие исстари с одной точки распространяется. Это как молния – дерево она сожжет, это да, но вот ударит в него в одном конкретном месте. А потому первое, с чего следовало начинать, – разыскать исходную точку. Этим и занялась. И все бы ничего, но спина у охранябушки оказалась широкая, здоровенная в общем. Я поначалу сидела с правой стороны, потом через охранябушку переползла на левую, сижу, по спине его пальцами вожу, вся в поиске, и тут раздается:
– Щекотно.
– Что? – переспросила в непонимании.
– Прикосновения, волосы – щекотно, – пояснил маг.
– Ну, извини, потерпишь. – Раздражение росло вместе с напряжением.
Я не находила. Исходную точку никак не находила. А время-то идет!
В какой-то момент плюнув на все условности, перебралась на мага, устроилась верхом на нем.
– Э-э-э ведьма, ты бы… – начал было подопытный.
К этому моменту настроение у меня было уже преотвратное, так что единственным, на что мог рассчитывать маг, было разъяренное:
– Заткнись!
Маг тяжело вздохнул, от чего я приподнялась и опустилась, и, на его счастье, заткнулся. А зря. Не справлялась я одна.
– Охранябушка, – легла на него, через плечо могучее в лицо мрачное заглянула, – а ты, случаем, не помнишь, с чего у тебя странности-то начались?
– Странности? – странно на меня глянул маг. Но язвить не стал, подумал и ответил: – С Гиблого яра, Веся. Игла ходока ранила. Я друга прикрывал, от всех шипов увернулся, а от последнего не смог. Вот примерно там, где моей кожи сейчас касается дыхание твое, и ранило.
– Ага, благодарствуем! – возликовала я.
И принялась изучать плечо.
И нашла!
Проникновение было крошечным, как ранка от иголочки, и не скажи охранябушка, боюсь, не отыскала бы ни в жизнь! Слишком уж крохотный участок поражения, слишком страшны последствия от столь мизерной ранки. Ну да смысл думать об этом, потом подумаю, сейчас действовать следовало, и я, пододвинув тетрадь к себе, бегло проглядела схему снятия проклятия и вдруг поняла – а не сдюжу. Не сумею. Проникновение-то мизерное, это да, вот только вливать силу свою я тоже через это же место должна. А это из груди своей по руке до пальцев и лишь после к пораженному участку тела мага. И казалось бы, невелико расстояние, да только иной раз от мелочи слишком многое зависит.
Глянула на тетрадь, на плечо охранябушки, на тетрадь… на плечо…
А к дьяволу все сомнения, справлюсь!
И склонившись, я прижалась губами к плечу мага, закрыла глаза и…
– Ведьма, ты что делаешь? – вопросил вдруг охранябушка.
«Тебе лучше не знать», – подумала я.
И это была последняя мысль.
Вдох. Через него, через его кожу. Через его место поражения проклятием.
Через его время и жизнь.
Вдох всей грудью, всем телом, всем моим существом, и, выпрямившись, я выгибаюсь, резким движением отбрасывая волосы за спину и чувствуя, как они опадают водопадом. Выдох!
Меня трясет. По рукам, по губам расползается тьма, губительный яд проклятия, и будь я ведьмой – это был бы последний выдох в моей жизни, но я не только ведьма. И тьма остается лишь на волосах.
– Весь… – хриплый тревожный шепот охранябушки. – Веся, хватит!
Глянула в зеркало, увидела напряженный взгляд мага, весело подмигнула ему и вновь склонилась к могучей спине не мага – воина.
«Во далеком лесу есть топь глубока,
В топи той прячется тьма,
Тьма чернил черней, тьма ночи темней,
Тьма опаснее острых скал и камней.
К той тьме я пойду, сумрак твой отнесу.