С тварями, некогда являвшимися людьми, было покончено за несколько минут – волки умеют убивать. И когда стая собралась вновь вокруг меня, в живых оставались все волки, раненные правда, зато живые.
Но это только пока.
Что бы я ни сделала, как бы ни берегла их, я знала, что большая часть моих серых стражей сгинет здесь сегодня. И все равно вскинула клюку да, свою силу используя, залечила каждую рану, каждое повреждение. Знаю, что глупо, все знаю, но не могу я иначе, может, кто-то и смог бы, а я вот не могу.
Знала я и об ином – не нежить являлась главной угрозой в Гиблом яру, и не порождения скверны, и даже не ходоки. А чаща. Заповедная чаща некогда Заповедного леса – вот кто мой самый опасный противник.
– Ступайте неслышно, убивайте беззвучно, голоса не подавать, – приказала волкам.
И мы двинулись вперед.
Осторожно, настороженно, крадучись… волки умеют убивать тех, кто раньше был людьми, волки умеют убивать тех, кто ранее был животным, волки, защищенные моей магией, более чем способны дать бой даже опасной нежити… Но не Заповедной чаще Гиблого яра. Больше всего я опасалась именно ее порождений.
По просеке, окровавленной и обожженной, шли долго.
У охранябушки было часов восемь форы, но пробиваться ему пришлось с боем, мы же пока особого сопротивления не встретили. Два огненных амулета я потратила на бой с ходоками, в них не было жизни, только злоба и скверна, отравившая Гиблый яр. Несколько волков полегло в бою со стражами, опаснейшими порождениями чащи – огромными, состоящими из лиан и шипов насекомыми. Мне пришлось добивать их пламенем, яд на кустах оказался не только сильным, но и заразным, царапины шипа хватало, чтобы павший живым волк восставал отравленной ненавистью нежитью. И тем, кто только что сражался бок о бок с ним, приходилось добивать своего же товарища. Это оказалось слишком сильным ударом даже для зверей.
Но волки не роптали, убивали ставших нежитью и продолжали охранять меня.
Тяжелее всего в такие моменты было осознавать, что я могла бы избежать этих смертей – могла бы, сил хватило бы, чтобы весь путь очистить… вот только тогда местная чаща быстро сообразит, что основная опасность здесь не архимаг, пришедший убивать и умирать, а я… А против чащи мне не выстоять, я тогда до мага просто не дойду, я знала это. Но легче от этого не было.
Взвизгнул погибая очередной волк, швырнула на звук огненный шар, сжигая живой куст… Сида добила зверя, и вот мы снова идем дальше.
Идем бесшумно и безмолвно. Я защищала своих волков как могла, вспоминая все заклинания, которые учила когда-то. В моем лесу они мне были не нужны, не пригодились ни разу, а здесь – требовались как воздух. И я шла, заставляя себя вспоминать, а вспоминая – действовала.
«Ex praesidium» – заклинание защиты. Я расплетаю его как клубок нитей, оплетаю им каждого из своих воинов, соединяю их сердца со своим, покрываю броней.
Вовремя!
Из-за ближайшего кряжистого прогнившего массивного дерева вырывается стая жужжащих игл. Словно живые, они рассеиваются, рассредоточиваясь, и впиваются в нас – в меня, в волков и даже в нити призванной мной магии. Впиваются и опадают, не причинив ни малейшего вреда.
Но это было ошибкой.
Моей ошибкой.
И затихает лес, страшно затихает жуткой мертвой тишиной.
Чаща осознала, кто на территорию ее зашел!
Быстро же она, слишком быстро.
Что ж, вот и пришло время битвы не на жизнь, а на смерть.
– Сида, Хоен, рядом! Зовите отставших!
Больше не было смысла таиться да прятаться.
И я опустилась на одно колено, прижала ладонь к сырой земле и призвала серебро, все, что имелось здесь, все, что скрывалось под толщей земли, под глыбами покрытых почвенным слоем скальных пород, все, что давно было отторгнуто оккупировавшей лес нежитью. Да пошатнулась невольно – то ли я мало знала о местной нежити, то ли с серебряной рудой тут поработал маг, да только воззвать к ней удалось не сразу. Уж волки собрались, окружили строем ровным, а я все еще пробивалась, впиваясь ногтями во влажную землю.
– Argenti!
Заклинание магическое, то, что владею им – недоброе дело для любой ведьмы, но руда поднимается все так же медленно.
– Srebro! – ведьминская магия действует тоже медленно, слишком медленно.
Рваный вдох и на выдохе чародейский призыв:
– Sirivheri!
Безуспешно. Практически безуспешно.
Кто бы тут до меня не был, нежить он защитил столь основательно, что ни одна магия воззвать к ядовитому для восставших серебру не могла. Но кто сказал, что меня это остановит?
И сжав клюку, я зашептала, призывая магию леса:
«Чиста роса, чиста как слеза,
Опадает роса, покидая небеса.
К росе взываю, росу призываю,
Ручейками чистыми,
Чистыми да лучистыми,
Беги ко мне роса,
Да жди моего приказа!»
И потекла вода со всех сторон. Чистая, без грязи, гнили да скверны, восстающая стеной передо мной, и стена та росла, утолщалась, увеличивалась. Да на том я не остановилась, и к примеси хлынувшей с чистого неба воды, повторно добавила ведьминское:
– Srebro!
Улыбки не сдержала, когда в толще призванной воды проявились серебряные прожилки – ртутью обернулись залежи серебра, да засверкала серебром защитная преграда.
И зашумел отравленный лес, где-то вдалеке рык ходоков послышался, а опосля и топот ног, лап, лапок, конечностей – чаща собирала свое войско. Чаща собиралась нанести удар. Чаща – страшный противник.
– Придется бежать, – тихо сказала я волкам. – Когда ударю заклинанием, коли дорогу очистит, ринемся в бой. Но если не сдюжу, вам один путь – обратно к реке, водяной подсобит, в лес наш вернет.
Ответа не ждала, волки спорить не станут – их дело слушаться моих приказаний. А все что я сейчас могла – ждать. Нервно, стараясь сдерживать дрожь, стараясь разум холодным хранить… и ох как же непросто мне было. И как жутко. Сунуться в Гиблый яр ночью – и хватило же ума!
Но я заставила страх умолкнуть, протянула руку ко все увеличивающейся стене воды, прошептала «Luceat», и вода засияла, освещая мягким голубым светом все вокруг… вот тогда-то мне и стало нехорошо!
Эта чаща была умна.
Очень умна. И выводы делать она тоже умела. А потому не осталось вокруг нас никого из плоти и крови – обезумевшая отравленная злобой чаща согнала сюда свою исконную армию, и я в ужасе оглядывала ровный строй из ходячих терновых кустов, кряжистые, плотоядные деревья, готовые рвать и жрать любую живую плоть, и ползущие, словно змеи, ядовитые лианы…
Мне конец.
Мне просто конец да такой лютый, что и врагу не пожелаешь.
Чаща неуязвима. У нее нет слабых мест. И у ее армии слабых мест тоже нет. И все эти сотворенные чащей кусты, деревья и ползучие ядовитые лианы – им не страшны ни магические атаки, ни клыки звериные, ни огонь.
Я не ожидала, что у Гиблого яра чаща сохранила такую силу!
И я не ожидала, что эта чаща окажется еще и весьма умна.
Она не последовала за охранябушкой, иначе бы он не продвинулся так далеко. Она не стала вмешиваться в мою битву с нежитью, потому что не сочла меня губительной опасностью. Но как только я выдала свою принадлежность к лесным ведуньям – оказалась тут мгновенно. И с единственной целью – уничтожить.
Обезумевшая, отравленная скверной многовековая и крайне умная чаща против одной очень глупой молодой ведьмы, из которой и лесная ведунья тоже вышла не самая умная.
Я стояла, сжимая дрожащей ладонью клюку, и понимала – мне не справиться. Переведенная в боевой режим чаща от меня и клочка не оставит, она меня попросту уничтожит. Причем с особой старательностью.
Плюс – волков моих не тронет.
Минус… от меня и мокрого места не останется.
Вот же влипла.
Поднялась медленно, напряженно глядя на темный силуэт сотворенной из переплетенных лиан огромной лесной кошки. Размером эта кошка не превосходила волков моих, магией усиленных, да только взгляд прищуренных глаз зелено-фиолетовых намекал недвусмысленно, что ей хватит одного шевеления коготком, чтобы уничтожить и меня, и мое войско, и даже эту призванную защититься от нежити воду с серебром смешанную.
Несколько секунд я молча смотрела на чащу, осознавая весь масштаб опасности, перед лицом которой я очутилась.
Ведьма на моем месте дала бы деру, но не факт, что спаслась бы.
Лесная ведунья… тоже дала бы деру и тоже не факт, что спаслась бы.
А я себя почувствовала ни рыбой, ни мясом, а так, недоразумением сплошным. Но одно преимущество у меня все же было – моя чаща. А у моей чащи при всей ее неуязвимости имелся один пунктик, на который завсегда можно было воздействовать.
И…
Терять мне было уже нечего.
Но вот проверить кое-что следовало незамедлительно.
Осторожно ударила клюкой оземь, кидая зов хозяйке леса этого, какой бы она ни была – живой али нежитью. И от движения моего подобралась чаща, словно кошка к прыжку готовясь, зашипели кусты терновые, ядом покрываясь, задрожала вода сверкающая, что теперь была не защитою, а так просто – средством освещения.
Но свой ответ я получила – не было у Гиблого яра хозяйки. Ни живой не было, ни мертвой. Так что чаще можно было врать внаглую.
К наглому вранью я и приступила:
– Чаща Заповедная, – сказала негромко, но в мертвой тишине голос прозвучал оглушающе, – ты уж прости за вторжение и за визит несогласованный тоже прости, но тут дело такое…
Я медленно положила ладонь на живот, которого вообще не было, и сообщила:
– Ребеночек у меня скоро народится.
И замерло войско неуязвимое. Змеи-лианы раскачиваться перестали. Деревья-ходоки застыли. Кусты терновые шипы ядовитые в себя втянули.
Несколько секунд тишина висела жуткая, а затем прямо передо мной, между мной и стеной светящейся призванной воды, пророс росток, из него лепесток, из того поднялась, сплетаясь из ветвей и лиан Заповедная чаща Гиблого яра такая, какая есть, без призрачных форм и кошачьих изгибов.