К роднику метнулась да и замерла.
Моя это кровь была.
Моя, вся до капельки.
И тек кровавый ручей до самой реки, от того водяной почуял недоброе, к ручью примчался да и стоял он теперь на коленях рядом с лешим. Леший меня держал, Водя мне на спину мазь из водорослей наносил, ту, что кровь останавливает… а не останавливалась кровь. Никак не останавливалась… И то, что дело плохо, совсем плохо, видно было и по кольцам-амулетам на моих руках – гасли они, камешек за камешком, амулет за амулетом, артефакт за артефактом…
А на другом берегу реки стоял Агнехран. Рядом с ним по бокам вытянулись верные Сида и Хоен – значит, спас их, вылечил, вывел из яра, просьбу мою выполнил и за то спасибо.
За волков спасибо, но в лес мой тебе ходу больше нет, архимаг.
«Лешенька, волков пусть Водя на наш берег переправит», – попросила мысленно.
«Молчи, Веся, ох молчи… Коли выживешь, сам придушу!» – пообещал друг верный.
Коли выживу…
«Выживу, деваться некуда, нам с тобой еще Гиблый яр восстанавливать. А работы там, скажу я тебе, видимо-невидимо. И да – магу этому в лес мой ходу отныне нет и не будет никогда. А имя его мне теперь ведомо… но лучше бы не знала…»
От чего леший вдруг взрычал, Водя явно не понял. Но сказанное лешим выполнил – волков подхватило волной да и вынесло на наш берег. Волков, но не мага. Перед архимагом Агнехраном вода стеною встала непреодолимою, да два кракена – стражей непримиримою.
Вот и все, прощай, охранябушка, больше не свидимся.
Прощай.