– Все, – Генка вытер со лба пот. – Теперь ты давай.
Генка протянул топор Жмуркину. Жмуркин принял инструмент, примерил к руке.
– Как рубить-то? – спросил он у Генки.
– Душевно. – Генка развалился на мху. – Душевно руби, Жмуркин, душевно. И не забывай, что снежные люди боятся воды почти так же, как ты. А если мы на тот берег переберемся, между нами будет река.
Жмуркин крякнул и ударил топориком по стволу. Щепка отскочила и шлепнула Жмуркина в лоб. Жмуркин ойкнул.
– Бывает, – философски заметил Генка. – А могло и глаз выбить. Такое каждый день случается – какому-нибудь балдаресу щепкой глаз вышибает…
И Генка засмеялся.
– Дурак, а уколов не делаешь, – пожал плечами Жмуркин и снова ударил по дереву.
В этот раз у него получилось лучше. Постепенно Жмуркин приноровился и стал орудовать топором увереннее, почти так же, как Генка.
Подошел Витька с двумя длинными палками.
– Я вижу, ты, Жмуркин, стал настоящим дровосеком, – сказал он. – У тебя, наверное, призвание…
Жмуркин не ответил. Он продолжал работать. И до первой сорванной мозоли успел основательно истоньчить дерево.
– А теперь последний штрих. – Витька отобрал топорик у Жмуркина. – Последний штрих всегда наносится мастером. А вы возьмите палки, что я принес, и толкайте дерево в сторону реки. И запомните – стоять рядом не стоит – щепкой башку может оторвать.
Витька перехватил топорик и попробовал ногтем лезвие. Генка и Жмуркин уперлись палками в ствол. Витька зашел к дереву со стороны реки и стал вырубать оставшуюся древесину. Дерево вздрагивало при каждом ударе, сверху на Витьку сыпалась кора, сучья и мелкие ветки. Витька упрямо углублялся в древесину.
Когда толщина сердцевины сравнялась с толщиной руки, дерево хрустнуло и просело.
– Толкайте, медузы! – крикнул Витька.
Жмуркин и Генка налегли на палки. Дерево хрустнуло еще раз и стало клониться к реке. Витька схватил третью палку и стал помогать товарищам. Дерево наклонилось сильнее. И вдруг раздался треск необыкновенной громкости и пронзительности, будто внутри ствола сломался какой-то главный, крепящий дерево к земле стержень.
– Отскакиваем! – крикнул Витька и отпрыгнул в сторону.
Жмуркин и Генка отпрыгнули вслед за ним. Дерево дрогнуло, совсем как живое, сломалось и обрушилось в реку. Вода взорвалась под тяжестью веток, брызги поднялись в воздух так высоко, как если бы в реку бросили гранату. Несмотря на пасмурный день, над водой даже поднялась быстротечная радуга.
– Классно! – крикнул Жмуркин. – Вот это бы снять!
Витька довольно улыбнулся.
– Настоящий мужчина должен взорвать школу, спалить дом и срубить дерево, – сказал он. – Добро пожаловать в наш клуб.
– Удачно упало, – кивнул на дерево Генка. – Было бы чуть-чуть покороче – и не достало бы до того берега. Снайперски срубили.
Витька вскочил на дерево, попрыгал. Оно лежало плотно, почти не шевелилось. Витька подмигнул друзьям и стал переходить через реку. Сучьев на стволе было мало, и Витька легко переправился на другой берег. Как по мосту. Он ни разу не покачнулся и не потерял равновесия.
Вторым пошел Жмуркин. Жмуркин вспрыгнул на ствол, прошел по нему метра два и сразу же вернулся обратно.
– Высотобоязнь – признак одаренных натур, – изрек Жмуркин и сел на дерево верхом.
Жмуркин перебирался долго – верхом ползти было не очень удобно. Зато надежно.
– Командир всегда последний. – Генка заткнул топорик за пояс, залез на ствол и, посвистывая, пошагал над рекой.
Он дошел до середины дерева, как вдруг из лесной чащи раздался тоскливый протяжный рев. Генка вздрогнул и закачался.
– Держись! – крикнул Витька. – Руки в стороны!
Жмуркин присел от страха и чего-то зашептал.
Генка балансировал над водой. Казалось, что он танцует какой-то странный дерганый танец, смысл которого заключается в беспорядочных резких движениях рук и ног.
Вой повторился.
Генка устал балансировать, оттолкнулся от ствола и красиво нырнул в воду. Вынырнул у самого берега, ухватился за корень, подтянулся до края обрыва. Витька и Жмуркин протянули ему руки и вытащили наверх.
Генка быстро огляделся, подхватил с земли толстую корягу.
– Мосты за собой надо сжигать, – сказал Генка.
Он подсунул под ствол корягу, навалился на нее всем весом и столкнул дерево с обрыва. Вода булькнула, течение поволокло верхушку дерева, камень сорвался с противоположного берега, и бывший мост медленно поплыл вниз по течению.
Ребята быстро уходили в лес, молча и сосредоточенно, стараясь ступать по мягкому синеватому мху и то и дело оглядываясь. С противоположного берега продолжали обиженно выть. Жмуркин все время оглядывался, и, чтобы он не задерживал продвижение маленького отряда, Генка велел ему считать шаги. Когда Жмуркин насчитал пятнадцать тысяч, Генка велел тормозить.
– Довольно. – Генка остановился. – Пора шалаш делать. Если идти дальше, то не успеем до темноты. Опять на дерево лезть придется…
– Как шалаш-то строить? – Жмуркин привалился к ближайшей сосне. – Я никогда не строил…
– Легко! – Генка выхватил топор. – Шалаш на быструю руку строить легко. Я видел, как это делается.
– Ну-ну. – Витька привалился к сосне рядом со Жмуркиным. – Посмотрим.
– Для строительства шалаша необходимо… – Генка огляделся. – Вон та деревягина, похожая на рогатину, необходима.
Генка подошел к молодой елке, раздваивающейся в двух метрах от земли, размахнулся и почти под корень свалил ее с одного удара. Обрубил двойную верхушку и заострил конец.
– Это надо воткнуть в землю против вот этого дерева, – Генка сунул елку Жмуркину и указал пальцем на дерево непонятного происхождения – то ли можжевельник, то ли лиственницу.
Жмуркин с Витькой легко воткнули рогатину в мягкую почву и подперли ее с трех сторон рогатками поменьше. Генка тем временем вырубил из березки длинную жердь и подобрал с земли еще несколько жердей покороче. Один конец длинной жерди Генка укрепил в развилке рогатины, другой пристроил в дупле «можжевелолиственницы». Короткие жерди Генка пристроил к длинной поперечине с обеих сторон – получился похожий на палатку треугольный домик.
– Теперь надо уложить на поперечины лапник – и готово, – сказал Генка. – Давайте ломать ветки.
Наломать еловых веток и уложить их на жерди труда не составило. К тому же ребятам после активного дня на воздухе очень хотелось спать – поэтому они спешили и строительство закончили быстро.
– Ну вот, на все про все полчаса ушло, – довольно сказал Генка и сильно пнул получившееся сооружение.
Шалаш выстоял.
– Вокруг окопать бы еще надо. – Витька осматривал шалаш с разных сторон. – На всякий случай…
– Некогда. – Генка забрался внутрь. – Спать хочется. Да и дождя сегодня не будет – лягушки не квакали.
– Змеи могут заползти… – Витька зевнул и тоже забрался внутрь.
– Змеи? – спросил снаружи Жмуркин.
– Анаконды, – ответил Витька. – Анаконды и боа-констрикторы. Они залезут к тебе на грудь, Жмуркин, всю ночь будут смотреть тебе в глаза, а потом устроят констрикцию…
– Я серьезно ведь. – Жмуркин бродил вокруг шалаша, проверяя, не выглядывают ли изо мха эти самые боа-констрикторы [10] .
Но людоедских змей видно не было, Жмуркин помучился-помучился и тоже залез под хвою.
– Не бойся, Жмуркин, – уже сквозь сон сказал Витька. – Змеи тебе не страшны.
– Почему это? – спросил Жмуркин.
– Змея змею не кусает, – пояснил Витька и громко захрапел.
– Сам дурак, – сказал Жмуркин, но Витька его уже не слышал.
Жмуркин поворочался.
– Ген, – прошептал он. – Ген, а снежный человек к нам не залезет?
Генка не ответил.
Жмуркин подумал, что, наверное, снежный человек должен опасаться человеческого жилья, и успокоился. Но затем все-таки протянул руку, нащупал Генку, вытащил у него из-за пояса топорик и засунул под сосновые ветки рядом с собой. После этого Жмуркин уснул, и ему, как всегда, ничего не приснилось.
А Витьке вот приснился сон. В этом сне Витька сам почему-то был снежным человеком и водился в глухом лесу. Но покоя ему в этом лесу не давали то охотники, то рыбаки, то туристы, то журналисты, то ловцы снежных людей и летающих тарелок. И вот однажды он пошел погулять, и его поймал отряд скаутов [11] из города. Сначала они его для порядка поколотили, а потом заставили собирать цветной металл в пользу голодающих детей Эфиопии. И он целый день бродил по городской помойке и собирал старые аккумуляторы. Аккумуляторы были очень тяжелые…
Витька проснулся от странного звука. Совсем рядом от него кто-то громко и часто дышал. Витька сел.
– Ген, – позвал он. – Это ты дышишь?
– Нет, – ответил Генка. – Не я.
– Жмуркин?
– Это не я, – дрожащим голосом ответил Жмуркин. – Это за стеной.
– Черт! – Генка тоже сел. – Это он.
– К-кто он?! – спросил Жмуркин, уже заикаясь.
– Кто-кто, Жак Ив Кусто, – передразнил Генка. – Ясно же, кто!
Генка принялся шарить руками вокруг, выискивая топор.
– А что ему надо? – спросил Жмуркин.
– Перекусить хочет… – ответил Генка. – Жмуркин, топор ты стянул?
– Ага, – прошептал Жмуркин.
– Смотри, держи его. А теперь не шевелитесь.
Витька стал не шевелиться. Хотя это давалось ему нелегко. Дышали с ним рядом, и чувствовалось, что дышит крупное существо. Витька даже понюхал воздух, но через хвою шалашных стенок ему не удалось ничего разобрать. Вдруг у Витьки возникла идея – просунуть руку через переплетение веток и пощупать это существо. Потом можно будет всем рассказывать, что он трогал настоящего снежного человека. Витька уже потянул к стене руку…
Дыхание переместилось вперед.
– Куда это он пошел? – спросил Жмуркин.
– К выходу, – неуверенно ответил Генка. – Вернее, ко входу. Топор где?
Жмуркин завозился, разыскивая топор.
– Давай топор сюда, – прошипел Генка. – Скорее!
– Не могу, – ответил Жмуркин. – Он под корнем застрял…
Возле входа в шалаш треснула ветка.