– Волшебство. – На этом Бела повернулась спиной и двинулась в глубь чащи.
– Но я вижу, – сказала Ленора и медленно тронулась за ней. – Оно… – подобрать слова оказалось непросто.
Розовая кожа скорламандры засияла ярче.
И тут в сознании Леноры неожиданно и даже несколько против её воли зазвучал предостерегающий голос дяди: «Не ходи в лес».
«Да почему?» – захотелось ей тут же крикнуть в ответ.
– Почему моему дяде могло вздуматься не пускать меня в такое чудесное место, как этот лес? – вслух спросила Ленора. Сама она почти не почувствовала, как произнесла слова, в голове же эта мысль показалась ей такой зыбкой, словно была не её, а чьей-то чужой.
Всё это было так странно и так опьяняюще.
– Ты узнаешь ответ в своё время, – сказала Бела. – Однако не думаю, что он тебе понравится. – Она остановилась и повернулась к Леноре, сверкнув золотыми глазками. Сердце у Леноры сжалось, дёрнулось и застучало громко и глухо. – Ты не должна говорить своему дяде, что ходила сюда.
– Почему?
Морду скорламандры исказило выражение, которое было трудно понять. Всё-таки раньше Ленора никогда не видела подобных существ – таких, чтобы ходили, говорили и выражали эмоции.
– Он не желает нам добра. – Бела снова повернулась спиной. – Но эту историю следует оставить на потом. Сегодня я покажу тебе чудеса.
Сердце у Леноры колотилось, а кожа покрылась мурашками, однако она последовала за скорламандрой Белой.
36
Сомнения стали одолевать Ленору довольно быстро, стоило ей сообразить, что она совершенно не ориентируется. Потеряться в лесу несложно, деревья обступают её одинаково со всех сторон. Надо было взять с собой хлебные крошки или что-нибудь вроде того. Вообще, надо было сразу развернуться и пойти обратно. Надо развернуться и пойти обратно сейчас.
Минуты шли, сомнения крепли.
Как ей выйти из леса так, чтобы никто не видел, откуда она явилась? Что скажет дядя Ричард, если узнает, куда она ходила, а главное, что он сделает? Отошлёт её назад? Запрёт в комнате, и Ленора окажется в полном, полнейшем одиночестве?
О, такое наказание стало бы для неё поистине мучением – не столько из-за одиночества как такового, сколько из-за всего, что она успела повидать здесь: алмазная трава, склонённые деревья, дружелюбие скорламандры.
А впереди её ждало большее – куда большее, чем трава и деревья. Вскоре они шли среди высоченных цветов по пояс с блестящими яркими сердцевинками, пузатыми, словно вышитые подушки. Леноре начинало казаться, что они с Белой попали в сказку, и она даже спросила Белу, не водятся ли здесь феи (феи всегда особенно увлекали Ленору, хотя в её научные представления они никак не вписывались, всё их достоинство состояло в прелести), однако Бела сказала, что среди обитателей Жимолостного леса нет никого наподобие фей. Феи – это слишком банально. Жимолостный лес уникален.
Должно быть, Бела заметила тревогу в лице Леноры при этих словах, так как быстро добавила:
– Ничего не бойся, Ленора. Я буду сопровождать тебя всюду и защищу от любого возможного вреда. В нашем лесу немного такого, что бы могло тебе его причинить, но если не знать о возможных опасностях заранее, по ошибке случается потревожить то, что тревожить не следует. – Они вышли на поляну, и Бела указала на горку грибов в стороне, которые светились флуоресцентными цветами. – Вот грибы, например, – продолжила Бела. – Тебе их нельзя трогать. Они ядовиты для представителей твоего вида. – Сама она подошла к грибам и оторвала кусочек. Раздался резкий пронзительный звук, а в следующий миг у гриба уже отрос новый придаток на месте оторванного. Бела улыбнулась. – Для меня же они – довольно вкусное лакомство. – Она запихнула кусок в рот и прожевала.
У Леноры потихоньку становилось радостно на душе. Так здорово было снова оказаться в компании, хотя бы ненадолго отвлечься от мыслей о родных и наконец почувствовать, что она не одинока, что рядом кто-то есть.
Бела вывела её на другую поляну, побольше, где в воздухе повсюду витали полупрозрачные волокна, вроде пушинок одуванчика, как будто подвешенные на невидимые нити.
– Что это? – ахнула Ленора.
– Это чертополошки, – ответила Бела. – Они для тебя безобидны.
– Это живые существа? – не поверила Ленора.
– Присмотрись хорошенько.
Ленора прищурилась. Вскоре она разглядела маленькие личики. Услышала их голоски.
– Здравствуй, Ленора, – едва слышно гудели они.
Каким образом дядя, человек строго научных воззрений, до сих пор не полюбил это место? Ведь именно здесь обитают уникальные существа, одновременно древние и вместе с тем оригинальные. Как он может не видеть, сколько здесь возможностей для новых открытий, исследований? Жаль, подумала Ленора, что нет с собой банки – так бы принесла что-нибудь домой в качестве образца, показала бы ему и доказала наконец, что его лес – воистину чудесный.
Видимо, Бела поняла, о чём она думает, потому что тут же сказала:
– Как только существа, живущие в этом лесу, оказываются за его пределами, они умирают.
– Почему? – опешила Ленора.
– Лес питает их силы. Даёт всё необходимое.
Ленора обвела глазами тучу лёгких белых созданий. То, что она сейчас наблюдала вживую, можно было бы принять за застывшую фотографию леса в снежный день. Но причудливость картинки вдруг почему-то встала комом в горле. Внутри так внезапно – и необъяснимо – кольнула тревога, что Ленора выпалила дрожащим голосом:
– Мне нужно вернуться в Замковое поместье.
Бела сложила лапы на груди и нахмурилась.
– Уже?
– Да, – еле-еле пролепетала Ленора. Ей совсем не хотелось возвращаться. Ей хотелось остаться здесь, среди этих… существ, рядом с которыми она не чувствовала так остро, что осталась на свете одна. Но заставлять дядю волноваться она тоже не могла. Поэтому она проговорила: – Скоро ужин. Нельзя заставлять дядю ждать, иначе он захочет узнать, где я пропадаю. – Кажется, это могло бы убедить Белу отпустить её.
Отпустить? Её что, поймали в ловушку? Одна эта мысль заставила её похолодеть. Да, здесь очень мило, но если отсюда нельзя взять и уйти по своему желанию, то оставаться здесь добровольно она больше не хочет.
Поэтому Ленора добавила:
– Дядя пойдёт меня искать и придёт сюда.
Морда Белы растянулась в улыбке.
– А, – протянула она, – похоже, ты начинаешь понимать, насколько важно хранить виденное здесь в тайне.
Ленора ничего не ответила.
– Я отведу тебя обратно, – сказала Бела.
– А я смогу снова сюда прийти?
– Лес всегда будет ждать тебя с нетерпением, Ленора, – ответила Бела. Словно в подтверждение её слов деревья энергично закачались, так что листья на ветках затрещали трещотками. – С условием, что ты никому о нём не расскажешь. – Тут Бела обвела рукой поляну и добавила: – Всё это исчезнет, как только мир узнает о нас.
– Почему?
– Так уж устроено волшебство леса. Да и всё на свете так устроено. Положим, есть что-то несравненно прекрасное. Ты им восхищаешься. Затем привыкаешь, принимаешь как должное. Затем и вовсе забываешь, что оно прекрасно. И оно исчезает.
Ленора задумалась. Не это ли произошло с её родными? Не слишком ли она привыкла к ним, принимала их присутствие как должное? Тогда разве не по её вине, из-за того, что она перестала видеть их как нечто бесконечно прекрасное, они исчезли из её жизни? Внутри у Леноры вспыхнуло, а картинка перед глазами начала по краям расплываться.
– В тебе много горя, Ленора, – заметила Бела.
– Мне не хватает моих родных, – ответила Ленора и, сглотнув ком в горле, добавила: – Но они скоро сюда приедут. – Голос осёкся на последних словах, и она уставилась на свои ноги.
– Лес поможет утолить твоё горе, – сказала Бела. – Это одно из его волшебных свойств.
Ленора подняла глаза и заглянула в горящие золотые бусинки скорламандры.
– Как это?
Прежде чем ответить, Бела внимательно изучила её, а затем наконец сказала:
– Для этого надо зайти глубже в лес. – Золотые глазки сияли, как крохотные солнышки.
Между тем они уже были в рощице с изогнутыми деревьями, где стволы словно приглашали присесть. Из особняка донёсся звон. В голове у Леноры прояснилось, и вокруг стало темнее. Внутри поднялась волна страха, хотя его и нечем было объяснить.
– Мне пора, – сказала она Беле.
– Мы ещё увидимся, – ответила та. Она опустилась на все четыре лапы, и Ленора повернулась идти. – Но помни, Ленора, – добавила она девочке в спину; Ленора снова обернулась и увидела, как Бела на глазах уменьшается в размере, – наш лес создан ради того, чтобы дарить счастье и радость общения. Однако прежде необходимо как следует в него углубиться.
И скорламандра исчезла.
– Бела?
Ответа не последовало. Тьма вокруг сгустилась до полного мрака, как будто золотое сияние леса закончилось, стоило пропасть из виду его хранителю. Ленора повернулась и со всех ног бросилась бежать в сторону Замкового поместья.
37
Как только вдали показались каменные стены особняка, Ленора сбавила темп. За пределами леса погода ей показалась гораздо более унылой, чем была до этого. Она остановилась перед парадным крыльцом искусной работы с шестью широкими ступенями и выходом на деревянную террасу, которая тянулась по всему фасаду особняка. Всматриваясь в окна, Ленора пыталась заметить хоть какие-то признаки жизни; но движения не было никакого – здесь, в поместье, даже светлячки не возились в воздухе. Особняк стоял, начисто лишённый всякой жизни, точно заброшенный.
Наверное, совсем как её дом в Техас-Сити.
Так, нет. Об этом она думать сейчас не будет.
Ленора подняла подбородок повыше. Если обитатели Замкового особняка не желают принимать её в своё общество, она найдёт себе компанию в лесу. Этого они, по крайней мере, у неё не отнимут.
– Золотце, ты чего там стоишь? – послышался голос миссис Джонс. Она выглядывала с порога, держа одной рукой полуоткрытую дверь. На лице у неё застыло вопросительное выражение. – И где это ты была?