Она бы предпочла жить в двух мирах сразу – в Замке и в Жимолостном лесу, чем оставаться навсегда прикованной к одному из них.
Бела кивнула.
– Возможно, стоит вначале узнать, что тебе скажет лес.
– Он может что-то сказать насчёт моих родителей? – с надеждой спросила Ленора, внутри сразу потеплело, даже в самых отдалённых, давно застывших закоулочках души.
– Если пожелает, – уточнила Бела. – Но для этого надо отважиться шагнуть в его глубины. – Ленора поёжилась, и Бела заметила: – Однако тебя, кажется, пугает то, что ты можешь там найти.
Ленора не стала возражать.
– Дядя посеял немало страха в твоём сердце, как и в сердце своего сына. – Золотые глазки Белы сверкнули, однако в её виде не появилось ничего угрожающего – только грусть, и она печально опустила взгляд. – Он ужасный человек.
– Может, лес сможет утолить и его горе, – сказала Ленора.
– Лес не в силах исправить в нём то, что ещё можно исправить в тебе, – возразила Бела. – Свою боль он носил в душе значительно дольше, чем ты. Теперь его восприятие и чувства искажены таким образом, что он жаждет уничтожить нас и наш лес. – Бела подняла глаза на Ленору. – Знала ли ты это?
– Нет. – Однако об этом Ленора могла легко догадаться – она видела армию роботов. Так вот для чего он собирался её использовать? – А что будет, если у него получится?
– У него не получится. С начала времён, с появления самого горя мы возникаем то здесь, то там. В разных местах, по всей земле.
– Так вы не всегда были здесь, у Замкового поместья?
Бела не ответила.
– Сколько лет Жимолостному лесу?
– Около двух столетий.
– Ты говорила, что, если я расскажу кому-нибудь о Жимолостном лесе, всё это исчезнет, – припомнила Ленора. – Однако мой дядя не может вас уничтожить?
– Судьба наша – в руках ребёнка, – изрекла Бела. Розовая кожа потемнела. Ленора догадалась, что так выражается какая-то эмоция скорламандры, но не могла понять, какая.
– И если я расскажу кому-то, вы умрёте?
– Я не знаю. Возможно, мы просто переместимся. – Бела отвернулась. – Пойдём. Нам ещё многое предстоит увидеть сегодня.
39
Пройдя всего несколько минут, Бела вдруг спросила:
– Ленора, хочешь поиграть в прятки?
Дома прятки всегда были любимой игрой Леноры. Тут и думать нечего. Ленора кивнула.
Они сыграли раз десять, причём Бела всегда выигрывала. Она и лес знала лучше, и могла уменьшаться до своего настоящего размера, чем непрестанно пользовалась и влезала в самые неожиданные места. Один раз она даже забралась в маленькую дырочку в дереве и сидела там в темноте, приглушив каким-то образом свечение своей кожи. Леноре показалось это нечестным, но она не стала жаловаться: в конце концов, с ней кто-то играет в прятки, а ей так давно не приходилось ни с кем играть.
Потом они с Белой сыграли в догонялки. Ленора всё время водила. Бела оказалась куда проворнее её. Она моментально исчезала из виду, и Ленора слепо бежала туда, где, как ей казалось, Бела мелькнула в последний раз. Но держаться какого-то одного направления в лесной чаще оказалось совершенно бесполезно, да и невозможно: отличить, где север, где юг, так глубоко в лесу Ленора уже не могла.
По большей части она просто теряла Белу.
В какой-то момент она ступила на кружок примятой травы, и та начала петь. Ленора положила ладонь на грудь и прислушалась. Трава пела очень красиво. Мелодия дрожала на ветру, оставляя в воздухе блестящие переливы лиловых тонов, и Ленора завертелась на месте в попытке уловить, откуда же льётся музыка, но лиловые трели разливались повсюду. Они окружали. Звук накрыл её, словно куполом.
Откуда ни возьмись появилась Бела.
– Это поёт трава, – на всякий случай пояснила она. Наклонившись, Бела коснулась стебелька, и тот запел громче. – Ей нравится присутствие людей и других созданий.
– Так чудесно, – выдохнула Ленора. Всё в этих местах казалось ей чудесным.
Бела поманила её за собой.
– Пойдём, ты должна ещё кое-что увидеть.
Она отвела её в другую часть леса, где деревья немного отличались. Они были не такие высокие и, когда Ленора подошла, не преклонились перед ней, как те, другие, но как будто ожили. Их ветки зашевелились совсем как человеческие руки, и, посмотрев поближе, Ленора вдруг увидела, что в коре стволов угадываются черты лица: глаза, нос, улыбка. Она вскрикнула.
Бела взяла её за плечо.
– Мы – Сосновый народ, – прогудели деревья в один голос, как будто составляли нечто целое.
Ленора уставилась на них во все глаза.
– Никогда в жизни такого не видела, – выпалила она, имея в виду весь лес. Кажется, он был самым восхитительным местом на всём свете, где ей когда-либо доводилось бывать; он был настоящей страной чудес.
– Такого нигде больше и не увидишь, – сказала Бела. – Смотри.
Деревья приподнялись с земли, ступая корнями, как огромными щупальцами – только щупальца были совсем не страшные, а прекрасные, с красивым блеском, – и принялись танцевать вокруг Леноры. Через пару минут она уже не могла удержаться от того, чтобы пуститься в пляс вместе с ними. Она вдруг ощутила необычайную свободу, раскованность, что-то дикое зашевелилось у неё внутри, и она с восторгом заплясала под музыку, звучавшую из самого её сердца – музыку, которую невозможно услышать, а можно только почувствовать. Она смеялась от души, пока из глаз не покатились слёзы. Такого сумасшедшего веселья она не помнила уже очень давно.
Лес и вправду был волшебный. На короткие мгновения она действительно забывала о своём горе.
Вскоре деревья встали по местам и заморгали глазами, словно в нетерпении.
– Спасибо вам за этот очаровательный танец, – сказала им Ленора.
– Нам пора, – заметила Бела и поклонилась деревьям.
Те закрыли глаза, и очертания их лиц исчезли в складках коры.
– Догоняй, – снова бросила Бела и исчезла, а Ленора ринулась за ней. Спустя какое-то время она выбежала на лужайку, полную, как ей вначале показалось, цветов. Однако, как только она шагнула вперёд, цветы брызнули в разные стороны и запорхали вокруг неё, играя целой радугой красок. Ленора увидела, что вокруг неё не цветы, а бабочки, которые сидят на стебельках. У каждой бабочки было маленькое человеческое личико. Некоторые сели Леноре на плечи, парочка примостилась у неё на голове, а когда она протянула вперёд ладонь, на неё тут же опустилось ещё несколько бабочек. Все они запели, да таким мелодичным голосом, что Ленора прикрыла глаза от удовольствия. Сердце в груди заволновалось, переполненное небывалым блаженством. Она стала подпевать, хотя прежде их песню никогда не слышала.
Едва замолкла последняя нота, Ленора спросила у бабочек:
– Откуда я могу знать вашу песню?
И они хором ответили:
– В каждом из нас живёт одна и та же песня, Ленора, и она всегда жаждет свободы. Это песня твоей души. Когда ты забываешь свою песню, мы поем её за тебя.
Так восхитительно было всё происходящее, что Леноре захотелось остаться здесь навсегда – всегда слушать песню бабочек, всегда подпевать им, тем более что с ними её голос звучал гораздо лучше, мелодичнее, словно и не её, а чей-то чужой.
Однако пора было идти искать Белу.
– Спасибо вам, – крикнула она бабочкам, пересекая лужайку.
Лес по-прежнему сиял золотистым светом, однако неба над головой больше не было видно: его заслонили слишком густые кроны обступивших деревьев. В сердце у Леноры зашевелилась тревога.
– Бе-ла-а!
Никто не отозвался. Ленора посмотрела направо, посмотрела налево. Куда она делась? Лес вокруг просто огромный. Как теперь её найти?
И как отсюда сбежать?
И стоит ли?
Опасения росли с каждым шагом. Сейчас Ленора уже не могла определить, идёт ли она в глубь леса или выходит из него, в любом случае единственное, что ей оставалось, – это продолжать идти.
40
Впереди заблестела вода, и Ленора вышла к небольшому прудику. Подойдя к самому краю, она заглянула в серебристое зеркало воды, но в глубине ничего не было видно, одно отражение самой Леноры на поверхности. Прямо у неё на глазах отражение слегка изменилось. Из воды на Ленору уставилась девочка, очень похожая на неё, только красивее: с идеальными кудрями, голубыми глазами, с сияющим лицом и в чистом платье с иголочки. Ленора сощурилась, глядя в отражение, и та, другая девочка сделала то же самое. Это была Ленора, только приведённая в порядок. Ленора опустила взгляд на своё платье, заляпанное в нескольких местах. Изображение в воде снова изменилось, и перед ней предстала её сестра. Рыжие кудряшки до плеч, задорный взгляд ярких зелёных глазок…
Совсем как в жизни.
– Рори! – воскликнула Ленора и потянулась к воде.
Но прежде чем она успела дотронуться до поверхности, её потряс громогласный окрик сзади, и она узнала голос Белы:
– Осторожно!
Ленора отдёрнула руку, точно обожглась. Оглянулась через плечо: за её спиной стояла Бела, в тени леса виднелось свечение её гладкой розовой кожи.
– Ага! Нашла… – пролепетала Ленора, совершенно не представляя, что сказать.
– Это я тебя нашла, – улыбнулась Бела.
– Я думала, ты меня бросила.
– Я никогда тебя не брошу.
От этого обещания повеяло теплом.
Ленора обернулась к отражению.
– Отойди от воды, Ленора, – сказала Бела.
– Почему?
– Она опасна.
– Но там моя сестра.
– Вода показывает тебе то, что ты больше всего хочешь увидеть. Но она не может тебе этого дать.
– Но я её видела! Свою сестру! – возглас превратился в стон. Ленора застыла на месте. – Рори там, – показала она на воду.
– Ленора. – Голос Белы звучал жёстче. – Отойди сейчас же от воды.
От поверхности пруда потянулся вверх тоненький серебристый усик из чёрного стекла. Усик завивался на конце. Ленора зачарованно уставилась на него.
– Тебе пора домой, – заметила Бела.
– Домой, – эхом отозвалась Ленора. – Мой дом в Техас-Сити. И его больше нет.