Со временем ей становилось всё проще это делать.
Миссис Джонс никогда ничего не возражала ей на враньё, хотя Ленора подмечала, что иногда кухарка смотрит на неё с тягостным выражением, полным тревоги. Однако девочка ложилась и вставала с мыслью о лесе; ничто не могло удержать её от походов туда.
Дядя находился в отъезде дольше, чем предполагала миссис Джонс, но Леноре было всё равно. Она даже не задумывалась, что его так задерживает. Она просто радовалась возможности бегать в лес, не боясь, что дядя Ричард её застукает.
Его не было дома уже пять дней, когда Бела рассказала Леноре ещё об одном водоёме в пределах леса. По её словам, этот был совсем не такой опасный, как тот прудик, который Ленора случайно тогда нашла. Этот мог предсказывать будущее. Только находился он значительно глубже в чаще по сравнению с тем, где они до сих пор гуляли, поэтому, добавила Бела, надо, чтобы Ленора ей полностью доверилась и следовала за ней безоговорочно.
Впрочем, никто не заставляет её туда идти, Ленора может и отказаться.
– А что, если заблудимся? – спросила Ленора. Уж конечно, сама она ни за что не отыщет дорогу обратно.
– Я живу в этом лесу не одно столетие, – напомнила Бела. – Я не могу заблудиться. – Её кожа сияла в блеске золотого свечения, которое шло непонятно откуда – Ленора так и не нашла его источник. Бела взяла её за руку. – Главное, держись со мной, и всё будет хорошо. Не надо бояться, Ленора. Тебя здесь любят.
Слова упали в душу девочки тёплыми семенами, закатились в самые уязвимые закоулочки и пустили корешки. Ленора улыбнулась.
Её любят, здесь, в лесу. Вот бы жить здесь. Остаться навсегда.
И Ленора отправилась за Белой.
Чем дальше углублялись они в лес, тем темней и холодней становилось вокруг. Но Бела положила лапу ей на плечо, чуть повыше локтя, и Ленора чувствовала, как тепло растекается от пальцев скорламандры по руке, проникает под кожу. Её даже не знобило, хотя холод пошёл такой, что впору было бы надеть куртку. Здесь ощущалось дыхание леса. Деревья кланялись им, когда они проходили, живность глядела им вслед, а золотой свет игриво мигнул ещё несколько раз каким-то особым ритмом и наконец совсем потух.
Хотя наступила полная темнота, Ленора не чувствовала страха. Ведь рядом с ней её друзья. Здесь её дом.
– Почти пришли, – оповестила Бела. Слышно было, как она отодвигает в сторону низко висящие ветви.
До Леноры донёсся чей-то голос, зовущий её по имени. Она оглянулась.
– Что это было? – спросила она и остановилась. Остановилась и Бела. Она повернулась к Леноре, золотые глазки сверкали во тьме как яркие звёздочки. Ленора с трудом сглотнула.
– Тебе что-то послышалось, Ленора?
Её имя. Бела произнесла его так, что Ленора поняла: её место здесь, в Жимолостном лесу, и нигде больше. Голос Белы изменился, теперь это был голос отца:
– Твоё место здесь, – сказал он.
– Я знаю, – ответила Ленора, тщетно пытаясь осознать происходящее. В голове затуманилось, доверять собственным мыслям стало трудно. Папин голос – он ведь не может исходить от Белы? Она снова услышала своё имя. Потрясла головой – может, прояснится. – Меня кто-то зовёт, – выговорила она.
– Я ничего не слышу, – ответила Бела своим обычным голосом. Она наклонила голову, и её лицо вдруг обрело папины черты. Ленора вскрикнула.
– Папа?!
– Он здесь, он ждёт тебя, – сказала Бела. – Но ты должна идти дальше за мной. Осталось немного. А потом ты сможешь заглянуть в воды Вечного Времени и увидеть будущее. Своих родных.
Да. Она должна увидеть родных.
Ленора шагнула вперёд, крепко держа Белу за лапу. Вокруг них сомкнулась кромешная тьма, но горящие глаза Белы твёрдо вели вперёд.
Вдруг издалека донёсся звон колокольчика, и Ленора застыла на месте. Воздух сотрясли звуки её имени. Лес замер, словно каждая его частичка затаила дыхание.
– Идём, Ленора, – послышался голос Белы. – Ты должна следовать за мной.
– Я не могу, – отозвалась Ленора. – Я нужна кому-то там.
Она чувствовала это, ощущала нутром.
– С тобой хочет познакомиться твой двоюродный брат.
Ленора засомневалась.
– Бобби?
Мысли в голове переплелись в клубок. Как бы всё так распутать…
Если она встретится с Бобби, возможно, ей удастся уговорить его вернуться в Замок. Это осчастливит дядю. А она может остаться здесь вместо Бобби, пока не приедут её родители, раз она всё равно больше нигде и никому не нужна. Здесь её любят. А в Замке – нет.
Но тогда надо сначала проститься. Не оставит же она дядю Ричарда, даже не сказав ему ничего на прощание. Ведь говорила же миссис Джонс, он будет вне себя, если она просто возьмёт и исчезнет. А впрочем, будет ли? Да какая разница. Главное, чтобы он понял: она исчезнет не по его вине.
– Ленора, – позвала Бела.
– Мне надо вернуться, – дрогнувшим голосом произнесла Ленора. Пришлось проглотить ком в горле, прежде чем продолжить: – Завтра я приду снова и посмотрю в воды Вечного Времени.
– Разве ты не хочешь узнать своё будущее?
Конечно, хочет. Очень. Хочет узнать, живы ли родители. Увидит ли она их когда-нибудь. Вернётся ли Бобби к дяде Ричарду и будет ли дядя Ричард снова счастлив, если все они заживут своей жизнью, каждый в своей семье.
Её снова позвали по имени, на этот раз громче. Кажется, теперь звавший был совсем близко, сразу за их спинами.
– Отведи меня обратно, прошу, – повторила Ленора.
Бела смотрела на неё, не отрываясь, какое-то время, и Ленору охватил настоящий ужас; такой ужас оставлял привкус на языке. Кислый, вязкий и притом ледяной. Что, если Бела не собирается показывать обратную дорогу? Что, если дядя был прав? Может, Бела специально завела её так глубоко в лес – и отнюдь не с добрыми намерениями? Она отчаянно шарила глазами в темноте. Но, куда ни глянь, всюду стоял беспросветный мрак – оставались только глаза Белы. И, может быть, деревья, но они казались выше, толще, строже, чем раньше. Они были зловещими, эти деревья.
– Пожалуйста, прошу тебя, – взмолилась Ленора. В горле так пересохло, что слова едва прорвались наружу.
Лицо Белы растянулось в некоем подобии улыбки – так, по крайней мере, Леноре показалось, хотя выражение получилось совсем не приветливое, а напротив, довольно жуткое в отблеске золотого света, который струился из… Вот откуда этот свет – из её глаз. Разгадка не принесла облегчения. Если только Бела решит её оставить, последний свет исчезнет.
– Хорошо, – в конце концов сказала Бела. – Сюда.
Она больше не держала лапу на руке Леноры, и холод пронзил тело девочки насквозь, просочился в самые кости и неистово засвистал внутри. Когда они подошли к опушке с изогнутыми деревьями и Ленора отчётливо услышала голос дяди Ричарда, зовущего её по имени, она так дрожала, что не могла вымолвить ни слова.
– Завтра ты придёшь снова, – сказала ей Бела. Это был не вопрос.
Ленора безмолвно кивнула.
Бела слегка поклонилась и отступила назад, в глубь чащи.
– Лес будет ждать тебя, Ленора, – раздались её слова, и она исчезла.
У Леноры подгибались колени. Она оперлась рукой о ствол изогнутого дерева, не в силах устоять на ногах, и перед глазами пронеслись образы родителей, Рори, Чарльза с Джоном: они убегали от ползущего пламени, рассыпались в разные стороны, падали. Ленора с трудом втянула воздух. Постаралась сделать шаг. Но она так и не успела выйти из леса, последнее, что она почувствовала, – как её голова касается земли.
43
Она проснулась, если так можно выразиться, как только кто-то поднял её с земли. Перед глазами стоял туман, как во сне. В небе было темно. Из чёрной бездны ей мигали звёзды, как мелкие брызги ярко-белой краски на фоне дымовой завесы. От того, кто нёс Ленору на руках, веяло теплом и силой, и она зарылась лицом в его плечо. Оно пахло по́том, чем-то пряным и ещё немного металлическим.
– Папа, – пробормотала Ленора. – Ты пришёл.
Тело сковало полное изнеможение, мысли еле шевелились в голове. Она закрыла глаза.
– Спи, детка, – сказал тот, несущий. Голос действительно был очень похож на папин, но не совсем папин. Ленора попыталась разлепить глаза и посмотреть, кто же это, но не смогла. – Оставим разговоры до завтра, – сказал голос. – Я вернулся, и больше я тебя не оставлю. – Нежность его слов окутала Ленору так же мягко, как его руки.
– Дядя, – еле слышно выдохнула она, из тела сразу ушло всякое напряжение, хотя она не заснула. Веки отяжелели, словно налились свинцом, зато уши навострились и чутко ловили все звуки. Вот дядя поднимается с ней по лестнице, он мягко ступает и тяжело дышит. Вот он кладёт её на кровать и задёргивает полог поплотнее. Ленора хочет протестовать, она же грязная, уж наверняка жутко грязная. Она весь день возилась в лесу. Лазала везде, играла. Наперекор всяким запретам. Уже одно это чего стоит – так нет же, ещё этой грязью она запачкает свою шикарную постель.
Но когда она пытается возразить, дядя Ричард только гладит её ладонью по щеке и тихо говорит: «Успокойся, Ленора, тебе надо отдохнуть. Прошу тебя, расслабься немного».
На этих словах Ленора продрала глаза. Дядя Ричард стоял над ней и смотрел с такой любовью, с такой заботой, что её сердце чуть не разлетелось вдребезги. Он так был похож на отца в эту минуту. Углы лица заострились, щёки пылали, их покрывала многодневная щетина. Во взоре застыло выражение мучительной тоски и вместе с тем – глубокого облегчения. На скулах блестели следы от слёз. Увидев, что Ленора открыла глаза, он с содроганием испустил громкий вздох и тут же зажал себе рот рукой. Отвернулся, сгорбился. Плечи его затряслись.
Волнение переполнило Ленору – и тут же схлынуло. У неё не осталось сил даже на то, чтобы заплакать. Она закрыла глаза.
Дядя сидел рядом – она чувствовала его присутствие – до тех пор, пока сон не укутал её в чёрную вуаль. Последнее, что успело мелькнуть у неё в голове, – по кому дядя плачет: по ней или?..