Поиски в чаще ни к чему не привели, только через несколько часов я нашёл её на земле, на краю леса, у самой его черты. Мельком успел заметить какое-то странное существо, розовое с золотыми глазками, прежде чем оно улизнуло. Сидело около скрюченного тела Леноры. Дотрагивалось до неё – я практически уверен. Может быть, даже нашёптывало ей что-то на ухо, может быть, оно и привело её к падению. Я уже всё что угодно готов предполагать.
Понятия не имею, что именно оно собой представляло – то существо: я был без окуляра, так что не очень чётко видел и не мог рассмотреть как следует. Подозреваю, что о подобных созданиях миру ещё ничего не известно, а я всё-таки по-прежнему полон решимости уничтожить лес. И пусть все эти поганые твари сгорят вместе с ним.
Да, сгорят. Но сжечь лес – это только полдела. Чтобы разбить Проклятие Замка, которое иначе так и будет витать здесь вечно, я должен уничтожить самый дух – то, что прячется в лесных глубинах и что так просто не сожжёшь. Тут одним огнём не обойдёшься. Тут нужен… я сам.
Нет, это не благородство души. Я просто не знаю, что ещё предпринять.
Ленора снова пойдёт в лес – это точно, я по глазам её видел. Она носит в себе целую бездну горя и одиночества, и хотя уже хорошо то, что я смог распознать это раньше, чем когда-то смог в сыне, всё же меня одолевает тревога за неё. Горе и одиночество – сильные союзники, и я не могу дать ей утешение. А вот лес…
Надо как можно скорее заканчивать работу. Я просто обязан уничтожить зло, которое витает над нами. И сделать это придётся, не сводя глаз с Леноры, чтобы она ни в коем случае не успела сбежать в лес, навстречу зову бездны.
Никогда передо мной не стояло более сложной задачи».
ДальшеГлубже
45
Пусть и тёплые, но сырые апрельские деньки сменились душным майским зноем. Ленора проводила теперь большую часть времени в саду, выпалывая сорняки, поливая саженцы, выхаживая заброшенные посадки. Ей отрадно было видеть, что всё до сих пор зелёное. В Техасе большую часть лета стоит жуткая засуха, и растения вымирают – по крайней мере, мама на это любила пожаловаться, но здесь всё пока что цвело и радовало глаз.
Зов леса она слышала постоянно. Однажды даже видела Белу – та стояла на опушке и манила её. Ей бы хотелось вернуться, но каждый день, пока она копалась в саду, пока гуляла по угодьям Замка или с притворным интересом рассматривала деревья, которые сплетались в арку над аллеей к парадному крыльцу, с неё не спускала глаз миссис Джонс. Даже когда Ленора отправлялась побродить по Замку, кухарка неотступно следовала за ней тенью.
Пока миссис Джонс вынуждена была заниматься соглядатайством, столешницы и полки зарастали пылью.
Ленора вела себя как послушная девочка, и дни проходили без происшествий. Когда наступал вечер, миссис Джонс усаживалась в скрипучее кресло-качалку на террасе Замкового особняка и смотрела на девочку, уже не отрываясь, ни на секунду не отводя взгляда в сторону. Ленора понимала, конечно, что вся эта слежка – дядина затея. Очень уж он не хотел, чтобы она снова пропала в лесу. В её душе боролись печаль и раздражение. Чувство одиночества росло, надежды таяли, а горечь обиды жгла всё сильнее с каждым днём.
Дядя Ричард больше никуда не отлучался, однако и на виду тоже не показывался – разве что являлся на ужин, традиционно проходивший в гробовом молчании. Как правило, дядя за столом не разговаривал или почти не разговаривал, только иногда, случалось, выдавал какой-нибудь внезапный вопрос, вроде как у Леноры идёт работа в саду или какую книгу она сегодня прочитала. Ленора всякий раз очень ждала таких вопросов и ежедневно надеялась на то, что сегодня он снова нарушит своё загадочное, отрешённое молчание, но такие случаи были редки. Сразу после ужина дядя Ричард обычно запирался у себя в лаборатории и работал там над своими изобретениями вплоть до конца дня, когда Ленора в унылом одиночестве тащилась укладываться спать.
Леноре очень хотелось знать, что же настолько поглотило дядино внимание, её прямо-таки распирало от любопытства. Однако памятуя о своей вечной тени, она не решалась отправиться в новую разведку.
Оставалось только размышлять.
Бела как-то упомянула, что дядя Ричард намерен уничтожить лес. Наверняка он и работает над чем-то, что приведёт его план в исполнение, но что бы это могло быть? Разве под силу человеку создать что-либо, способное уничтожить такой лес, – лес, который существует на земле с того дня, как на ней появилось горе, что Ленора понимала как самое начало мира?
Часто она ловила себя на том, что стоит, уставившись на окна Замка, а они словно уставились на неё в ответ и даже как будто мерят её взглядом – сердито и несколько свысока. Иногда в одном из окон мелькал дядя Ричард: он ненадолго выглядывал наружу из своей лаборатории и тут же пропадал.
Со временем Замок ей опротивел. Его длинные коридоры и просторные залы полнились тенями и тайнами, и Леноре не верилось, чтобы все эти тайны были хорошего толка. У неё по-прежнему оставалась целая пропасть вопросов: что случилось с женой и дочерью дяди Ричарда? Почему сбежал его сын Бобби? Стоит ли сбегать ей самой? Когда улучить момент? Миссис Джонс следила за ней неотступно. А кроме миссис Джонс за ней наблюдал и сам дядя Ричард.
Ленору держали узником в стенах того самого места, которое должно было стать её домом.
В одну ночь она всё-таки попробовала улизнуть. Вначале долго лежала и осторожно вслушивалась в тишину. Как только убедилась, что весь дом заснул, выглянула тихонько в коридор и… наткнулась на дядю Ричарда. Тот сидел на стуле прямо рядом с её комнатой, неподвижно уставившись на дверь напротив, в комнаты Бобби. Он резко поднял голову и перевёл на Ленору безучастный взгляд. Не сказав ни слова, она тут же метнулась обратно к себе, юркнула в постель и натянула одеяло до самых глаз.
Однако прежде чем скрыться за своей дверью, она успела заметить на ней отметину. И во тьме плотного полога и укрытия из одеял она дрожала потом, как осиновый лист.
На её двери значился тот же самый серебристый крест, что и на двери Бобби.
Что он значит? Это дядя Ричард отметил? А если не дядя Ричард, то кто – или – что?
На следующее утро она внимательно осмотрела дверь в поисках креста, но ничего не обнаружила.
Так протекали минуты, часы, дни, недели, и Ленора потихоньку стала забывать родные лица – лица мамы, папы, Джона с Чарльзом, лицо Рори. Это ей казалось самым низким, подлым предательством с её стороны. Перед сном, лёжа в кровати, она изо всех сил старалась вызвать их в памяти, но черты оставались смазанными, неясными. Они улизнули из её сознания так же легко и незаметно, как из её жизни. Леноре ни за что на свете не хотелось забывать, как у папы щурились уголки глаз, даже когда он не улыбался, из-за чего казалось, что ему всегда весело. Или как красиво смотрелась мама в своём рабочем фартуке, когда запускала руки в рыхлую почву клумбы под окнами. Как из-под волшебных пальцев Рори рождалась музыка, как Джон, зарывшись носом в книжку, бросал невидящий взгляд поверх страницы, как звенел голос Чарльза, когда он подтрунивал над Ленорой.
Ей так их не хватало.
Она исходила коридоры Замка в поисках портрета своего папы, но не нашла. Он целиком и полностью покинул этот дом. А его жены и детей никогда здесь и не было.
Каждый новый день без родных давил Леноре на затылок чем-то тяжёлым. И каждый день этот груз клонил её ниже и ниже.
Настанет день, когда она сломается.
Она должна отыскать дорогу обратно в лес.
46
Ленора рассеянно отряхнула руки от земли. Вдохнула обычно столь умиротворяющий запах травы, растений и свежевскопанной почвы, но сегодня он не принёс ей привычного утешения. Она прижала ладони к земле, закрыла глаза и постаралась уловить её гул – мама всегда умела его почувствовать, когда принималась за работу в саду. Ленора попробовала представить маму, как она наклонилась над цветами. Не вышло. Не получалось увидеть картинку, услышать запах маминых роз. Ленора коснулась жемчужных бус, но даже они не помогли воссоздать в памяти мамин образ.
Она не может дать им умереть.
Ленора открыла глаза, отчаянно заморгала.
Её взгляд привлекло какое-то шевеление у южной ограды сада. Там по кромке каменной стены прыгала какая-то птичка, старательно выводя красивую мелодию, и Леноре вдруг показалось, будто птичка поёт специально для неё. Не в силах сдержаться, Ленора поневоле улыбнулась. Может, это птичка из леса?
Может, она прилетела её спасти?
Леноре обязательно нужно сбежать, вернуться в лес. Лес расскажет ей, что произошло с её родными, раз и навсегда установит правду. В лесу её ждёт общение, радость, пристанище. Лес облегчит её боль.
И дядину тоже облегчит, если ей удастся найти Бобби. Найти и привести его домой, пока дядя не уничтожил лес.
Она не позволит его уничтожить.
Ленора присмотрелась к садовой ограде, на которой сидела птичка. Та продолжала заливаться, не отрываясь от девочки. Ленора бросила взгляд туда, где сторожила миссис Джонс; судя по всему, птичка уселась как раз за границей её поля зрения. Сомнений в этом быть не могло. Ленора снова глянула в сторону кухарки и быстро подошла к ограде. Птичка вспорхнула и улетела. Ленора перелезла через стенку, вжалась в бурую поверхность камня и осторожно выглянула за угол проверить, что поделывает миссис Джонс. Та куда-то ушла, наверное, готовить обед. Ленора бросила последний взгляд через ограду – на всякий случай, просто убедиться, что кухарка не вошла в сад и не обнаружила побег, однако там никого не было.
Впервые за несколько недель Ленора оказалась в одиночестве. Возможно, миссис Джонс стала больше ей доверять. В сердце кольнул немой укор совести. Однако такую чудесную возможность Ленора не упустит. Она бросилась бежать по траве, задыхаясь: дневная жара уже успела набрать полную силу.