У Леноры в глазах затуманилось. Он ведь так в итоге никого и не защитил.
– Я бы всё отдал за ещё одну возможность сказать ему, как много он для меня значит, – сказал дядя Ричард.
– Я тоже, – не раздумывая, выпалила Ленора. На её руку легла чья-то ладонь, и она поняла, что дядя стоит ближе, чем раньше.
– Думаю, он знал, – тихо сказал дядя.
И, наверное, этого достаточно.
Оба подняли глаза к небу, где уже разливалось богатое золотое сияние, сигнал окончания дня и скорого наступления ночи.
– Ну что, попробуем научиться кататься, пока совсем не стемнело? – спросил дядя. – Ты уже большая, найти равновесие тебе будет несложно. Останется просто уловить ритм. Это недолго.
Ленора кивнула: говорить она не решалась, боялась, голос её подведёт.
Дядя поставил велосипед, и Ленора взобралась верхом. Поначалу он, прихрамывая, волочился следом и придерживал её за сиденье, но Ленора всегда быстро училась и вскоре уже ехала сама. Насчёт равновесия дядя оказался прав: ей казалось, что она всегда умела кататься на велосипеде.
Немного погодя дядя и сам сел на велосипед и заколесил рядом. Ленора заметила, что катание доставляет ему ощутимую боль: он морщился всякий раз, как приходилось сгибать левую ногу. Деревья склонили к ним вершины, будто защищали от широких просторов горя и старались удержать в этой счастливой минуте.
С полчаса они ехали без происшествий, как вдруг Ленора запуталась в ногах, потеряла контроль и грохнулась на землю. Дядя Ричард, ехавший сразу за ней, резко взял в сторону, не удержал руль и тоже полетел вниз. Оба залились смехом, кое-как поднялись и потащили велосипеды к террасе особняка.
По пути Ленора бросила взгляд в сторону леса. Там стояла Бела, и её кожа сверкала малиновым, а на морде была написана такая ярость, что Ленора вздрогнула и опустила глаза. Когда она снова подняла их, там уже никого не было, и она легко убедила себя, что ей показалось.
61
Прежде чем отправиться к себе наверх, Ленора заглянула в библиотеку. Она пробежала глазами по полкам в поисках каких-нибудь легенд о лесе. Дядя Ричард сказал, что такие есть, но где?
Из коридора послышались голоса миссис Джонс и дяди Ричарда.
– Надеюсь, вам понравился ваш день рождения, – говорила миссис Джонс.
– Да, ещё как. За торт спасибо, – отвечал дядя.
– Спасибо, что научили Ленору кататься на велосипеде.
– Ой, мне самому понравилось. – Слышно было, как он улыбается.
– Вы ведь теперь всегда ей будете нужны.
– Я знаю.
Молчание.
– Мне его так недостаёт, – прозвучал голос дяди Ричарда. Высоко, напряжённо прозвучал. Ленора разобрала приглушённый всхлип и повернулась к двери.
– Всё образуется, – послышалось журчание миссис Джонс. То же самое она говорила Леноре.
– Мне так жаль, что хорошего отца из меня не вышло…
– Теперь у вас появится новый шанс.
– Мне так жаль, что хорошего человека из меня тоже не вышло!
– Жалей – не жалей, сожалениями ничего не исправишь. Пока будете сокрушаться, чего не сделали, так и просидите на месте. Когда они уходят, а мы остаёмся, жизнь для нас продолжается. Надо жить дальше, и как можно лучше жить.
Леноре показалось, будто эти слова относятся к ней, будто миссис Джонс специально для неё говорит.
Дядя Ричард добавил только:
– Мне бы так хотелось сказать ему ещё раз, как я его люблю. – И от этой фразы у Леноры всё сжалось внутри.
Миссис Джонс не ответила.
Ленора с трудом сглотнула.
Когда дверь в восточное крыло закрылась и Ленора услышала, как дядя повернул в замке ключ, а миссис Джонс прошаркала по коридору в сторону кухни, Ленора выскользнула из библиотеки и помчалась по ступенькам к себе наверх. (Всё-таки темнота по-прежнему никуда не делась.) Она забралась в кровать, но долго сидела, размышляя, а потом вылезла, открыла дверь в коридор и перебежала в комнату Бобби.
Внутри работала только одна лампа, настольная, около кровати. Ленора щёлкнула выключателем и остановилась у двери, любуясь тенями, которые отбрасывала лампа. Потом двинулась по комнате так же, как в первый раз. Особенно долго она рассматривала рисунки в ванной – теперь было понятно, что многие изображали созданий из леса. Ленора провела пальцами по нарисованным цветам – в лесу эти цветы раскрывали перед ней бутоны и пели. Она дотронулась до картинки с деревьями – в лесу эти деревья плясали. Она коснулась эскиза колючей рыбины – таких рыбин она тоже видала в лесу, они выпрыгивали из какого-то прудика.
Ленора опустилась на качели.
Что бы сам Бобби предпочёл, чтобы она сделала? Если он жив – можно ли это почувствовать? Хочет ли он, чтобы Ленора его спасала?
Может ли она его спасти?
До неё донёсся голос.
«Ленора, – позвал голос. – Иди сюда».
Собственно, это был и не голос, а скорее шёпот, но в нём можно было узнать мамину манеру растягивать слова. Ленора встряхнула головой. Окно стояло открытое, она наскоро подошла и захлопнула его. Больше голос не возвращался.
Прежде чем улечься спать, Ленора бросила взгляд в окно, на лес. Деревья стояли не шевелясь, тихой тёмной стеной. Казалось, что в глубь лес бесконечен. Перед глазами встал образ Бобби, потерянного где-то там. Потом дядя Ричард, до сих пор скорбящий по сыну, хотя уже восемь лет прошло. Потом Хозяин леса, его Древо и пропавшие дети, которые там, внутри.
Завтра, сразу, как встанет, она побежит в лес. Она вернёт Бобби домой. И все вместе они залатают прорехи, проеденные в канве их семьи.
Потому что – она понимала теперь – единственное, что спасает от одиночества и горя утраты, – это любовь.
Он заманивал лишь детей рода Коулов, ибо Коулы были в ответе за его смерть много лет назад.
Он висел на дереве – том самом, что теперь было его домом, – и смотрел, как они исчезают в лесной чаще. Они не остались таращиться на его мучения, как не преминули бы поступить глупые горожане, будь то публичная казнь на центральной площади. И всё же его охватил гнев. Он поклялся бороться за жизнь – успеть бы только замыслить план отмщения.
Но жизнь покинула его прежде, чем он смог освободиться от своих тенёт.
Однако это не имело значения. И ему был дарован шанс отомстить. Уничтожить род Коулов, как они уничтожили его самого. Больше не будут всякие умники просчитывать каждый его шаг. Больше не будут матёрые шерифы следовать за ним по пятам. Больше не будут смазливые дамочки терять голову от его лести.
При последней мысли сердце его сжалось, и перед ним возникли мягкие черты и пронзительные голубые глаза.
Он отмахнулся: времени на любовь не осталось – только на злобу. Любовь не сочетается с местью, злоба – вот её верный спутник. А те глаза и привели его к падению. Были его слабостью. Были его…
Он взревел, зарыдал, заголосил, и порывы его горя колыхали деревья вокруг. А затем он обратился к тому, что должен был сделать.
Время пришло.
1 июня 1947 г.
«Как это кстати, что самый значительный труд моей жизни – моя армия паровых механических роботов будет окончена именно в мой сороковой день рождения.
Пришло время. Завтра рано поутру я поведу свою армию в лес и низложу духа, который терзает этот дом и наш род. Но я не тешу себя надеждами, будто таким образом верну сына. Скорее всего, он пробыл в лесу слишком долго. Однако я смогу по крайней мере уберечь Ленору. И уберегу.
Главное за будущим, а не за прошлым.
Мои верные бойцы из стали и меди последуют за мной в лес дружным строем, который возглавит истинная гордость моей научной мысли – робот-носорог (больше похож на динозавра, надо признать: двигатель паровой, работает от огня, воды и пара). Ещё возьму с собой трость: пару месяцев назад взялся её модернизировать, теперь она может поддерживать огонь и даже плеваться им – прямо сверхъестественное что-то получилось, смесь науки и мистики, возможности просто необъяснимые.
Армия и трость – вместе это столько огня, что хватит спалить весь лес целиком, а главное – место, где его повесили; там, надо думать, он и обитает. Если он умер на дереве, значит, его связь с деревом и надо разрушить. Вероятно, после этого дух будет извергнут наружу, и тогда можно будет истребить его огнём мистическим, из трости. Убедиться на предварительном эксперименте, к сожалению, не могу, а потому полагаюсь лишь на веру в добро, которое всегда побеждает зло.
План отступления я себе наметил, но если выбраться не получится… что ж, оно стоит такой жертвы. Дела оставляю в порядке, все бумаги в верхнем левом ящике стола – на случай, если эти записи найдутся раньше. До тех пор пока Ленора не достигнет совершеннолетия, поручаю заботу о Замковом особняке Ллойду и его супруге Надин, а также миссис Джонс. Полностью поддерживаю переселение Ллойда и Надин в особняк. Они всегда хотели иметь дочь. Думаю, они будут счастливы принять Ленору, а она с такой же радостью примет их.
Ну вот, остаётся только следить за часовым механизмом, пока он не приведёт стрелки в нужное положение».
Открытая дверь
62
Из глубокого сна без видений Ленору вырвал резкий звук удара. Она села в кровати, перед глазами ещё стояла мутная пелена. Она поморгала и огляделась. Что это было? Стены пошатнулись, это точно. Но вокруг стояла тишина. Даже солнце ещё не взошло. Наверное, приснилось.
Но тут звук повторился, да с такой силой, что тряхнуло весь особняк. Ленора выкарабкалась из постели и подбежала к окну. Она вглядывалась в темень снаружи, но кругом ничего было не разглядеть. Большая круглая луна низко нависла над лесом, и верхушки деревьев словно выпихивали её из чащи. Лес же оставался непроницаем, его глубины полностью скрывала чёрная шеренга опушки.
Вдруг внизу что-то вспыхнуло, и она прижалась лицом к стеклу, силясь разглядеть. Вспыхнуло снова, чуть поодаль. Ленора сощурилась, но различила только смутные тени. На газоне перед особняком что-то двигалось.