— Внученька, выхода нет. Тебе нужно оставить меня здесь, а самой двигаться дальше к дереву за Лесным ключом. Я отлежусь пока, подожду вас в шалаше, — еле слышно произнес старик, пытаясь повернуться на спину.
— Ишь чего удумал. Решил увильнуть от похода, в который сам же нас втравил? Ну уж нет. В прошлый раз, когда мы тебя оставили одного, ты умудрился попасть под влияние Принта, вместо того чтобы броситься нам на помощь. Одни проблемы с тобой, старик, — буркнул Бадик и лег рядом с Афанасием, облизав его лицо.
— Я согласна с Бадиком. Уж если идти, то только вместе. Знаешь, мы тебя не бросим, — я была очень благодарна собаке за преданность и правильные слова. — По одному мы точно пропадем, а ведь нам нужно спасти мир от этих расплодившихся повсюду чудовищ. Куда ж мы без тебя? Передохнем, подкрепился и в путь. Я уверена, что, отдохнув ты сможешь вернуть себе магические способности.
Скатерть-самобранка сделала свое дело, придав нам силы. Уложив Афанасия в шалаш, на матрас из травы, я не удержалась и подошла к Принту. Его окаменевшая поза не изменилась за это время, но я почувствовала необъяснимую тревогу, на миг мне показалось, что он моргнул. Умом понимая, что это невозможно, я все равно вздрогнула. Сколько у нас есть времени, прежде чем это чудовище очнется? И как потом нам усмирить его, если Афанасий не сможет воспользоваться своей магией? Нужно убираться отсюда и побыстрей. Я чётко осознавала, что теперь все решения нужно было принимать мне, но от этого делалось очень неуютно. Знать, что от тебя зависят жизни других, тем более близких, страшно. Но рано или поздно судьба заставляет нас сделать это, словно проверяя на выносливость. Что ж судьбы не избежать.
Я решительно повернулась спиной к Принту и подошла к шалашу, чувствуя, что внутри меня зреет уверенность и согласие с самой собой. Оглядев долгим взглядом своих близких, я успокоилась окончательно.
— Давайте поспим, а утром, Афанасий, тебе придется вызвать Аквалису. Нам пора двигаться дальше. И давайте договоримся: решать проблемы по мере их поступления.
Я легла на траву и моментально уснула.
Глава 16. Рассказ Аквалисы
Я проснулась от запаха костра и ощутила, как сильно замерзла. Достав плед из рюкзака, я укуталась в него, вдохнув бодрящий аромат родного дома, и вышла из шалаша, обдумывая наше положение. Мои глаза сразу отыскали Принта, который все также сидел закутанный в своем коконе, не подавая признаков жизни. Облегченно вздохнув, я перевела взгляд на небольшой костер, рядом с которым согнувшись, опираясь на посох, сидел Афанасий и внимательно слушал Аквалису.
Я радостно улыбнулась, подошла к ним и поздоровалась, присев рядом со стариком. Лицо Афанасия сразу озарила улыбка — он прервал разговор и погладил трясущейся рукой меня по голове, словно маленькую девочку. Аквалиса удивлённо взглянула на меня, будто увидела впервые и наклонила голову в знак приветствия. Она с нескрываемым интересом рассматривала меня, пока Афанасий рассказывал, что приключилось с нами, с того момента, когда мы расстались с ней и ее птенцом.
Бадик лежал у ног Афанасия и молчал, немного побаиваясь грозную Аквалису, но увидев меня он не сдержался.
— Афанасий, а как получилось, что ты попал под влияние Принта? Как вы встретились? И почему ты не пошел искать нас?
Эти вопросы мучили и меня, но взглянув на старика, у меня сжалось сердце: ему и так сейчас тяжело, зачем бередить душу? Придет время — сам расскажет.
— И вправду, Страж, что произошло? Как Принт смог завладеть твоим разумом? Я допускаю, что он могущественный маг, но ведь и ты не простой человек. Всё из-за неё, правда? Эта особа из обыденного мира и есть твое слабое звено? — Аквалиса кивнула в мою сторону.
Афанасий медленно поднял голову и посмотрел на меня с отеческой любовью.
— Она моя правнучка. А тебе ли не знать, Аквалиса, что значит потомство? Возможно, ты права насчёт Анны, но скажи мне: разве твой птенец не является слабым звеном для тебя? Я видел твою отчаянную битву за него. Мы все похожи и действуем одинаково, когда есть кого терять.
Аквалиса опустила голову, признавая, что старик прав: защита птенца ценой своей жизни — это ли не любовь и не обязанность каждого родителя?
— Когда ты, Аннушка, выбежала из невидимого купола в темноту этого волшебного мира, я был уверен, что быстро догоню тебя. Схватив мешок и посох, я переступил порог невидимого купола, как вдруг почувствовал человеческое присутствие на поляне. Клянусь, это была ты, Аннушка. Именно ты стояла в двух шагах от меня, тряслась от холода и размазывая горькие слезы по щекам говорила, о том какая ты трусиха: испугалась моих слов о магии. Я подошёл к тебе, радуясь тому, что моя внучка цела и невредима. Ты тотчас бросилась ко мне в объятия — такая маленькая, несчастная, родная и все померкло перед моими глазами. Больше я ничего не помню, лишь то, что рядом с тобой стоял улыбающийся маг Принт, которого ты просила выслушать и поблагодарить, будто он спас тебя, не дав упасть в крысиную нору. Только сейчас я понимаю, что это был морок, насланный на меня темным магом. Что ж, Принт умён и наблюдателен — он сразу понял, как я дорожу тобой, и с помощью моей любви смог воздействовать на мой разум, показав то, что я и хотел увидеть. Что ж, это будет мне уроком: прежде чем доверять глазам, нужно слушать свое сердце, а оно в тот момент сжималось от боли, предчувствуя беду. Но, как бы то ни было, не под силу мне бороться с темным магом. Он слишком силен и искусен в создании нужных ему иллюзий, а я лишь обыденный человек, обученный магией. Эх, предупреждал меня Иерохим.
Афанасий вздохнул, вытирая скатившиеся по сморщенным щекам слезы.
— Да ладно тебе, Афанасий. Я бы тоже поверил кому угодно, если бы с хозяйкой что-то случилось, и кто-нибудь сказал мне, что именно он ее спас. В этом мы все одинаковые. Но ты же смог остановить Принта, обезвредить. Вон он сидит окаменевший и беззащитный, — Бадик подошёл к магу, обнюхал его кокон, поднимая ногу, намереваясь сделать метку.
— То, что ты видишь, дружок, не совсем правда. Да, я остановил Принта, загнав силу мага внутрь его тела. И пока он безвреден, но очень скоро сможет найти выход из лабиринта своего разума, и тогда он будет опасен для нас. Слишком опасен, — Афанасий замолк, сжав посильнее посох.
— Прости меня, — я опустила голову, чувствуя бесконечную вину, за то, что так нелепо выскочила из невидимого купола, не справившись с эмоциями, не думая о последствиях и подвергнув всех нас опасности.
Я не сдержала слез, представив себе Афанасия, который попал в расставленные сети Принта, потеряв силы и магические способности из-за меня.
— Может быть, вы можете нам помочь? — с мольбой в голосе спросила я Аквалису.
— Увы. Мне очень жаль, но вынуждена тебе отказать, дитя обыденного мира. Я не стану бороться с темной магией. Это небезопасно чисто физически, а сейчас я не могу подвергать себя опасности. Мне нужно вырастить птенца, передав все мои знания ему. Ты не знаешь, что просишь. Я сильный маг, и наша битва с Принтом может длиться слишком долго — десятки, сотни лет. Однако, моя жизнь не бесконечна. У меня нет этой сотни лет, понимаешь? В нашем мире, родив потомство, мы ограничены во времени дальнейшей жизни. И это время принадлежит уже не нам, а нашему потомству. Я не отдам свое время, выделенное на обучение моего птенца вам. Он просто не сможет жить в нашем мире без знаний и магических умений и станет таким же, как…
— Как Принт? Вы это хотели сказать? — я прямо посмотрела в глаза Аквалисе. — Там, в подземелье, у себя дома, он рассказал мне, что вы убили его отца прямо у него на глазах, чтобы забрать себе маленького Принта, потому что боялись уменьшить свою жизнь, заведя потомство. Он ненавидит вас больше всего на свете и, возможно, вы виновны в том, кем он стал, пустив в себя нечисть из космоса. Нам нужна правда. Что тогда произошло? Может, зная все, мы сможем понять, как бороться с ним в будущем.
Аквалиса поправила свой костюм, ее глаза почернели от негодования: как могла выскочка из обыденного мира бросать ей упреки, заставляя оправдываться и говорить о том, что давно уже гложет ее душу, отравляя радость материнства.
— Мне больно и неприятно слышать твои речи. Ты, человек, который ничего не знает и не понимает о нашем мире и его законах, обвиняешь меня в трусости и обмане? Волшебный мир давно отделился от вашего низменного мира. Это у вас существуют только два цвета — белый и черный, сквозь призму которого вы видите все кругом. Судить о том, что твоему пониманию недоступно, непозволительно, — Аквалиса нависла во весь свой огромный рост надо мной.
Мне казалось, ещё чуть-чуть — и она от хлещет меня по щекам, словно я маленькая девочка, которая сунула свой любопытный нос в чужой огород. На миг мне стало страшно, но сжавшись внутри в тонкую звенящую струну, я продолжала смотреть ей в глаза. Мне нужна была ее правда, и она поняла это, невольно вздрогнув.
— Афанасий, а внучка твоя далеко не так проста, как кажется, — отведя взгляд от меня, произнесла Аквалиса. — Что ж, я расскажу тебе все, что знаю, а после решим, что делать дальше. Но это тайна, и в мире магов не стоит распространяться об этом на каждом шагу.
Я склонила голову, принимая ее условие.
— Я недооценила Принта, считая его лишь магом, перешедшим на темную сторону, забыв про нечисть, проникшую в небесную дыру во время Великой битвы, — Аквалиса села перед костром, разглядывая пламя облизывающее со всех сторон небольшое дерево, вырванное с корнем во время сильного ветра. Помолчав, она продолжила:
— Я давно уже являюсь Членом Совета волшебного мира, устанавливающем законы на этой земле, разграничивающего зоны влияния и местожительства. Отец Принта был средним магом, одним из многих, но обладал великой гордыней, желая стать не просто одним из Членов Совета, а единственным владыкой мира. Недовольство жизнью и своим скромным положением привело его к мысли, что оба наших мира должны быть едины. Так, считал он, всем будет легче жить. Именно с этой странной идеей он однажды пришел н