а собрание Совета. Когда мы отказали ему, указав на абсурдность его идеи, он, скрипя зубами от гнева, не дослушав нас, выбежал из зала нашего собрания, затаив злобу. Члены Совета не придали этому значения, пока до нас не дошли слухи, что Крэст, отец Принта, ищет древние заклинания и подготавливает почву для претворения в жизнь своей дикой идеи. Он будоражил умы жителей волшебной страны, уверяя, что, если два мира объединить в одно целое, их жизнь неузнаваемо измениться, прежде всего удлиниться за счёт того, что имея потомство, не нужно будет жертвовать временем жизни, ведь время — это та же энергия и ее смогут восполнить простые люди. Часть жителей нашего мира поверила в это, требуя объединения миров, но другая часть воспротивилась, понимая, что разъединение миров в древности было выгодно всем. Члены Совета разъяснили жителям всю никчемность идеи Крэста: длительность жизни жителей волшебного мира не зависит от объединения миров — мы так устроены — не можем иметь потомство просто так. Ведь наше потомство — это и есть мы, перерождение нас самих.
— Потомство — это ваши клоны? — моему удивлению небыло предела.
Я и предположить не могла, что птенец Аквалисы мог быть простым клоном, выращенным из ее клеток. Что ж это объясняло многое: и то каким образом маги размножаются, и то почему Принт продолжил дело своего отца.
— Разумеется Члены Совета знают, что в обыденном мире наука достигла того уровня, когда ученые научились клонировать себе подобных. Что ж похвально, но люди до сих пор не знают, как сделать клонов осознанными, вложить в них разум. Не сомневаюсь, что когда-нибудь вы поймёте и это, но люди забыли о перенаселенности их части Земли. Вас и так очень много, представь, что будет, если к вам прибавятся разумные клоны. Сможете ли вы сосуществовать друг с другом? Или это вызовет разлад между вами? Однако, маги не должны вмешиваться в вашу жизнь. Это закон. Ваши решения, даже если они неразумны, нас не касаются.
Аквалиса молча взглянула на костер, обняв себя руками.
— Я первой узнала, что Крэст нашел древние заклинание об объединении миров, которое в будущем могло привести к еще одной Великой Битве. Он, вероятно, не задумывался об этом, мечтая стать единственным властелином над обоими мирами. Я догадывалась, что темная магия, которую мы тщательно охраняли от жителей волшебного мира была возрождена им, и однажды убедилась в этом. Он обратился к Совету уведомив его о своем желании завести потомство. Члены Совета увидели в этом только то, что Крэст устал и образумился, забыв свою идею, но мы ошиблись. Да, мы некоторое время наблюдали за ним, но он был так счастлив, готовясь стать отцом, что отпали все подозрения. Жизнь продолжалась, а у каждого из нас были свои дела и обязанности. Безумная идея Крэста забылась нами, но, как оказалось, не им.
Однажды, проезжая мимо жилища Крэста, я услышала, как тот обучает сына основам магии, которая явно не ограничивалась ее доброй стороной. Он показывал Принту артефакты, которые были способны вызвать огромные разрушения в нашем мире. Он обучал его запрещенной портальной магии, показывая сыну, как с помощью энергии стихий вызывать мгновенные перемещения во времени и пространстве. Крест обучал Принта древнему языку жестов и мимики, который был давно забыт жителями волшебного мира. Он готовился к осуществлению своей мечты и поэтому спешил передать сыну всё то, что он разыскал в тайниках подземелья.
Медлить было нельзя, меня окатил холодный душ прозрения. Я поняла, что он вплотную подошёл к разрушению устоев нашего мира, став опасным и абсолютно бездушным тёмным магом. Не раздумывая ни секунды, я, мысленно соединившись с разумами Членов Совета, ринулась в бой, надеясь спасти маленького Принта от пагубного влияния его отца, надеясь, что в его зарождающемся сознании еще не закрепились древние проклятия. Закон суров — тёмным магам не место среди нас, и они подлежат уничтожению. Недаром древнее зло покорилось нашим предкам, они смогли его обуздать и спрятать подальше, вглубь земли, закрыв его суровыми заклинаниями. Что ж Крест знал, на что шёл, распечатывая запретное.
Аквалиса раскалилась. Её человеческий облик начал исчезать, показывая истинное лицо. Грозная четырехкрылая птица вырвалась на свободу. Едва сдерживая процесс трансформации, Аквалиса шумно задышала и, закрыв огненные глаза, отскочила подальше от нас, выдохнула пламя, идущее изнутри. Успокоившись, она подошла к костру, и соединила огонь, усмиряя его и себя.
— Битва между нами была жестокой. Силы были равны. За мной стоял разум и магические возможности всех Членов Совета, за Крэстом — темная магия и древние заклинания. Наш бой длился не один день. Земля на сотни миль пылала от огня и дымилась от кипящей воды. Деревья и трава были выжжены и вырваны с корнем. Птицы и звери в ужасе покинули насиженные места и свои норы, а те, кто не успел были обречены. Мое сердце обливалось кровью — я, Член Совета, выбранная всеми жителями нашей волшебной страны для защиты, стала угрозой их жизни. Но даже видя все разрушения, я знала, что действую правильно. Я быстро слабела, но вся мощь коллективной магии помогала мне в той битве. Мои крылья вновь и вновь сформировали шары, которые окутывали огнем, идущим из моих лёгких. Клюв, словно катапульта, отбрасывал шары, направляя прямо на Крэста. Пытаясь не задеть младенца, я уводила мага подальше от его колыбели, но озлобленный Крэст оставался рядом со своим сыном, оберегая его. Он ослаб и, по большей части, вызывал стихию воды для тушения пожара вокруг младенца. Мы оба были сильно ранены и обессилены, но приговор нужно было привести в исполнение. Я поднялась высоко в небо и, собрав силы, резко полетела вниз, кидая огненные стрелы в темного мага, который и не думал сопротивляться. Последнее, что я увидела в тот день, проникло в мое сердце острой иглой, которую я так и не смогла вытащить по сей день: пылающий Крест берет из колыбели своего сына и спасая его от неминуемой гибели отбрасывает его подальше от поля битвы, а сам, улыбаясь, падает на землю, пригвожденный огненными стрелами, превращаясь в живой факел…
Аквалиса замолчала и покачнулась, притихший Бадик непроизвольно подскочил к ней, пытаясь привести ее в чувство. Аквалиса вцепилась в его шерсть и, открыв глаза, с благодарностью посмотрела на собаку.
— Может, воды? — крикнула я и бросилась в шалаш к своему рюкзаку.
Схватив бутылку, я отвернула крышку и подала ее Аквалисе, которая уже сидела на стволе упавшего дерева рядом с Афанасием.
— Я не горжусь тем, что тогда сделала, но и не жалею об этом. Я выполняла свой долг, защищая жителей нашего мира от влияния темного мага. Моя вина лишь в том, что, потеряв сознание, я упустила сына Крэста. Очнувшись, я долго искала его на поле битвы, но, увы, не нашла. Принт скрылся в подземелье, которое подготовил его отец. Он сумел выжить и стать темным магом, найдя записи и тайники своего отца, — Аквалиса замолчала и повернув голову посмотрела на меня.
— Это все. Надеюсь, моя исповедь поможет тебе понять, что произошло. Крэст — был опасен своей гордыней, но Принт — опасен вдвойне: он вырос, не подчиняясь правилам нашего мира, он одинок и ожесточен, считая всех своими врагами. Он — могущественный темный маг, стремящийся вернуть древние времена. Он — чудовище, объединившееся с небесными тварями, пытающееся ввергнуть оба наших мира в хаос и катастрофу. И самое главное — я не знаю, как его победить.
Глава 17. Течение
Исповедь Аквалисы повергла нас в шок. Наша маленькая компания переваривала услышанное молча и неторопливо, словно пытаясь осмыслить весь масштаб произошедшего. Тишина висела в воздухе, словно плотная паутина из изумления и пустоты.
Во мне боролись противоречивые чувства: сомнения, страх и жалость. Они, переплетаясь между собой в тугой узел, затягивали мои мысли в бушующий вихрь. Умом я понимала, что Аквалиса все сделала правильно — ведь это устои их мира и она должна была исполнить свой долг защитницы. Я понимала, что Крэст посягнул на оба мира, решив их объединить, используя наш обыденный, глупый по его понятиям мир, для энергетической подпитки не столько волшебного мира, сколько своего собственного эго, желая стать властелином объединённого мира. Мне даже не хотелось думать, в чем заключалась эта подпитка и каким образом Крэст собирался собирать энергию с людей. Возможно, он намеревался возродить древние ритуалы человеческих жертвоприношений или что-то ещё более ужасное, превращая людей в сломанные игрушки. А что умно, мы же хорошо и быстро размножаемся. Нас много и природа человека слишком алчна… Чего нас жалеть.
Сама темная магия вызывала во мне отторжение, ведь она была чудовищно опасна для простых людей. Наглядный пример этому сидел перед моими глазами — Страж, еще недавно молодой и здоровый, попал в сети иллюзии обмана, изящно сотканной Принтом, а теперь он слаб и почти полностью лишен своей магической силы. От одного упоминания о темной магии у меня мурашки пробежали по коже, сбилось дыхание, словно невидимая рука плотно сжимала мое горло, а в глазах двоились предметы. Мне было страшно представить, что бы случилось с нашим миром, со мной и моей семьёй, если бы Аквалиса не остановила тогда Крэста. Но все же мое человеческое сердце кровоточило от жалости к маленькому Принту — лишится отца и мучительно выживать, прячась от всех в холодном бездушном подземелье, вынашивая планы мести и веря лишь в свою избранность и уникальность. И самое страшное — я понимала, что Аквалиса не достигла своей цели: Принт последовал за катастрофической идеей своего отца, считая, что он прав, с ненавистью отвергая устои волшебного мира.
Мы старались не смотреть друг другу в глаза, боясь увидеть там отражение бушующих чувств. Но я уверена — думали мы об одном и том же: что делать нам, если сама Аквалиса, Член Совета волшебного мира, только что призналась в своей неуверенности в победе над детенышем Крэста?
Зелёное солнце стояло в зените, освещая своим изумрудным светом все живое на этой части планеты. Мы не замечали времени, погруженные в свои размышления, забыв обо всем на свете. Лишь услышав тяжёлый вздох, вырвавшийся из замершего в коконе Принта, мы очнулись и вздрогнули, испугавшись, что наше время упущено. Бадик подбежал к магу и, обнюхивая его неподвижное, скрюченное, оплетенное травой и землей тело, громко крикнул: