Как он и думал, все так на самом деле и произошло. Не успели они выехать из проулка, как по ним тотчас открыли ураганный огонь. По всему видно, стреляли из немецких автоматов шмайсер и наших ППШ, а еще пистолетов ТТ и вальтер, даже слышался частый стук работающего как швейная машинка пулемета.
В свете фар, бивших рассеянным пучком далеко перед машиной, Илья успел заметить отогнутую кованую решетку на окне приземистого кирпичного здания, в котором размещалась центральная сберегательная касса. Из окна, высунувшись по пояс, в их сторону стрелял какой-то бандит в нахлобученной по самые уши серой немецкой кепке. Автомат шмайсер в его руках дрожал, выплевывая из нагревшегося розового ствола огненные вспышки. Из-за угла дома, время от времени выскакивая на простор, чтобы удобнее было стрелять, не целясь, от живота веером выпускал из автомата смертоносные пули высокий рыжий парень без головного убора, зато в клетчатом пиджаке. Спрятавшись за порогом, на земле лежал еще один человек, который стрелял по машине из пулемета. От дома, на границе желтого света и серой мглы, прикрываясь сгустившейся темнотой, поспешно убегали двое, держа в руках инкассаторские брезентовые мешки, распухшие от большого количества украденных банкнот.
«Виллис», подпрыгивая на неровной булыжной мостовой, специально виляя из стороны в сторону, не только не давал прицельно стрелять застигнутым врасплох бандитам, но также мешал целиться и своим пассажирам, у которых было преимущество перед ослепленными светом людьми. Но налетчики тоже были не дураки; понимая всю тщетность своих попыток подстрелить кого-нибудь из находившихся в машине сотрудников милиции, они вскоре весь огонь перенесли на яркий, в оранжевом ореоле круг, слившийся ночью от фар в один источник света, рассчитывая быстро покончить с ним.
Тем временем «Виллис» быстро приближался к дому, расстояние сокращалось с каждой секундой. Опасаясь вблизи угодить под шальные пули, рассчитывая, рассредоточившись, укрыться в темноте, Лацис крикнул:
— Андрис, вон у того дерева тормози! Иначе они нас точно подстрелят!
До нужного дерева оставалось проехать буквально десять метров, как несколько пуль все же угодили в фары: мелкими брызгами в разные стороны разлетелись стекла, от лампочек поплыл вверх голубой дымок, и свет погас. Мигом наступившая темнота, которая после света всем показалась дегтярно-черной, словно они попали в глубокий и мрачный погреб, поглотила и само приземистое здание, и уж тем более мелкие фигурки налетчиков. Даже удивительно как водитель смог справиться с управлением, успев затормозить в самый последний момент в нескольких сантиметрах от толстого ствола могучего вяза, чуть коснувшись правой стороной крепкого бампера шершавой коры.
— Всем из машины! Быстро! — крикнул Лацис и первым покинул «Виллис», растворившись, словно привидение, в двух шагах от внедорожника в густых сумерках. Там он упал в траву, оперся на локти, выставив перед собой ТТ, замер, стараясь разглядеть движущуюся мишень в виде темной фигуры неосторожного налетчика.
Андрис почувствовал, как из прокушенной губы брызнула кровь, услышал звук ударившей в металл пули. Ни на секунду не растерявшись, парень машинально слизал текшую по подбородку теплую кровь, стремительно схватил ППШ, расположенный посреди передних сидений, и, перевалившись через борт, свалился спиной в траву. Перевернувшись на живот, Андрис принялся наугад стрелять короткими очередями в сторону противника, чтобы не дать ему как следует прицелиться и, наоборот, дать своим товарищам время на то, чтобы занять выгодные для стрельбы позиции.
Когда глаза немного привыкли к темноте и стало возможно не только видеть очертания злополучного здания, но и разглядеть серые силуэты налетчиков, которые стали как-то подозрительно перемещаться (что, однако, не было похоже на то, что они собирались незаметно скрыться с места преступления, как видно, решив для себя перестрелять малочисленную группу милиционеров как безмозглых куропаток), сотрудники правоохранительных органов, затаившись в разных местах, стали стрелять уже более расчетливо, без прежней суетливости и горячности, хладнокровно выискивая нужную цель.
Орлов заметил, как один из налетчиков юркнул за куст смородины, а через секунду появился с другой стороны, проворно двигаясь на коленках в высокой траве, волоча за собой немецкий автомат за ремень. Вскоре он скрылся за стеной дровяного сарая, сложенного из серого камня.
«Обойти хочет, — догадался Клим. — Наивный!»
Снисходительно усмехнувшись над его дурацкой затеей, Орлов резво вскочил; низко пригибаясь, почти касаясь стволом ТТ травы газона, побежал за здание кассы, намереваясь встретить этого дурня с другой стороны сарая. Спрятавшись за углом, потной спиной вжимаясь в каменную стену, прохладную и влажную от утренней росы, Клим замер. Прижимая руку с пистолетом к груди, направил его стволом в предполагаемое место появления хитрого бандита. И этот придурок не заставил себя долго ждать: сам неосторожно выбежал на свою погибель прямо на затаившегося оперативника. Стремительно сунув ему ствол в живот, Клим выстрелил, затем быстро оттолкнул мертвое тело от себя и побежал вокруг сарая, уже сам намереваясь зайти в тыл бандитам.
— Андрис, прикрой! — в это же время крикнул Еременко и короткими перебежками, прячась за стволами деревьев, росших на обочине дороги, устремился ближе к налетчикам, отчаянно стреляя на бегу.
Перестрелка непрерывно длилась где-то с полчаса, а потом бандиты все-таки дрогнули и стали понемногу отступать. Немаловажную роль в этом сыграло и то, что исподволь подступал рассвет: горизонт на востоке, скрытый островерхими крышами домов, начал заметно светлеть, с каждой минутой розовеющий полукруг занимал все большую часть бледно-синего с темными прожилками небосвода.
Журавлев, который, не таясь, на виду у бандитов стрелял с колена, крепко держа служебный пистолет двумя руками, тоже потихоньку продвигался вперед. Он привставал и в согбенном положении на полусогнутых ногах быстро делал несколько шажков в сторону противника, потом опять становился на одно колено. Поворачиваясь всем корпусом вместе с пистолетом, выискивал глазами серые фигуры в ненавистной ему немецкой форме, старательно стрелял на опережение, с удовольствием отмечая, что выпущенные им пули достигают цели. Один из налетчиков, сраженный смертельным свинцом, согнулся, схватившись за живот, постоял в таком положении несколько секунд, а потом упал, уткнувшись лицом в мокрую от росы траву-мураву. Другого бандита успел под руку подхватить его кореш и поспешно увести куда-то за кусты росшей возле палисадника давно отцветшей сирени.
— Сдавайтесь! — оглушающе громко закричал Илья, и от напряжения на его жилистой шее вспухли синие вены; он предупредительно пальнул два раза по кустам, слабо надеясь подстрелить здорового кореша. — Все равно вам не уйти!
Понимая, что никто его слов, не подкрепленных действиями, исполнять не станет, Илья вскочил с колен и побежал к сирени. Срезая путь, с ходу ворвался в кустарник; суматошно раздвигая перед собой ветки, с трудом двинулся вперед, про себя матеря то и дело цеплявшиеся за военную форму упругие сучки.
Через минуту, выбравшись на простор, он в растерянности огляделся, потому что бандитов и след простыл. Зато увидел в траве труп валявшегося в луже черной крови дежурного милиционера, охранявшего сберегательную кассу. Он лежал на боку, с откинутой далеко назад простоволосой головой, нелепо откинув в сторону руку с вывернутой внутрь ладонью. Его фуражка валялась неподалеку, и от нее к трупу тянулся по примятой траве окровавленный след, что однозначно говорило о том, что бесчувственное тело волокли.
Журавлев торопливо подошел к знакомому милиционеру, с которым не далее как вчера дружески разговаривал, перед тем как тому заступить на дежурство. Наклонившись, осторожно повернул его голову и оторопело отшатнулся, увидев, что изверги сделали с его лицом: шея была полностью перерезана, обнажая розово-синюю трахею, а вместо серых, чуть насмешливых глаз зияла пустота с застывшей в глазницах сукровицей.
— Сволочи, — процедил сам не свой Журавлев, медленно распрямляясь, не в силах отвести взгляда от некогда мужественного, словно вытесанного искусным скульптором из мрамора лица. — Падлы! — перешел он от волнения и ненависти к преступникам всех мастей на воровской жаргон. — Собственноручно мразей порешу!
Глава 19
Мелнгайлис дождался, когда стихнут выстрелы, осторожно выглянул в окно. Все это время, пока снаружи продолжалась беспорядочная пальба, он прятался внутри здания под столом, на котором стоял металлический арифмометр для подсчета денег, с жадностью скупердяя прижимал двумя руками к груди инкассаторский мешок с банкнотами.
Как только на улице раздались выстрелы, первым порывом Мелнгайлиса было привычно кинуться на выручку подельникам, но вид мешка с деньгами этот пыл быстро остудил. «Не хватало еще погибнуть, когда червонцы сами просятся в руки», — здраво рассудил молодой налетчик; как подкошенный, упал на колени и, ползком забравшись в кассовом зале под стол, затаился.
В распахнутую дверь он видел, как через окно отстреливался его приятель Гилис, а потом он выбрался через тесный проем между кованой решеткой и подоконником наружу и куда-то убежал. А может, и не убежал вовсе, а теперь валяется мертвый где-нибудь неподалеку на задворках в зарослях чертополоха или крапивы.
Такого исхода Мелнгайлис для себя не хотел. И главной причиной столь судьбоносной перемены в его голове стал этот злополучный брезентовый мешок, набитый купюрами. Кто ж по собственному желанию откажется, когда деньги находятся в руках? Перевелись такие дураки! Если раньше Мелнгайлис непонятно почему соображал туго, то сегодня его мозг сработал на удивление правильно: незаметно выбраться с деньгами из здания кассы и скрыться в неизвестном направлении. Ищи его тогда свищи. Можно податься в Литву, а можно и в Эстонию, с деньгами нигде не пропадешь.