Однажды она пошла стирать на лесной ручей. Деревянным вальком била-терла холст.
Юсси, как обычно, слонялся в жаркий день по лесу и на этот раз забрался довольно далеко от своего дома. Коня Юсси пустил пастись на лужайку, а сам лежал, в небо глядел.
И вдруг слышит: шлеп-шлеп-шлеп! Звук ударов валька о мокрое белье!
Подкрался Юсси к ручью, увидел Айно, и до того она ему показалась красивой, что он даже собственное имя позабыл i только на следующий день к вечеру вспомнил!
Айно и в голову не приходило, что кто-нибудь может за ней подсматривать. И, выстирав белье, она решила выкупаться.
Айно немного поплавала. Чтобы не замочить связанных в большой узел льняных кос, она держала голову высоко над водой. Так плавают олени — боятся окунуть тяжелые рога в воду.
После этой поездки в лес Юсси до самой осени сидел дома безвыходно, тяжко вздыхал и почти ничего не ел. Мать и отец, и так к нему ластились, и этак — молчит.
А когда выпал первый снег, Юсси впервые в жизни самостоятельно расчесал бороду и помчался на санях в лес к дому Айно и Кумохи.
Да и принялся ездить каждый день, доводя Кумоху и Айно до отчаяния: сидит, молчит, улыбается и глаз с Айно не сводит! Но ничего не поделаешь — гость всегда гость! И его следует принимать как положено!
…На этот раз Юсси приехал не один, а со своим отцом — богатым хозяином Тайпо.
— Э-э, забот у человека больше, чем шишек на елке. — пыхтя трубкой, медленно цедил слова Тайпо, а его рыжие глаза-тараканы шарили по стенам, по лавкам, по печи. — Все думают: раз хозяйство у меня крепкое, так мне и живется легко… Э-э, неверно. У меня хозяйка болеет. Юсси сам не свой ходит, работника хорошего нет, служанки нет… Хоть сам работай!
— Не надо жаловаться, хозяин, — жестом приглашая гостей садиться к столу, сказал Кумоха. — У богатого а петухи несутся, это все знают. Ты свои беды сейчас считал — за минуту управился. Бедняк начнет свои считать — до утра не кончит. Поэтому я лучше помолчу.
Юсси как сел на лавку, уткнулся взглядом в Айно, так и замер.
А богатый хозяин время зря не терял. Петлял, вертел, крутил, но наконец к делу подобрался:
— Отпусти Айно служанкой к нам в дом, Кумоха, а? Заплачу ей хорошо. Деньги тебе не нужны, что ли? Хозяйка моя заболела, поехала к Игно-колдуиу, там в селе у нее родичи живут… Когда приедет — неизвестно. Весной, должно быть… Юсси твою Айно обижать не будет… А без женской руки в доме плохо, сам знаешь.
— Ты же не меня нанимаешь, хозяин, — усмехнулся Кумоха. — Айно тебе нужна, с ней и разговаривай.
— Нет, нет, нет! — сказала Айно. — Мне и здесь хороша С голоду не умираем — зачем в чужой дом идти? А если б и умирала, к вам не пошла бы работать. I
Сколько ни бился Тайпо, Айно твердила свое «нет» и «нет».
Выпили отец с сыном пива, закусили пирогом да и поехали восвояси.
Снег хрустел-скрипел под быстрыми полозьями.
— Если Айно не будет у нас в доме, — капризно сказал Юсси отцу, когда санки мчались по лесной дороге, — то я уйду в лес и домой не вернусь. Пусть меня волки едят, пусть я замерзну, пусть в болоте сгину…
Он закутался плотнее в медвежью шубу, засопел.
— Э-э! — перебрасывая вожжи из руки в руку, только и молвил богатый хозяин.
А сам сосал трубку и думал: «Трудный случай. Видно, влюбился сын не на шутку в эту Айно… Слов нет, девица — красавица хоть куда, невеста уже, да только не для моего Юсси… Вот служанкой нужно ее взять к нам, тогда Юсси сразу оживет… Но как это сделать? Ведь с Кумохой совладать не так просто…»
Тайпо думал так же медленно, как и говорил. Поэтому дум этих ему хватило как раз до дому.
Юсси не переставал скулить и хныкать, божился, что если Айно не будет в их доме, то он утопится в трясине, умрет от голода, сам себя зарубит.
Богатый хозяин его не слушал, но сам ничего толкового тоже придумать не мог.
Айно засела в голове у парня с самого лета, и дурацкую мечту о том, чтоб Айно жила у них в доме, мать и отец никак не могли из Юсси выкорчевать.
…Еще издали приметил Тайпо стоящие возле своего дома широкие сани, запряженные двумя серыми жеребцами.
«Вот кто мне нужен сейчас! — мысленно обрадовался богатый хозяин, настегивая своего конька. — Ваше благородие! Он все может сделать… если захочет… Захочет! У меня — захочет!»
Про то, как пристав с богатым хозяином Тайпо сторговался
«Ваше благородие» считался одним из самых удачливых приставов. Кроме умения запускать руку в чужой карман, он прославился еще и тем, что ловко умел вылавливать беглых — так называли карелов, которые убегали от уплаты податей.
Подати для царя собирали специальные сборщики. Конечно, с помощью приставов и стражников. Но многие карелы не могли заплатить налоги царю, и таких неимущих зачисляла в должники. Собирать с них недоимки приходилось правёжем — то есть с помощью солдат и палача. Били должника до тех пор, пока не уплатит долга. Или пока родственники да друзья, на глазах которых истязали мужика, не уплачивала за него недоимку. А уж если платить было нечем, то битого сажали в яму или отправляли на каменоломни — на каторгу, с которой никто не возвращался.
Не дожидаясь правежа, многие из бедняков бежали в самые глухие районы Карелии и там жили, скрываясь от царских сборщиков податей и солдат. А приставы со стражниками вылавливали в меру сил и старания беглых мужиков н возвращали их на места жительства, где их ждали правежи и каторга.
— К отцу Василию на исповедь пришла старуха, — объяснял пристав богатому хозяину причину своего появления в селе, — и рассказала, что ночью к ней в дом постучался мужик, попросился на ночлег. По всем приметам — беглый. Шел сюда, в ваши края. Я, — гордо ткнул себя пальцем грудь пристав, — таких мерзавцев на своем веку поймал уже сорок человек. Теперь будет сорок один… Не слышал про беглого?
Тайпо не слышал.
Юсси тоже ничего не слышал.
— Значит, тут где-то прячется! — убежденно сказал пристав. Прищурив рысьи глаза, он поглядел хитро на отца с сыном — Если бы в соседнем селе он был, то вам бы сказали. А раз все молчат, тут он где-то. Богатым хозяевам мужики правды не говорят — боятся. У меня нюх на них, мерзавцев… Ей-богу, я их за версту чую!
Пристав и один стражник остались жить у Тайпо.
Это была большая честь для богатого хозяина: еще бы, само «ваше благородие» выбрало его дом!
— Вот только служанки у меня нет, — пожаловался богатый хозяин, — кто есть-пить даст? Помогите, ваше благородие!
— Служанки нет? — удивился пристав. — Сколько тебе их пригнать? Сейчас прикажу!
— Э-э, всего одна и нужна-то, — стараясь произносить слова как можно быстрее, заговорил Тайпо. — Дочка покойного Ийвана — Айно. Не хочет к нам идти — лучше, говорит, умру…
— Бунт! — весело закричал пристав. — Это что ж, каждая девчонка начнет поступать как хочет?! Силой приведем! Хо-хо! Не хочет!
— Все было бы просто, ваше благородие, — продолжал Тайпо. — Но она — сестра Кумохи… того самого… который со своими дружками овечье чудо придумал…
Пристав задумался. Кумоху он знал, и в данных обстоятельствах связываться со смекалистым лесорубом ему не очень хотелось. Но признаться в своих опасениях перед Тайпо ему было непозволительно. Как же быть?.. И вдруг где-то в глубине головы закопошилась мыслишка… Ага!
Мохнатое, окаймленное короткой бородой-бахромой лицо пристава расплылось в довольную улыбку, глаза стали щелками.
— Хоть и прошло с той поры годика три, а то и четыре, но Кумоха у меня еще в долгу… Он ведь, бесштанник, меня обманул… Выдал себя за сына Сийлы-кузнеца, а сам… И Сийла тоже обманщик. Но Сийла мне все даром кует, я его простил.
А вот Кумоху… Прощу, если сестру к тебе отпустит!
Юсси вскочил с лавки, начал плясать от радости.
Пристав удивленно на него вытаращился.
— Нравится ему Айно, — со вздохом произнес Тайпо. — Из-за него и беру ее в служанки…
— Что ж, дело хорошее, — усмехнулся пристав. — Только робкому красавица в жены не достанется. А у Кумохи денег много? Может, он откупится?
— Какие у голодранца деньги — все раздает дружкам! — сказал богатый хозяин, и борода его полезла куда-то в сторону, подчеркивая презрение к нищему Кумохе. — Мороза да ветра у него только и вдоволь.
— А мне какое дело? Приеду, пусть попробует меня не угостить! — стукнул кулаком по столу пристав.
— Бедняцкого угощения да зимнего тепла ненадолго хватит, — пощипывая бороду, проговорил Тайпо.
— Посмотрим! — уже спокойнее произнес пристав. — Меня он обязан принять по-царски. Должник все же! Завтра же поутру— эй, слышишь? — едем к Кумохе!
Большой, широкий стражник, прикорнувший на краю лавки, вздрогнул от крика и отрапортовал:
— Слышу, ваше благородие!
— Иди спать! — приказал пристав. — И ты бы, блаженный, отправлялся на боковую, — обратился он к Юсси. — Чего рот раскрыл? Нам с хозяином поговорить нужно! Получишь ты свою Айно! Иди!
Когда все, кроме Тайпо, вышли, пристав перешел к делу:
— Я человек прямой — это каждый знает. Так вот: будет Айно служанкой у тебя, если ты мне сто рублен заплатишь.
— Двадцать пять! — сказал Тайпо, изо всех сил пыхтя трубкой.
— Семьдесят пять! — хлопнул ладонью по столу пристав. — Да за те же деньги я еще Кумохе н острогом пригрожу!
— Пятьдесят.
— Черт с тобой, хозяин. Жаден ты, как сто скряг! — Пристав поднялся с лавки. — Ну, спать пора… А деньги сейчас. Не то мне сны будут плохие сниться, завтра голова заболит, не поеду никуда!
…У Айно и Кумохи в этот вечер тоже были гости.
Матти привел с собой из леса маленького мужичка с испуганным лицом. Все у него было испуганное: и редкая борода, и синие глаза, и темные брови. Трубка торчала изо рта, большая, с кулак, и та, казалось, боялась дымиться.
— Мужичок с палец, — смеялся Матти, — а трубка с гору.
По рукам, в которые въелись мелкие несмываемые черные морщины, можно было сразу догадаться, что мужичок — дубильщик, выделывает шкуры.